Благоустроенная планета


Первая публикация



Лю стоял по пояс в сочной зеленой тра­ве и смотрел, как опускается вертолет. От ветра, поднятого винтами, по траве шли ши­рокие волны, серебристые и темно-зеленые. Лю казалось, что вертолет опускается слиш­ком медленно, и он нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Было очень жарко и душно. Маленькое белое солнце стояло высоко, от травы поднималась влажная жара. Винты заверещали громче, вертолет развернулся бортом к Лю, затем упал сразу метра на полтора и словно утонул в траве на верши­не холма. Лю побежал вверх по склону, пу­таясь и спотыкаясь.

Двигатель стих, винты стали вращаться медленнее и остановились. Из кабины вер­толета полезли люди. Первым вылез долго­вязый человек в куртке с засученными ру­кавами. Он был без шлема, выгоревшие во­лосы его торчали дыбом над длинным ко­ричневым лицом. Лю узнал его: это был на­чальник группы Следопыт Анатолий Попов.

— Здравствуйте, хозяин, — весело сказал он, протягивая руку. — Ниньхао!

— Хаонинь, Следопыты! — сказал Лю. — Добро пожаловать на Леониду.

Он тоже протянул руку, но им пришлось пройти навстречу друг другу еще десяток шагов, прежде чем они сошлись.

— Очень, очень рад вам, — сказал Лю, улыбаясь во весь рот.

— Соскучились?

— Очень, очень соскучился. Один на целой планете.

За спиной Попова кто-то сказал «Ох, ты», и что-то с шумом повалилось в траву.

— Это Борис Фокин, — сказал Попов, не оборачиваясь. — Самопадающий археолог.

— Если такая чертова трава, — сказал Борис Фокин поднимаясь. У него были рыжие усики, засыпанный веснушками нос и белый пенопластовый шлем, сбитый набекрень. Он торопливо вытер о штаны измазанные зеленью ладони и представился: — Следопыт-археолог Фокин. Очень приятно познакомиться с физиком Лю.

Он представился торжественно, по всем правилам, как его, вероятно, совсем недавно учили в школе.

— Добро пожаловать, Следопыт-археолог Фокин, — сказал Лю.

— А это Татьяна Палей, инженер-археолог, — сказал Попов.

Лю подобрался и вежливо наклонил го­лову. У инженера-археолога были серые от­чаянные глаза и ослепительные зубы. Рука у инженера-археолога была крепкая и шер­шавая. Комбинезон на инженере-археологе висел с большим изяществом.

— Меня зовут Таня, — сказал инженер-археолог.

— А меня Гуан-чэн, — нерешительно пробормотал Лю.

— Мбога, — сказал Попов, — биолог и охотник.

— Где? — спросил Лю. — Ох, извините, пожалуйста. Тысяча извинений.

— Ничего, физик Лю, — сказал Мбога. — Здравствуйте.

Мбога был пигмеем из Конго, и над тра­вой виднелась только его черная голова, ту­го повязанная белым платком. Рядом с го­ловой торчал толстый вороненый ствол ка­рабина.

— Это Тора-охотник, — нежно сказала Татьяна.

Лю пришлось нагнуться, чтобы пожать ру­ку Тора-охотнику. Теперь он знал, кто такой Мбога: Тора-охотник, член Комитета по ох­ране животного мира иных планет; биолог, открывший «бактерию жизни» на Пандоре; зоопсихолог, приручивший чудовищных марсианских «сора-тобу хиру» — летающих пиявок. Лю было ужасно неловко за свой промах.

— Я вижу, вы без оружия, физик Лю, — сказал Мбога.

— Вообще у меня есть пистолет, — сказал Лю. — Но он очень тяжелый.

— Понимаю, — сказал Мбога с одобрением. Он огляделся. — Все-таки зажгли степь, — проговорил он негромко.

Лю обернулся. От холма до самого гори­зонта тянулась плоская равнина, покрытая блестящей сочной травой. В трех километ­рах от холма трава горела, опаленная реак­тором десантного бота. В белесое небо полз­ли густые клубы белого дыма. За дымом смутно виднелся бот — темное яйцо на трех растопыренных упорах. Вокруг бота чернел широкий выгоревший круг.

— Это не страшно, — сказал Лю. — Трава скоро погаснет. Здесь очень влажно. Пойдемте, я покажу вам ваше хозяйство.

Он взял Попова под руку и повел его ми­мо вертолета на другую сторону холма. Остальные двинулись следом. Лю несколько раз оглянулся, с улыбкой кивая им. Попов сказал с досадой:

— Всегда неприятно, когда напакостишь при посадке.

— Трава скоро погаснет, — повторил Лю.

Он слышал, как позади Фокин заботится об инженере-археологе: «Осторожно, Танечка, здесь, кажется, кочка...» — «Горе мое, — отвечал инженер-археолог. — Смотри себе под ноги».

— Вот ваше хозяйство, — сказал Лю.

Бескрайнюю зеленую равнину пересекала широкая спокойная река. В излучине реки блестела под солнцем гофрированная крыша.

— Это моя лаборатория, — сказал Лю.

Правее лаборатории поднимались в небо струи красного и черного дыма.

— А там строится склад, — сообщил Лю.

Было видно, как в дыму мечутся какие-то тени. На мгновение появилась огромная неуклюжая машина на гусеницах — робот-матка, в дыму сейчас же что-то сверкнуло, донесся раскатистый грохот, и дым повалил гуще.

— А вон там город, — сказал Лю.

От базы до города было немногим больше километра. С холма здания города каза­лись серыми приземистыми кирпичами. Ше­стнадцать серых огромных кирпичей...

— Да, — сказал Фокин, — планировка совершенно необычайная.

Попов молча кивнул. Этот город был со­всем не похож на другие. До открытия пла­неты Леониды Следопыты — работники Ко­миссии по изучению следов деятельности иного Разума в Космосе — имели дело толь­ко с двумя городами. Пустой город на Мар­се и пустой город на Владиславе, планете голубой звезды ЕН-17. Эти города строил явно один и тот же архитектор — цилиндри­ческие, уходящие на много этажей под почву здания из светящегося кремний-органика, расположенные по концентрическим окруж­ностям.

Город на Леониде был совсем другим. Два ряда серых коробок из ноздреватого известняка.

— Вы там бывали после Горбовского? — спросил Попов.

— Нет, — ответил Лю, — ни разу. Собственно, мне было некогда. Я не археолог, я атмосферный физик. И потом, Горбовский просил меня не ходить туда.

Бу-бух! — донеслось со стройки. Там гу­стыми облаками взлетели красные клубы дыма. Сквозь них уже обрисовывались глад­кие стены склада. Робот-матка выбрался из дыма в траву. Рядом с ним прыгали черные кибернетические роботы-строители, похожие на богомолов. Затем киберы построились це­пью и побежали к реке.

— Куда это они? — с любопытством спросил Фокин.

— Купаться, — сказала Таня.

Они разравнивают завал, — объяснил Лю. — Склад почти готов. Сейчас вся система перестраивается. Они будут строить ангар и водопровод.

— Водопровод! — восхитился Фокин.

— Все-таки лучше было бы отодвинуть базу подальше от города, — сказал Попов с сомнением.

— Так распорядился Горбовский, — сказал Лю. -- Нехорошо удаляться от базы.

— Тоже верно, — сказал Попов. — Толь­ко не попортили бы киберы города...

— Ну, что вы! — сказал Лю. — Они у меня туда не ходят.

— Какая благоустроенная планета, — сказал Мбога.

— Да! Да! — радостно подтвердил Лю. — Река, воздух, зелень, и никаких комаров, ни­каких зловредных насекомых!..

— Очень благоустроенная планета, — повторил Мбога.

— А купаться можно? — спросила Таня.

Лю посмотрел на реку. Река была зеленоватая, мутная, но это была настоящая река с настоящей водой. Леонида была первой планетой, на которой оказался пригодный для дыхания воздух и настоящая вода.

— Купаться, я думаю, можно, — ска­зал Лю. — Правда, я сам не купался — времени не было.

— Тогда мы будем купаться каждый день! — обрадовалась Таня.

— Не согласен, — возразил Фокин. — Три раза в день! Мы только и будем делать, что купаться...

— Ну ладно, — сказал Попов. — А там что? — Он посмотрел на гряду плоских холмов на горизонте.

— Не знаю, — пожал плечами Лю. — Там еще никто не был. Валькенштейн заболел внезапно, и Горбовскому пришлось улететь с ним. Он успел только выгрузить для меня оборудование и улетел.

Некоторое время все стояли молча и глядели на холмы у горизонта. Потом По­пов сказал:

— Дня через три я сам слетаю вдоль реки в обе стороны.

— Если есть еще какие-нибудь следы, — сказал Фокин, — то их, несомненно, нужно искать именно возле реки.

— Наверное, -- вежливо сказал Лю. — А сейчас пойдемте ко мне.

Попов оглянулся на вертолет.

— Ничего, пусть остается здесь, — сказал Лю. — Бегемоты на холмы не поднимаются.

— О, — сказал Мбога. — Бегемоты?

— Это я их так называю, — сказал Лю. — Издали они похожи на бегемотов, а вблизи я их не видел.

Они стали спускаться с холма.

— На той стороне трава очень высокая, я видел только их спины.

Мбога шел рядом с Лю мягкой скользя­щей походкой. Трава словно обтекала его.

— Затем здесь есть птицы, — продолжал Лю. — Они очень большие и иногда летают очень низко. Одна чуть не сбила у меня локатор.

Попов, не замедляя шага, поглядел в не­бо, прикрываясь ладонью от солнца.

— Кстати, — сказал он. — Я должен послать радиограмму на «Подсолнечник». Можно будет воспользоваться вашей ра­цией?

— Сколько угодно, — сказал Лю. — Вы знаете, Перси Диксон хотел подстрелить одну. Я говорю о птицах. Но Горбовский не разрешил.

— Почему? — спросил Мбога. Не знаю, понятия не имею. Но он был страшно рассержен и даже хотел отобрать у всех оружие.

— У нас он его отобрал, — сказал Попов. — Это был великий скандал на Совете. По-моему, очень некрасиво вышло — Горбовский просто раздавил нас всех своим авторитетом.

— Только не Тора-охотника, — сказала Таня.

— Да, я взял оружие, — кивнул Мбога. — Но я понимаю Леонида Андреевича. Здесь очень не хочется стрелять.

— И все-таки Горбовский человек со странностями! — воскликнул Фокин.

— Возможно... -- сказал Лю сдержанно. — По-моему, это замечательный человек.

Они подошли к просторному куполу ла­боратории с низкой круглой дверцей. Над куполом вращались в разные стороны три решетчатых блюдца локаторов.

— Вот здесь можно поставить ваши палатки, — сказал Лю. — А если нужно, я дам команду киберам, и они вам построят что-нибудь попрочнее.

Попов поглядел на купол, поглядел на клубы красного и черного дыма за лабора­торией, затем оглянулся на серые крыши го­рода и сказал виновато:

— Знаете, Лю, боюсь, мы будем вам тут мешать. И до города далековато. Уж лучше мы устроимся в городе, а?

— И потом, здесь как-то гарью пахнет, — сказала Таня, — и я киберов боюсь...

— Я тоже боюсь киберов, — решительно сказал Фокин.

Лю обиженно пожал плечами.

— Как хотите, -- сказал он. -- По-моему, здесь очень хорошо.

— Вот мы поставим палатки, — сказала Таня, — и перебирайтесь к нам. Вам понравится, вот увидите. А от города до базы совсем недалеко.

— М-м-м... — сказал Лю. — Пожалуй... А пока прошу ко мне.

Археологи, заранее сгибаясь, направи­лись к низкой дверце. Мбога шел последним, ему даже не пришлось наклонить голову.

Лю задержался на пороге. Он осмотрел­ся и увидел вытоптанную землю, пожелтев­шую смятую траву, унылые штабеля литопласта и подумал, что здесь действительно пахнет гарью.

2

Город состоял из единственной улицы, очень широкой, заросшей густой травой. Улица тянулась почти точно по меридиану и кончалась недалеко от реки. Попов решил ставить лагерь в центре города. Разбивку лагеря начали в три часа пополудни по местному времени (сутки на Леониде со­ставляли двадцать семь часов с минутами).

Жара как будто усилилась. Ветра не бы­ло, над серыми параллелепипедами зданий дрожал горячий воздух, и только в южной части города, ближе к реке, было немного прохладнее. Пахло, по словам Фокина, се­ном и «немножко хлорелловой плантацией».

Попов взял Мбога и Лю, предложившего свою помощь, сел в вертолет и отправился к боту за оборудованием и продуктами, а Татьяна и Фокин занялись съемкой города. Оборудования было немного, и Попов пере­вез его в два приема. Когда он прилетел в первый раз, Фокин, помогавший при выгруз­ке, многозначительно сообщил, что все зда­ния города весьма близки по размерам и от­клонения размеров от средних хорошо укла­дываются на классическую кривую вероят­ностей.

— Очемь интересно, — заметил вежливый Лю.

— Это доказывает, — сообщил Фокин, — что все здания имеют одно и то же назначение. Остается только установить — какое, — добавил он, подумав.

Когда вертолет вернулся второй раз, По­пов увидел, что Таня и Фокин установили высокий шест и подняли над городом не­официальное знамя Следопытов — белое по­лотнище со стилизованным изображением семигранной гайки. Давным-давно, почти полтора столетия назад, один крупный межпланетник — ярый противник идеи Изуче­ния следов деятельности иного Разума в Космосе — как-то сгоряча заявил, что неопровержимым свидетельством такого рода деятельности он готов считать только колесо на оси, чертеж пифагоровой теоремы, высе­ченный в скале, и семигранную гайку. Сле­допыты приняли вызов и украсили свое зна­мя изображением семигранной гайки.

Попов с удовольствием отсалютовал знамени. Много было сожжено горючего и пройдено парсеков1 с тех пор, как родилось это знамя. Впервые его подняли над круго­выми улицами пустого города на Марсе. Тогда еще имели хождение фантастические гипотезы о том, что и город, и спутники Мар­са могут иметь естественное происхождение. Тогда еще самые смелые Следопыты счита­ли город и спутники единственными следами таинственно исчезнувшей марсианской циви­лизации. И много пришлось пройти парсе­ков и перекопать земли, прежде чем неопро­вергнутой осталась единственная гипотеза: пустые города и покинутые спутники по­строены пришельцами из далекой и неведо­мой планетной системы. Только вот этот го­род на Леониде...

1 Парсек — единица измерения расстояний в астрономии, равна 3,26 световых года. (Ок. 31 мил­лиона миллионов км.)

Попов вывалил из кабины вертолета по­следний тюк, спрыгнул в траву и с силой за­хлопнул дверцу. Лю подошел к нему, опу­ская засученные рукава, и сказал:

— Теперь разрешите мне покинуть вас, археолог Попов. Через двадцать минут у меня зондирование.

— Конечно, — сказал Попов. — Какой может быть разговор. Большое спасибо, Лю. Приходите к нам ужинать.

Лю посмотрел на часы и сказал:

— Спасибо. Не обещаю.

Мбога, прислонив карабин к стене бли­жайшего здания, надувал палатку прямо по­среди улицы. Он поглядел вслед Лю и улыб­нулся Попову, растягивая серые губы на маленьком, сморщенном лице.

— Поистине благоустроенная планета, Анатолий, — сказал он. — Здесь ходят без оружия, ставят палатки прямо в траве... И вот это...

Он кивнул в сторону Фокина и Тани. Следопыт-археолог и инженер-археолог, вы­топтав вокруг себя траву, возились в тени здания над экспресс-лабораторией. Инженер-археолог была в шелковой безрукавке и в коротких штанах. Ее тяжелые башмаки красовались на крыше здания над ее голо­вой, а комбинезон валялся рядом на тюках. Фокин в волейбольных трусах с остервене­нием тащил через голову мокрую от пота гимнастерку.

— Горе мое, — говорила Таня. -- Куда ты подключил аккумуляторы?

— Сейчас, сейчас, Танечка, — невнятно отвечал Фокин.

— Да, доктор Мбога, — сказал Попов. — Это нам не Пандора.

Он вытянул из тюка вторую палатку и принялся прилаживать к ней центробежный насос. «Да, это не Пандора», — подумал он и вспомнил, как на Пандоре они ломились через сумрачные джунгли, и на них были тя­желые скафандры высшей защиты, и руки оттягивал громоздкий дезинтегратор со снятым предохранителем. Под ногами хлю­пало, и при каждом шаге в разные стороны бросалась многоногая мерзость, а над голо­вой, сквозь путаницу липких ветвей, мрачно светили два близких кровавых солнца. Да разве только Пандора! На всех планетах с атмосферами Следопыты и Десантники пе­редвигались с величайшей осторожностью, гнали перед собой колонны роботов-развед­чиков, самоходные кибернетические микро-биолаборатории, токсиноанализаторы, кон­денсированные облака универсальных вирусофобов. Немедленно после высадки капи­тан корабля был обязан выжечь термитом зону безопасности. И величайшим преступ­лением считалось возвращение на корабль без предварительной тщательнейшей дезин­фекции и дезинсекции. Невидимые чудови­ща пострашнее чумы и проказы подстерега­ли неосторожных. Так было всего десять лет назад.

Так могло бы быть и сейчас, на благо­устроенной Леониде. Здесь тоже есть мик­рофауна, и очень обильная. Но десять лет назад маленький доктор Мбога нашел на страшной Пандоре «бактерию жизни», и профессор Карпенко на Земле открыл био­блокаду. Одна инъекция в сутки. Можно даже — одну в неделю.

Попов вытер потное лицо и стал рассте­гивать куртку.

Когда солнце склонилось к западу и не­бо на востоке из белесого сделалось темно-лиловым, они сели ужинать. Лагерь был го­тов. Поперек улицы стояли три палатки, тю­ки и ящики с оборудованием были аккурат­но сложены вдоль стены одного из зданий. Фокин, вздыхая, приготовил ужин. Все были голодны, поэтому Лю ждать не стали. Из лагеря было видно, что Лю сидит на крыше своей лаборатории и что-то делает с антен­нами.

— Ничего, мы ему оставим, — пообещала Таня.

— Чего там, — сказал Фокин, поедая вареную телятину. — Проголодается и придет.

— Неудачно ты поставил вертолет, Толя, — сказала Татьяна — Весь вид на реку загородил.

Все посмотрели на вертолет. Вида на реку действительно не было.

— Хороший вид на реку открывается с крыши, — хладнокровно сказал Попов.

— Нет, правда, — сказал Фокин, сидевший к реке спиной. — Абсолютно не на что со вкусом поглядеть.

— Как — не на что? — сказал Попов по-прежнему хладнокровно. — А телятина?

Он лег на спину и стал глядеть в небо.

— Вот о чем я думаю, — произнес Фокин, вытирая салфеткой усы. — Как мы будем прорываться в эти гробы? — Он ткнул пальцем в ближайшее здание. — Будем копать или резать стену?

— Вот это как раз не проблема, — отозвался Попов лениво. — Интересно, как туда попадали хозяева этих домов — вот проблема. Тоже резали стены?

Фокин задумчиво поглядел на Попова и сказал:

— А что, собственно, ты знаешь об этих хозяевах? Может быть, им и не нужно было туда попадать.

— Ага, — подхватила Таня. — Новый архитектурный принцип. Человек садился на травку, возводил вокруг себя стены и потолок и... и...

— И отходил, — закончил Мбога.

— А может быть, это действительно гробницы? — сказал Фокин вызывающе.

Некоторое время все обдумывали это предположение.

— Татьяна, а что с анализами? — спросил Попов.

— Известняк, — ответила Таня. -- Углекислый кальций. Много примесей, конечно, особенно в ближайших к реке зданиях. Но вообще знаете на что все это похоже? На коралловые рифы. И еще похоже, что все здание сделано из одного куска...

— Монолит естественного происхождения, — проговорил Попов.

— Вот уже и естественного! — сказал Фокин. — Характерная закономерность — стоит обнаружить новые следы, и сразу же находятся товарищи, которые заявляют, что это естественные образования...

— Естественное предположение...

— А вот мы завтра соберем интравизор и посмотрим, — сказала Таня. — Главное, что этот известняк не имеет ничего общего с янтарином, из которого построен марсиан­ский город. И город на Владиславе.

— Значит, еще кто-то бродит по планетам, — сказал Попов. — Хорошо, если бы они на этот раз оставили нам что-нибудь посущественней.

— Библиотеку бы найти, — простонал Фокин. — Машины бы какие-нибудь!

Они замолчали. Мбога достал и принял­ся набивать короткую трубочку. Он сидел на корточках и задумчиво глядел поверх па­латок в лиловое небо. Его маленькое лицо под белым платком выражало полный по­кой и ублаготворенность.

— Тихо как, — шепнула Таня.

Бум! Бах! Тарарах! -- донеслось со сто­роны базы.

— О дьявол, — сказал Фокин. — Это-то зачем?

Мбога выпустил колечко дыма и прого­ворил негромко:

— Я понимаю вас, Боря. Я сам впервые в жизни не ощущаю радости, слушая, как наши машины работают на чужой планете.

— А эта какая-то не чужая, вот в чем все дело, — сказала Таня.

Большой черный жук прилетел неизвест­но откуда, тяжело гудя, сделал два круга над Следопытами и улетел прочь.

— Хорошо, — Таня вздохнула. — Чувст­вуете, как хорошо?

Фокин тихонько засопел, уткнувшись но­сом в согнутый локоть. Таня поднялась и ушла в палатку. Попов тоже встал и с на­слаждением потянулся. Было так тихо и хо­рошо вокруг, что он совершенно растерялся, когда Мбога, словно подброшенный пружи­ной, вдруг вскочил на ноги и застыл, повер­нувшись лицом к реке. Попов тоже повер­нулся лицом к реке.

Какая-то исполинская черная туша на­двигалась на лагерь со стороны реки. Вер­толет отчасти скрывал ее, но было видно, как она колышется на ходу и как вечернее солнце блестит на ее влажных лоснящихся боках, раздутых словно брюхо гиппопотама. Туша двигалась довольно быстро, раздвигая траву, и Попов с ужасом увидел, как верто­лет качнулся и стал медленно валиться на­бок. Между стеной здания и днищем верто­лета протиснулся низкий массивный лоб с двумя громадными буграми. Попов увидел два маленьких тупых глаза, устремленных, как ему показалось, прямо на него.

— Осторожнее! — заорал он, плохо соо­бражая, что говорит.

Вертолет свалился, уткнувшись в траву лопастями винтов. Чудовище продолжало двигаться на лагерь. Оно было не менее трех метров высоты, покатые бока его мерно вздувались и опадали, и было слышно ров­ное шумное дыхание.

За спиной Попова Мбога щелкнул затво­ром карабина. Тогда Попов очнулся и попя­тился к палаткам. Обгоняя его, очень быст­ро, на четвереньках пробежал Фокин. Чудо­вище было уже шагах в двадцати.

— Успеете разобрать лагерь? — скороговоркой спросил Мбога.

— Нет, — сказал Попов.

— Я буду стрелять.

— Погодите, — сказал Попов. Он шагнул вперед, взмахнул рукой и крикнул: — Стой!

На мгновение гора живого мяса приоста­новилась. Шишковатый лоб вдруг задрал­ся, и распахнулась просторная, как кабина вертолета, пасть, забитая зеленой, травяни­стой массой.

— Толя! — закричала Таня. -- Немедленно назад!

Чудовище издало продолжительный си­пящий звук и двинулось вперед еще быстрее.

— Стой! — снова крикнул Попов, но уже без всякого энтузиазма. — По-видимому, оно травоядное, — сказал он и принялся быстро пятиться к палаткам.

Он оглянулся. Мбога стоял с карабином у плеча, и Таня уже зажимала уши. Возле Тани с тюком на спине и с треногой в руке стоял Фокин, Усы его были взъерошены.

— Будут в него сегодня стрелять или нет? — заорал он натужным голосом. — Уно­сить интравизор или...

Ду-дут! Полуавтоматический охотничий карабин Мбога имел калибр 16,3 миллимет­ра, и живая сила удара пули с дистанции в двадцать шагов равнялась восьми тоннам. Удар пришелся в самую середину лба меж­ду двумя шишками. Чудовище с размаху уселось на зад.

Ду-дут! Второй удар опрокинул чудови­ще на спину. Короткие толстые ноги судо­рожно задергались в воздухе. Хха-а... — донеслось из густой травы. Вздулось и опа­ло черное брюхо, и все стихло. Мбога опу­стил карабин.

— Пойдем посмотрим, — сказал он.

По размерам чудовище не уступало взрослому африканскому слону, но больше всего оно напоминало гигантского гиппопо­тама.

— Кровь красная, — сказал Фокин. — А это что?

Чудовище лежало на боку, и вдоль его брюха тянулись три ряда мягких выростов величиной с кулак. Из выростов сочилась блестящая густая жидкость. Мбога вдруг шумно потянул носом воздух, взял на кончик пальца каплю жидкости и попробовал на язык.

— Фи! -- сказал Фокин.

На всех лицах появилось одно и то же выражение.

— Мед, — произнес Мбога.

— Да ну! — удивился Попов. Он поколебался и тоже протянул палец. Таня и Фокин с отвращением следили за его движениями. -- Настоящий мед! — сказал он. — Липовый мед!

— Доктор Диксон говорил, что в этой траве много сахаридов, — заметил Мбога.

— Медоносный монстр, -- проговорил Фокин. — Зря мы его так.

— «Мы», — сказала Таня. — Горе мое, поди прибери интравизор.

— Ну ладно, — сказал Попов. — Что же делать дальше? Здесь жарко, и такая туша рядом с лагерем...

Это мое дело, — Мбога ткнул себя пальцем в грудь. — Оттащите палатки шагов на двадцать вдоль улицы. Я сделаю все обмеры, кое-что посмотрю и уничтожу его.

— Как? — спросила Таня.

— Дезинтегратором. У меня есть дезинтегратор. А ты, Таня, уходи отсюда: я сейчас буду заниматься очень неаппетитной работой.

Послышался топот, и из-за палаток вы­скочил Лю с большим автоматическим пи­столетом.

— Что случилось?! — задыхаясь спро­сил он.

— Мы убили одного из ваших бегемо­тов, — важно сказал Фокин.

Лю быстро оглядел всех и сразу успо­коился. Он сунул пистолет за пояс.

— Оно напало на вас? — спросил он.

— В общем-то нет, — сказал Попов смущенно. — По-моему, оно просто гуляло, но его надо было остановить.

Лю посмотрел на перевернутый вертолет и кивнул.

— А нельзя ли его кушать? — крикнул Фокин из палатки.

Мбога медленно сказал:

— Кажется, кто-то уже пробовал его кушать.

Попов и Лю подошли к нему. Мбога ощу­пывал пальцами широкие и глубокие прямые рубцы на филейных частях живот­ного.

— Это сделали могучие клыки, — сказал Мбога. — И острые, как ножи. Кто-то снимал с него ломти по два-три килограмма в один прием.

— Ужас какой-то! — сказал Лю очень искренне.

Странный протяжный крик пронесся вы­соко в небе. Все подняли головы.

— Вот они! — сказал Лю.

На город стремительно падали большие светло-серые птицы, похожие на орлов. Они падали друг за другом с огромной высоты, затем над самыми головами людей расправ­ляли широкие мягкие крылья и так же стремительно взмывали вверх, обдавая людей волнами теплого воздуха. Это были громад­ные птицы, крупнее земных кондоров и даже летучих драконов Пандоры.

— Хищники! встревоженно сказал Лю. Он потянул было из-за пояса пистолет, но Мбога крепко взял его за руку.

Птицы проносились над городом и ухо­дили на запад в лиловое вечернее небо. Ко­гда последняя исчезла, раздался тот же тре­вожный протяжный крик.

— Я уже хотел было стрелять, — сказал Лю с облегчением.

— Я знаю, — сказал Мбога. — Но мне показалось... — Он остановился.

— Да, — сказал Попов, — мне тоже показалось...

3

Поразмыслив, Попов распорядился не только отодвинуть палатки на двадцать ша­гов, но и поднять их на плоскую крышу одного из зданий. Здания были невысо­кие — всего метр восемьдесят, и забираться на них было нетрудно. На крышу соседнего здания Таня и Фокин подняли тюки с наи­более ценными приборами. Вертолет, как выяснилось, не пострадал. Попов поднял его в воздух и аккуратно посадил на крышу третьего здания.

Мбога провозился над тушей чудовища всю ночь при свете прожекторов. На рассве­те улица огласилась пронзительным шипе­нием, над городом взлетело большое облако белого пара и вспыхнуло короткое оранже­вое зарево. Фокин, никогда прежде не видев­ший, как действует органический дезинте­гратор, в одних трусах вылетел из палатки, но увидел только Мбога, который неторопливо убирал прожектора, и огромную кучу мелкой серой пыли на почерневшей траве. От медоносного монстра осталась только от­лично препарированная, залитая прозрачной пластмассой уродливая голова. Она предна­значалась для Кейптаунского музея космозоологии.

Фокин пожелал Мбога доброго утра и полез было обратно в палатку досыпать, но встретился с Поповым.

— Куда? — осведомился Попов.

— Одеться, конечно, --с достоинством ответил Фокин.

Утро было свежее и ясное, только на юге в лиловом небе неподвижно стояли белые растрепанные облака. Попов спрыгнул на траву и отправился готовить завтрак. Он хо­тел сделать яичницу, но вскоре обнаружил, что не может отыскать масло.

— Борис, — позвал он. -- Где масло?

Фокин стоял на крыше в странной позе: он занимался гимнастикой по собственной системе.

— Понятия не имею, — сказал он гордо.

— Ты же вчера был дежурным.

— Э-э... да. Значит, масло там, где было вчера вечером.

— А где оно было вчера вечером? — спросил Попов сдерживаясь.

Фокин с недовольным видом выпростал голову из-под правого колена.

— Откуда я знаю? — сказал он. — Мы же потом все ящики переставили.

Попов чертыхнулся и принялся терпели­во осматривать ящик за ящиком. Масла не было. Тогда он подошел к зданию и стащил Фокина за ногу вниз.

— Где масло? — спросил он.

Фокин открыл было рот, но тут из-за угла вышла Таня в безрукавке и коротких штанах. Волосы у нее были мокрые.

— Доброе утро; мальчики, — весело сказала она.

— Доброе утро, Танечка, — отозвался Фокин. — Ты не видела случайно ящик с маслом?

— Где ты была? — свирепо спросил По­пов.

— Купалась, — сказала Таня.

— О черт! Кто тебе разрешил?

Таня отстегнула от пояса и бросила на ящики электрический резак в пластмассо­вых ножнах.

— Толечка, — сказала она, — там нет никаких крокодилов. Замечательная вода и травянистое дно.

— Ты не видела масла? — спросил Попов.

— Масла я не видела, а вот кто видел мои башмаки?

— Я видел, — сказал Фокин. — Они на той крыше.

— На той крыше их нет.

Все трое повернулись и посмотрели на крышу. Башмаков действительно не было. Тогда Попов поглядел на доктора Мбога. Доктор Мбога лежал в траве в тени и креп­ко спал, подложив под щеку маленький ку­лачок.

— Ну что ты, — сказала Татьяна. — Зачем ему мои башмаки?

— Или масло, — добавил Фокин.

— Может быть, они ему мешали, — про­ворчал Попов. — Ну ладно, я попытаюсь приготовить что-нибудь без масла.

— И без башмаков.

— Хорошо, хорошо, — сказал Попов. — Иди и займись интравизором. И ты, Таня, тоже. И постарайтесь собрать поскорее.

К завтраку пришел Лю. Он гнал перед собой большую черную машину на шести гемомеханических ногах. За машиной в траве оставалась широкая просека. Она тя­нулась от самой базы. Лю вскарабкался на крышу и сел к столу, а машина застыла по­среди улицы.

— Послушайте, физик Лю, — сказал По­пов. — У вас на базе ничего не пропадало?

— В каком смысле? — спросил Лю.

— Ну... вы оставляете что-мибудь на ночь на дворе, а утром не можете найти.

— Да как будто нет. — Лю пожал плечами. — Пропадают иногда мелочи, всякие от­ходы... обрывки проводов, обрезки пластолита. Но я думаю, этот хлам забирали мои киберы. Они очень экономные товарищи, у них все идет в дело.

— А могут у них пойти в дело мои башмаки? — спросила Таня.

Лю засмеялся.

— Не знаю, — сказал он. — Вряд ли.

— А может у них пойти в дело ящик со сливочным маслом? — спросил Фокин.

Лю перестал смеяться.

— У вас пропало масло? — спросил он.

— И башмаки, — добавила Таня.

— Нет, — сказал Лю. — Киберы в город не ходят.

На крышу ловко, как ящерица, вскараб­кался Мбога.

— Доброе утро, — сказал он. — Прошу извинить, я запоздал.

Таня налила ему кофе. Мбога всегда завтракал одной чашкой кофе.

— Итак, мы обворованы? -- спросил он улыбаясь.

— Значит, это не вы? — удивился Фокин.

— Нет, это не я, — сказал Мбога. — Но ночью над городом два раза пролетали вчерашние птицы.

— Ну вот и башмаки... — сказал Фокин. — Я где-то читал...

— А ящик с маслом? — нетерпеливо спросил Попов.

Никто не ответил. Мбога задумчиво пил кофе.

— За два месяца у меня ничего не про­пало, — сказал Лю. — Правда, я все держу в куполе... И потом у меня киберы. И все время дым и треск.

— Ладно, — сказал Фокин поднимаясь. — Пойдем работать, Танечка. Бог с ними, с башмаками.

Они ушли, и Попов принялся собирать посуду.

— Сегодня же вечером, — сказал Лю, — я поставлю вокруг вас охрану.

— Пожалуй, — сказал Мбога задумчиво. — Но я предпочел бы сначала сам. Анатолий, сейчас я лягу спать, а ночью устрою небольшую засаду.

— Хорошо, доктор Мбога, — неохотно согласился Попов.

— Тогда я, с вашего разрешения, тоже приду, — сказал Лю.

— Приходите... Но без киберов, пожалуйста.

С соседней крыши донесся взрыв негодо­вания.

— Горе мое, я же просила тебя разложить тюки в порядке сборки!

— А я что сделал? Я и разложил!

— Это называется в порядке сборки? Индекс «Е-7», «А-2», «В-16»... Снова «Е»!..

— Танечка! Честное слово! Товарищи! — обиженно завопил Фокин через улицу. — Кто перепутал тюки?

— Вот, — крикнула Таня. — А тюка «Е-9» вообще нет!

Мбога тихонько сказал:

— Миссус, а у нас простыня пропала!

— Что? — сказал Попов. Он был бледен. — Ищите хорошенько! — крикнул он, спрыгнул с крыши и побежал к Фокину и Тане.

Мбога проводил его глазами и стал смот­реть на юг, — за реку. Было слышно, как По­пов на соседней крыше сказал:

— Что, собственно, пропало?

— «ВЧГ», — ответила Таня.

— Ну и что вы раскудахтались? Соберите новый.

— На это два дня уйдет, — сердито возразила Таня.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Стену придется резать, — сказал Фокин.

На крыше воцарилось молчание.

— Глядите, физнк Лю, — сказал вдруг Мбога. Он стоял и, прикрывшись от солнца, смотрел за реку.

Лю повернулся. Зеленая равнина за ре­кой пестрела черными пятнами. Это были спины «бегемотов», и их было очень много. Лю и в голову не приходило, что за рекой так много «бегемотов». Черные пятна мед­ленно двигались на юг.

— Они уходят, — сказал Мбога. — Прочь от города, за холмы.

4

Попов решил ночевать под открытым не­бом. Он вытащил из палатки свою постель и улегся на крыше, заложив руки за голову. Небо было черно-синее, из-за горизонта на востоке медленно выползал большой зелено­вато-оранжевый диск с неясными краями — Пальмира, луна Леониды. С темной равни­ны за рекой доносились приглушенные про­тяжные крики, должно быть, кричали птицы. Над базой вспыхивали короткие зарницы, и что-то негромко скрежетало и потрески­вало.

«Надо ставить ограду, — думал Попов. — Обнести город проволокой и пустить ток, не очень сильный. Впрочем, если это птицы, то ограда не поможет. А скорее всего, это — птицы. Такой громадине ничего не стоит ута­щить тюк. Ей, наверное, ничего не стоит ута­щить и человека. Ведь был же случай, когда на Пандоре крылатый дракон подхватил че­ловека в скафандре высшей защиты, а это — полтора центнера. Так оно и идет — снача­ла башмачки, потом тючок... И на весь отряд, спасибо Горбовскому, один карабин. Конечно, надо было стрелять тогда — по крайней мере отпугнули бы их... Почему доктор не стрелял? Потому что ему «показалось»... И я сам бы не выстрелил, потому что мне тоже «показалось»... А что мне, соб­ственно, показалось? — Попов сильно потер ладонью сморщенный от напряжения лоб. — Огромные птицы, очень красивые птицы, и как они летели!.. Какой бесшумный, легкий и правильный полет... Что ж, даже охотники иногда жалеют дичь, а я не охотник».

Среди мигающих звезд неторопливо про­шло через зенит яркое белое пятнышко. По­пов приподнялся на локтях, следя глазами за ним. Это был «Подсолнечник» — полуторакилометровый десантный звездолет сверх­дальнего действия. Сейчас он обращался вокруг Леониды на расстоянии двух мегаметров от поверхности. Стоит подать сигнал бедствия, и оттуда придут на помощь. Но стоит ли подавать сигнал бедствия? Пропа­ла пара башмаков, два тюка, и что-то «по­казалось» начальнику. Благоустроенная планета!

Белое пятнышко потускнело и скры­лось — «Подсолнечник» ушел в тень Леони­ды. Попов снова улегся и заложил руки за голову.

«Не слишком ли благоустроенная? — по­думал он. — Теплые зеленые равнины, ду­шистый воздух, идиллическая речка без крокодилов... Может быть, это только шир­ма, за которой действуют какие-то непонятные силы? Или все гораздо проще? Танька потеряла башмаки где-нибудь в тра­ве; Фокин, как известно, растяпа, и пропав­шие тюки лежат сейчас где-нибудь под гру­дой деталей экскаватора. То-то он сегодня весь день бегал, воровато озираясь, от штабеля к штабелю!..»

Кажется, Попов задремал, а когда про­снулся, Пальмира стояла уже высоко. Из палатки, где спал Фокин, раздавалось чмо­канье и всхрапывание. На соседней крыше шептались.

— ...у нас в школе шефами были химики, и мы раздобыли три баллона с гелием и в тот же вечер надули шар. Костя полез на землю рубить конец. Как только трос обо­рвался, мы улетели, а Костя остался внизу. Он гнался за нами и кричал, чтобы мы оста­новились, затем назначил меня капитаном и приказал, чтобы я остановился. Я, конечно, сразу стал править на релейную мачту. Там мы повисли и провисели всю ночь. И всю ночь мы орали друг на друга — идти Косте к завучу или нет. Костя мог пойти, но не хотел, а мы хотели, но не могли, а утром нас заметили с аэробуса и сняли.

— А я была девочка тихая. И всегда очень боялась всяких механизмов. Киберов вот до сих пор боюсь,

— Киберов не нужно бояться, Танюша. Они добрые.

— Да, добрые... Как схватит за ногу... Нет, правда, они какие-то и живые и неживые. Это очень неприятно...

Попов повернулся на бок и поглядел. Таня и Лю сидели на соседней крыше, све­сив ноги. «Воробышки, — подумал Попов. — А завтра весь день зевать будут».

— Татьяна, — сказал он вполголоса. — Пора спать.

— Не хочется...

— Придется!

— А мы по берегу гуляли, — сообщила Таня. Лю смущенно задвигался. -- Очень хорошо на реке. Луна, и рыба играет.

Лю спросил:

— Э-э... А где доктор Мбога?

— Доктор Мбога на работе, — ответил Попов.

— А правда, Лю! — обрадовалась Таня. — Пошли искать доктора Мбога!

«Безнадежна»... — подумал Попов и по­вернулся на другой бок. На крыше продол­жали шептаться.. Попов решительно поднял­ся, собрал постель и вернулся в палатку. В палатке было очень шумно... Фокин спал вовсю. «Растяпа ты, растяпа, — подумал Попов устраиваясь. — Вот в такую-то ночь и ухаживать. А ты усы отрастил и думаешь, что дело в шляпе». Он закутался в просты­ню и моментально заснул.

5

Оглушительный грохот подбросил его на постели. В палатке было темно.

Ду-дут! Ду-дут! — прогремели еще два выстрела.

— Дьявольщина! -- заорал в темноте Фокин. — Кто здесь?

Послышался короткий заячий вскрик и торжествующий вопль Фокина:

— Ага-а! Сюда, ко мне!

Попов запутался в гамаке и никак не мог подняться. Он услышал тупой удар, Фо­кин ойкнул, и сейчас же что-то темное и ма­ленькое мелькнуло и пропало в светлом тре­угольнике выхода.

Попов рванулся вслед. Фокин тоже рва­нулся вслед, и они с размаху стукнулись го­ловами. Попов скрипнул зубами и наконец вылетел наружу.

Пальмира ярко светила. Крыша напро­тив была пуста. Оглядевшись, Попов уви­дел, что Мбога бежит в густой траве вдоль улицы к реке, а за ним по пятам бегут, спо­тыкаясь, Лю и Татьяна.

И еще одну вещь заметил Попов: далеко перед Мбога кто-то бежит, раздвигая на хо­ду траву. Бежит гораздо быстрее, чем Мбо­га. Мбога остановился, поднял одной рукой карабин дулом кверху и выстрелил еще раз. След в траве вильнул в сторону и исчез за углом крайнего здания. И через секунду оттуда, широко и легко взмахивая огромны­ми крыльями, поднялась белая в лунном свете птица.

— Стреляйте! — заорал Фокин.

Он уже мчался вдоль улицы и падал че­рез каждые пять шагов. Мбога стоял непо­движно, опустив карабин, и, задрав голову, следил за птицей. Птица сделала плавный бесшумный круг над городом, набирая вы­соту, и полетела на юг. Через минуту она исчезла. И тогда Попов увидел, как совсем низко над базой пролетели еще птицы — три, четыре, пять — пять огромных белых птиц взмыли над местом работ киберов и исчезли.

Попов спустился с крыши. Мертвые па­раллелепипеды зданий отбрасывали на тра­ву густые черные тени. Трава казалась сере­бристой. Что-то звякнуло под ногой. Попов нагнулся. В траве блеснула гильза. Попов пересек уродливую тень вертолета.

Послышались голоса. Мбога, Фокин, Лю и Таня неторопливо шли навстречу.

— Я держал его в руках! — возбужденно говорил Фокин. — Но он треснул меня по лбу и вырвался. Если бы он меня не трес­нул, я бы его не выпустил! Он мягкий и теп­лый вроде ребенка. И голый...

— Мы тоже его чуть не поймали, — сказала Таня, — но он превратился в птицу и улетел.

— Ну-ну, — сказал Фокин. -- Превратился в птицу...

— Действительно, — сказал Лю. — Он свернул за угол, и оттуда сразу же вылетела птица.

— Ну и что? — сказал Фокин. -- Он спугнул птицу, а вы рты разинули.

— Совпадение, — сказал Мбога.

Попов подошел к ним, и они остановились.

— Что, собственно, произошло? -- спросил Попов.

— Я его уже держал, — заявил Фокин, — но он треснул меня по лбу.

— Это я уже слыхал, — сказал По­пов. — С чего все началось?

— Я сидел в тюках в засаде, — начал Мбога. — Я увидел, что кто-то ползет в тра­ве прямо посреди улицы. Я хотел поймать его и вышел навстречу, но он заметил меня и повернул назад. Я увидел, что мне не догнать его, и выстрелил в воздух. Мне очень жалко, Анатолий, но, кажется, я напу­гал их.

Воцарилось молчание. Потом Фокин спросил с недоумением:

— А что вам, собственно, жалко, доктор Мбога?

Мбога ответил не сразу. Все ждали.

— Их было по крайней мере двое, — сказал он. — Одного обнаружил я, другой был у вас в палатке. Но, когда я пробегал мимо вертолета... Вот что, — закончил он неожиданно. — Надо пойти и посмотреть. Наверное, я ошибаюсь.

Мбога неслышно зашагал к лагерю. Остальные, переглянувшись, двинулись за ним.

У здания, на котором стоял вертолет, Мбога остановился.

— Где-то здесь, — сказал он.

Фокин и Таня немедленно полезли в чер­ную тень под стену. Лю и Попов сверху вниз выжидательно смотрели на Мбога. Мбога думал.

— Ничего здесь нет, — сказал Фокин сердито.

— Что же я видел? Что же я видел?.. — бормотал Мбога.

Раздраженный Фокин вылез из-под сте­ны. Черная тень лопастей вертолета скольз­нула по его лицу.

— А! — сказал Мбога громко. — Странная тень!

Он бросил карабин и с разбегу прыгнул на стену.

— Прошу вас! — сказал он с крыши.

На крыше за фюзеляжем вертолета, словно на витрине магазина, были аккурат­но разложены вещи. Здесь был ящик с мас­лом, тюк с индексом «Е-9», пара башмаков, карманный микроэлектрометр в пластмас­совом футляре, четыре нейтронных аккуму­лятора, ком застывшего стеклопласта и чер­ные очки.

— А вот и башмаки, — сказала Таня. — И очки. Я их вчера утопила в речке...

— Да-а-а... -- сказал Фокин и осторожно огляделся.

Попов словно очнулся.

— Физик Лю! — быстро сказал он. — Мне необходимо немедленно связаться с «Подсолнечником». Фокин, Таня, сфотографируйте эту выставку! Через полчаса я вер­нусь.

Он спрыгнул с крыши и торопливо по­шел, потом побежал по улице к базе. Лю молча последовал за ним.

— Что же это?! — закричал Фокин.

Мбога опустился на корточки, вытащил маленькую трубку, не торопясь раскурил ее и сказал:

— Это люди, Боря. Красть вещи могут и звери, но только люди могут возвращать украденное.

Фокин попятился и сел на колесо верто­лета.


6

Попов вернулся один. Он был очень воз­бужден и высоким металлическим голосом приказал немедленно сворачивать лагерь. Фокин сунулся было к нему с вопросами. Он требовал объяснений. Тогда Попов тем же металлическим голосом процитировал: «Приказ капитана звездолета «Подсолнеч­ник». В течение трех часов свернуть синоп­тическую базу-лабораторию и археологиче­ский лагерь, демобилизовать все кибернети­ческие системы, всем, включая атмосферно­го физика Лю, вернуться на борт «Подсол­нечника». От удивления Фокин повиновался и принялся за работу с необычайным усер­дием.

За два часа вертолет сделал восемь рей­сов, а грузовые киберы протоптали от базы до бота широкую дорогу в траве.

От базы остались только пустые по­стройки, все три системы кибернетических роботов-строителей были загнаны в поме­щение склада и полностью депрограммированы.


В шесть часов утра по местному времени, когда на востоке загорелась зеленая заря, выбившиеся из сил люди собрались у бота, и тут наконец Фокина прорвало.

— Ну хорошо, -- начал он зловещим сиплым шепотом. — Ты, Анатолий, отдавал нам приказания, и я их честно выполнял. Но, черт побери, я хочу, наконец, узнать, за­чем мы отсюда уходим?! Как?! — завопил он вдруг фальцетом, картинно выбросив руку. Все вздрогнули, а Мбога выронил из зубов трубочку. — Как?! В течение трех веков искать Братьев по Разуму и позор-рно бежать, едва их обнаружив? Лучшие умы человечества...

— Горе мое, — сказала Таня.

Фокин замолчал.

— Ничего не понимаю, — проговорил он сиплым шепотом.

— Вы думаете, Борис, что мы способны представлять лучшие умы человечества? — спросил Мбога.

Попов угрюмо пробормотал:

— Сколько мы здесь напакостили! Сожгли целое поле, топтали посевы, развели пальбу... А в районе базы!.. — Он махнул рукой.

— Но кто мог знать! — сказал Лю виновато.

— Да, — Мбога задумчиво потер подбо­родок. — Мы сделали много ошибок. Но я надеюсь, что они нас поняли. Они достаточ­но цивилизованы для этого.

— Да какая это цивилизация! — воскликнул Фокин. — Где машины? Где орудия труда? Где города, наконец?

— Да замолчи ты, Борис, — сказал Попов. — Машины, города... Хоть теперь-то раскрой глаза! Мы умеем летать на птицах?

— У нас есть медоносные монстры? Которые к тому же дают мясо с живого тела? Давно ли у нас был уничтожен последний комар? Машины...

— Биологическая цивилизация, — сказал Мбога.

— Как? — спросил Фокин.

— Биологическая цивилизация. Не машинная, а биологическая. Селекция, генетика, дрессировка. Кто знает, какие силы покорили они? И кто скажет, чья цивилизация выше?

— Представляешь, Борька, — сказала Таня. — Дрессированные бактерии! И город этот они, конечно, не построили, а вырастили... Склады... Зернохранилища... А мы сте­ну хотели резать...

Фокин яростно крутил ус.

— И уходим мы отсюда потому, — сказал Попов угрюмо, — что никто из нас не имеет права взять на себя ответственность первого контакта.

Ах, как жалко уходить отсюда, думал он. Ужасно жалко. Не хочу уходить. Хочу ра-, зыскать их. Поговорить с ними, поглядеть, какие они. Целое человечество! Не какие-нибудь безмозглые ящеры, не улитки какие-нибудь, а человечество. Целый мир, целая история... А у вас были войны и революции? А что у вас сначала было, пар или электри­чество? А в чем у вас смысл жизни? А сколь­ко языков на Леониде? А можно взять у вас что-нибудь почитать? Первый опыт сравни­тельной истории человечеств... И нужно уходить. Ай-яй-яй, как не хочется уходить!.. Но на Земле уже пятьдесят лет существует Комиссия по контактам. Пятьдесят лет изу­чают сравнительную психологию рыб и му­равьев и спорят, на каком языке сказать первое «Э!» Только теперь над Комиссией уже не посмеешься. Работать им придется явно в поте лица. Интересно, кто-нибудь из них предвидел биологическую цивилизацию? Наверное. Чего они там только не предви­дели! Счастливчики.

Мбога сказал:

— Какой все-таки удивительно проница­тельный человек Горбовский. Он явно что-то чувствовал.

— Да, — сказала Таня. — Страшно по­думать, что бы здесь Борька наделал, будь у нас оружие!

— Почему обязательно я? — возмутился Фокин. — А ты? Кто купаться ходил с электрическим резаком?

— Все мы хороши, — сказал Лю со вздохом.

Попов поглядел на часы:

— Старт через двадцать минут. Прошу по местам.

Мбога задержался в кессоне и оглянул­ся. Белая звезда ЕН-23 уже поднялась над зелеными равнинами Леониды. Пахло влаж­ной травой, теплой землей и свежим медом. Над далекими холмами неподвижно повис­ли белые растрепанные облака.

— Да, — произнес Мбога. — Необычайно благоустроенная планета. Разве природе под силу создать такую?