"Эх, не было с собой фотоаппарата! — сокрушаюсь я. — А то бы точно знал, с кем познакомился тогда, накануне далекого 1962 года". Вглядываюсь в снимок человека трагической судьбы, и сердце подсказывает: это был он. Нахожу на карте станцию Ипполитовка, что недалеко от Уссурийска. Непреодолимо тянет обязательно побывать там, найти могилу второго гагаринского дублера, постоять возле, положить цветы, подумать о превратностях судьбы. Ведь мог прогреметь на весь мир, а закончил жизнь так бездарно на чужой ему дальневосточной земле...
Я ехал к бабушке в поселок Хор, что под Хабаровском. Со мной у мамы не было хлопот. Тогда я мечтал стать космонавтом. Большинство ребят в те времена хотели покорять звездные глубины, быть героями, прославлять Родину. В качестве подготовки к дерзкому шагу я усиленно изучал литературу о Вселенной... Сижу, значит, на боковом сиденье плацкартного вагона, читаю только что вышедшую в свет повесть Германа Титова "700000 километров в космосе" — меня не видно, не слышно. Весь там, в заоблачных высотах.
Вдруг слышу нервный мужской голос:
- Ну-ка, мальчик, дай мне книжку посмотреть.
Поднимаю голову. Молодой мужчина приблизительно лет тридцати. Черноволосый. В белой рубахе с закатанными рукавами и черных брюках. От него несет вином.
Он берет мою книгу, рассматривает фотографию и комментирует:
- Так. Молодцы фотографы! Дело четко знают. Тут за спиной Юрки и Герки я стоял. Теперь меня тут нет. Как корова языком слизала!
Мне хочется, чтобы он побыстрей вернул книгу. Раздражает его манера называть выдающихся героев космоса по приятельски Юрка, Герка. Несет какой-то пьяный бред о том, что якобы с ними знаком. К фотографии придрался...
Незнакомец возвращает мой драгоценный фолиант и усаживается напротив:
- Смотрю, целый день читаешь, — говорит он с хорошо ощутимой иронией. — Наверно, в космос собираешься. Я угадал?
- Да! — дерзко отвечаю я ему. (Буду грубить, может, поскорей уйдет.)
- А что? — хохочет он белыми ровными зубами. — Может, когда-нибудь и встретимся. На Марсе, предположим. Буду там начальником орбитальной станции, а ты ко мне стажером прилетишь!
Не успеваю я обрадоваться столь волнующей перспективе, как собеседник вдруг почти кричит:
- Брось, не читай! Не иди в космонавты! Займись чем-нибудь другим. А то жизнь себе испортишь.
И уходит. Не нравится он мне. Психованный какой-то.
Поздно вечером "начальник марсианской станции" появляется снова. Из похода в вагон-ресторан. Глаза блестят, ворот рубахи широко распахнут.
Я не хочу с ним разговаривать и делаю вид, что внимательно рассматриваю пролетающие за окном полустанки.
- Извини, пожалуйста, — внезапно говорит он и мягко касается моей руки! (Я мгновенно отдергиваю.) — Наговорил ерунды... Просто настроение не очень... Проблемы у меня, брат.
Он опять садится рядом и без всякого перехода начинает подробно рассказывать о центрифуге, термо-, сурдо- и барокамерах. О трудностях тренировок. Наверное, начитался таких же книжек, что и я...
- Когда полетит следующий космонавт? — спрашивает он. Но уже без ехидцы. Как равный с равным. Видно, ему импонирует начитанный девятилетний парнишка.
- В апреле. Это самый лучший космический месяц! — с восторгом отвечаю я. — Гагарина тогда запустили.
- Нет, — отмахивается он. — Просто в тот момент мы сильно спешили. Нужно было американцев обогнать. А вообще, планировали первый полет осуществить в июне.
- Откуда вы знаете? — я ему по-прежнему не верю. Разыгрывает пацана...
- Знаю, и все, — говорит он весело. — А следующего космонавта жди в конце лета. И учти: полетит не русский.
- Грузин, что ли? — называю первую нацию, пришедшую на ум.
- Нет. Грузинов у нас в отряде нет. Это тебе не сталинские времена. Тогда бы вторым точно полетел грузин, а не Гера!
Я в политике понимаю мало. Лучше бы он еще рассказал о космосе, о подготовке к нему на земле. Дались ему эти грузины...
Он встает, протягивает руку:
- Ну пока. Встретимся на Марсе! Лет эдак через двадцать. А сейчас запомни: конец лета, космонавт не наш, не русский.
Он ушел, и больше я его не видел.
...Мама сказала о нем так: "Выправка военная. Это сразу чувствуется. Но плохо, что пьет".
Через восемь месяцев, 11 августа, московское радио сообщило: "На орбите — "Восток-3". Командир корабля — Андриян Николаев". Диктор зачитал его биографию — я вздрогнул. Космонавт был не русский. Чуваш.
Дальше — больше. На следующий день состоялся старт еще одного корабля. Его пилотировал Павел Попович. Украинец.
Я сразу же вспомнил таинственного незнакомца...
В перестроечные времена, весной 1986 года, в "Советской России" был опубликован ряд очерков журналиста Ярослава Голованова о первом отряде советских космонавтов. Внезапно сняли запрет с этой темы... Я читаю, и мне не по себе. Оказывается, в первой пятерке кандидатов в космонавты был военный летчик из Мурманска Григорий Нелюбов. Энергичный, целеустремленный, всегда претендующий на первенство, великолепный рассказчик и балагур. Одно время его даже рассматривали как первого космонавта, но потом он стал неофициальным вторым дублером Юрия Гагарина. Когда я увидел фотографию, где наш первый космонавт в автобусе едет по Байконуру на старт "Востока", а за спиной Титова стоит Нелюбов, мою память обожгло воспоминание: подвыпивший незнакомец жадно рассматривает аналогичное фото и возмущается ретушью фотографов.
Досадная, нелепая случайность. В свой день рождения выпил будущий космонавт и попался на глаза патрулю. Вместе с друзьями. Всех троих мгновенно отчислили из отряда.
Мог бы стать всемирно известным, купаться в славе и почете, а тут вдруг — все прахом. Направили служить в одну из частей ВВС на Дальнем Востоке.
Юрий Гагарин лично пытался его отстоять. Когда был в Хабаровске, посылал самолет в Приморье за Григорием Нелюбовым. Встретились, поговорили. Обнадежил опального летчика. Тот усиленно тренировался, удивлял успехами коллег. Но время шло, никаких подвижек из Москвы не наблюдалось.
Генерал-полковник авиации, Герой Советского Союза Николай Каманин, один из руководителей отряда космонавтов, не дал "добро" на возвращение проштрафившегося Нелюбова. В назидание остальным. Хотя, по свидетельству товарищей по отряду, Григорий никогда не увлекался спиртным, да и в тот злополучный день патруль закуражился: больно не понравилось ему, что молодые военные — летчики-космонавты. "Сутки в космосе, а слава на всю жизнь". Отомстили...
Когда в космос полетел Владимир Комаров, не бывший в первой пятерке, опальный Нелюбов надломился. Дела пошли из рук вон плохо. Слал запросы в Москву, ответа не было. Григорий по-настоящему налег на спиртное, пытаясь погасить боль душевных переживаний. Говорил коллегам: "Я знал Гагарина, должен был лететь одним из первых". Ему не верили... Ни уговоры красавицы жены, ни слезы дочери, ни наставления и приказы начальства не могли остановить Нелюбова. Он понимал, какой звездный билет ему достался однажды и как бездарно он его потерял. 18 февраля 1966 года Нелюбов бросился под поезд на железнодорожном мосту станции Ипполитовка. Оставил жене записку: "Лиля, я больше так не могу..."
Ему было 32 года. Он слишком стремился к успеху, и удача отвернулась от него. Жестокий и поучительный урок для всех нас. Но вся горечь в том, что чужая мудрость плохо усваивается. А когда поумнеешь сам, то уже поздно — путь в небо закрыт.
Александр БОБОШКО.