На концерте художественной самодеятельности (второй справа) летчик Попович.

Вл. ПАВЛОВ

ТАМ ГДЕ НАЧИНАЕТСЯ РАЗБЕГ

У

дивительное зрелище: в маленькой, сверкающей белизной комнатке ПАЗ (полкового аэродромного здания) вдоль стен чинно сидят загорелые крепыши в синих комбинезонах, и все как один держат под мышками градусники.

— А вы не удивляйтесь, — говорит майор медицинской службы Осипов, который в этот момент измеряет одному из крепышей кровяное давление. — Путь в небо и дальше ведет через кабинет врача!

Так состоялось наше знакомство с летчиками Н-ского авиационного полка, сослуживцами космонавта Павла Поповича.

О Поповиче все говорят сразу. Мы узнаем, что космонавт — хороший спортсмен, общительный человек и замечательный товарищ, что его жена — тоже летчица, не раз участвовала в воздушных праздниках и что сам Попович был одним из лучших артистов полковой самодеятельности...

— Самодеятельность — это особенно важно! — строго вставляет в разговор Осипов. — Это, если хотите знать, с медицинской точки зрения, прекрасная психологическая процедура!

Летчики понимающе улыбаются. Может быть, они и не придают сценическому искусству такого сугубо медицинского значения. Но судя по многочисленным снимкам, которые мы перед тем видели в коридоре (а потом в клубе), и по тому, с какой придирчивостью и знанием дела обсуждаются номера, показанные на последнем смотре, самодеятельность здесь любят.

Тут же, в ПАЗ, пока идет медосмотр, нам показывают парашют; на четырехугольном, защитного цвета клапане парашютного ранца чернильным карандашом аккуратно выведено: «Попович». С этим парашютом не раз поднимался в воздух будущий космонавт...

...Шестнадцать пятьдесят. Летчики, на ходу надевая фуражки, торопятся к взлетной полосе, вдоль которой вытянулась нескончаемая серебристая шеренга острокрылых «МИГов».

У боевых машин возятся механики. Ровно в семнадцать раздается команда:

— Становись!

Бегом, дробно постукивая сапогами по бетонным плитам, летчики и механики выстраиваются в правильный четырехугольник, открытый с одной стороны.

— Смирно!

На аэродроме все замирает. Слышно, как посвистывает порывистый ветер в оперении самолетов да где-то, очень далеко, погромыхивая, бродит по небу гром.

Командир полка ставит задачу на предстоящие учебные полеты. Обстановка сегодня сложная — многослойная облачность мощностью чуть не в восемь километров, грозовые фронты, шквалы.

Парашют летчика Поповича.

...Только что прилетел из метеорологической разведки подполковник Фокин — участник группового пилотажа на сверхзвуковых реактивных машинах, который демонстрируется на авиационных праздниках. Таких, как Фокин, здесь много.

Летчики этого полка обычно выполняют столь почетное задание, как встреча у границ нашей Родины воздушных кораблей с высокими гостями — встречают и эскортируют в столицу. Им, бывшим сослуживцам Поповича, в свое время выпала честь сопровождать и самолет, в котором прибыл в Москву первый космонавт мира майор Юрий Алексеевич Гагарин. В прошлую субботу они почетным эскортом прошли над праздничной Москвой рядом с самолетом, на котором летели в столицу их славный однополчанин Павел Попович и его небесный брат Андриян Николаев...

А сейчас Фокин возвратился после трудного «боя» со стихией. Летчики внимательно слушают рассказ о перипетиях полета: через несколько минут в такой же «бой» предстоит вступить и им.

...Построение окончено, на головы вместо фуражек надеты кожаные шлемофоны. Идут последние приготовления. Занял место в кабине своего «МИГа» и бывший ведомый Поповича — капитан Сидоров.

Около него, на приставной металлической лесенке, выкрашенной (чтоб не забыть убрать!) в красный цвет, стоит старший техник-лейтенант Зайцев. Интересно наблюдать, как в последний раз перед полетом он осматривает, ощупывает каждую детальку, пробует каждую рукоятку, каждый тумблер. В воздухе нет второстепенных вещей: все важно, все должно быть абсолютно надежно.

Зайцев — старый технический «волк». «Технарит», как он говорит, с сорок первого. Летчик, самолет которого он обслуживал во время войны, стал Героем Советского Союза. Десятки раз приходилось Зайцеву готовить к полету и машину Поповича.

А теперь он готовит машину его ведомого. Может быть, и ведомого ждет дорога в космос? Кто знает?

— А что же, может, и ему придется, — говорит майор Мельников, который оказывается рядом с нами на поле аэродрома.

...Один за другим самолеты с ревом мчатся по взлетной полосе, сначала тесно прижимая тело к бетону, потом задирают нос, отрываются и стремительно уходят ввысь. Так стремительно, что кажется, они сейчас вырвутся, освободятся от притяжения нашей планеты и уйдут в космос.

- Ух ты!.. Но ведь они нас с собой не возьмут. Придется подождать амери- канца. Рисунок Херлуфа Бидструпа. Земля: — Горжусь своими сыновьями! Рисунок В. Черникова.

Недолго ждать: Мальчишки из Норильска Поднимут нефанерный аппарат; Они промчатся трассой богатырской И примут самых дальних звезд     парад!.. Н. БЫКОВ Фото О. КНОРРИНГА.

Отцы и дети.
Рисунок Ю. Черепанова.



- Мне этот венок нравится.
Рисунок В. Черникова.


Вместо традиционного пе-
тушка.
Рисунок Ю. Черепанова.



Все четыре — первые!

Рисунок М. Каширина.

СИЛА ПЛАНЕТЫ Константин МУРЗИДИ Им вечный холод был не страшен И не пугала высота: Дошло до них дыханье наше, Приветствий наших теплота. Они улыбкой отвечали, И мы, взметнув мильоны рук, Героям Космоса кричали: - Обозревайте все вокруг!.. Вглядясь в лицо планеты милой, Что с высоты ясней видна, Скажите нам, какою силой Она воистину сильна. И нам казалось, мы слыхали Небесных братьев голоса, Когда циклоны утихали И прояснялись небеса: - Пусть непременно помнят люди И не забудут никогда: Вовек сильна планета будет Величьем мира и труда!

КРЫЛЬЯ Анатолий ПОПЕРЕЧНЫЙ Священно крыло над нами! Крыло от крыла сквозь века летит: Обожженное инквизиций кострами, Красноперое, Вечно надо мною горит... Краснозвездное, пробитое, как знамя, Русской птицы голубое крыло. Да, священно крыло над нами, Как священно в море весло! И не просто стимул движенья, А символ вторженья в высь. И не просто Икарова крыла сожженье, А его продолженье И звездная жизнь... Когда, расправив руки Крылато, Обретая невесомость и красоту, Андриян Николаев, Рапортуя сжато, Притяженье преодолев, Набирал высоту, Орел Памира завидовал: «Мне бы!..» Дробились созвездья В космической мгле. Священно крыло звездолета в небе, Как священна рука на Земле! Но разве в небе она не священна? Павел Попович, твоя рука Прекрасна, как молния, И мгновенна, Упругая, жилистая, она так легка. Она — пловец, Плавает над приборами плавно, Машет в иллюминатор брату, Не дремлет на рычагах... Я лежу на дне лодки В Приингульских плавнях И вижу небо В крыльях, звездах и облаках.

далее