Григорьев Анатолий Иванович - директор Государственного научного центра Российской Федерации - Институт медико-биологических проблем Российской академии наук, действительный член РАН и РАМН, доктор медицинских наук, профессор, автор и соавтор свыше 300 научных работ. Руководитель медицинского обеспечения космических полетов на орбитальной станции "Мир". А.И.Григорьев -- вице-президент Международной академии астронавтики, почетный доктор Университета Клода Бернара (Франция), лауреат премий Правительства России и имени В.В.Ларина РАМН.

Рассказ о "направляющем стержне" был представлен на встрече выпускников 2-го МОЛГМИ им. Н.И.Пирогова, посвященной 40-летию поступления в институт, где получил приз по номинации "Самая пикантная тема".

В 1970 году космонавты А.Г.Николаев и В.И.Севастьянов, совершив рекордный для того времени 18-суточный полет на космическом корабле "Союз-9", после приземления чувствовали себя длительное время неважно. Они не только не могли самостоятельно стоять и ходить, но даже сидели с большим трудом - настолько выраженной была у них ортостатическая неустойчивость.

Стало ясно, что невесомость - непростая штука, и при полетах, особенно длительных, не обойтись без серьезной профилактики последствий утраты земного притяжения. Поэтому в эти годы под руководством академика Василия Васильевича Парина усиленно изучались особенности гемодинамики, метаболизма и водно-солевого обмена.

Не удивительно, что мои первые шаги в научной работе в Институте медико-биологических проблем были посвящены изучению состояния водно-солевого обмена, осмо- и волюморегуляиии функции почек при воздействии факторов космического полета. Объектом изучения была самая доступная и информативная среда человеческого организма - моча.

Как правило, удачные разработки ИМБП, апробированные на Земле, имели большой шанс "попасть на борт". Название эксперимента М-29, который мы с коллегами подготовили для проведения на станции "Салют-4", звучало приблизительно так: "Сбор урины с целью изучения водно-солевого обмена в космическом полете". Для этого требовалось получить от космонавтов во время полета мочу. Был разработан и создан специальный герметичный резиновый мешок с небольшим цилиндром, снабженный надежным обратным клапаном, исключающим просачивание мочи во внешнюю среду. Предварительно это нехитрое устройство испытывалось на Земле, где все работало безукоризненно в рамках разработанной для условий космоса инструкции. Оставалось только ждать окончания полета, в котором принимали участие два известных космонавта.

Неожиданно в первые дни полета меня как "специалиста по эксперименту" срочно вызвали в Центр управления полетами (ЦУП), где довольно сурово сообщили, что космонавты имеют претензии к работе системы для сбора мочи и на следующем сеансе связи требуют "автора".

Ожидание сеанса связи было мучительным, однако я еще не представлял, какой залп эмоций придется услышать из уст одного из космонавтов.

Несмотря на хорошее знакомство с экипажем, на мою голову лился поток нелицеприятных выражений, состоящих наполовину из ненормативной лексики. Оказалось, что часть мочи не попадает в мешок, а "поступает в атмосферу корабля и, естественно, попадает на кожные покровы, а иногда даже... в рот". Учитывая эти неприятности, реакция космонавтов была вполне понятной. Но и мне было жарко, как на горячей сковороде. Я судорожно прокручивал в голове инструкцию и не находил в ней чего-либо, нарушающего логику эксперимента. Изобретенная нами конструкция также не могла давать сбоя. И все же...

Когда температура выражений достигла своего пика, за меня решил заступиться руководитель полета. Он в достаточно жесткой форме дал космонавтам рекомендацию: "Когда мочишься, не обязательно открывать рот. Закрой рот!".

Внезапно наступила тишина, из чего можно было понять, что рекомендация была достаточно убедительной.

Я получил несколько секунд передышки. Для выяснения причины возникшего инцидента я задал космонавтам ряд конкретных вопросов. К удивлению, они, не стеснявшиеся до этого в выражениях, стали проявлять повышенную скромность. Наш разговор вошел в русло эвфемизмов и неологизмов. Пришлось объяснять, что "направляющий стержень" должен попасть в цилиндр и составить с ним прямую ось. Главное состояло в том, чтобы попасть "чем" в "куда".

- Понятно, - ответил космонавт, - но меня все время мотает, и я промахиваюсь.

Тут я вспоминаю, что в инструкции было слово "предварительно зафиксироваться". Кажется, в этом и была основная закавыка. Пришлось напомнить о необходимости фиксации. И вдруг из космоса слышен раздраженный ответ:

- Но у меня же только две руки. Одной держу то, из чего течет, а другой - куда собираю продукт исследования.

В ЦУПе сдержанный и тщательно скрываемый смех. В конце концов решили, что космонавт во время сбора мочи должен либо привязываться к какой-либо части станции, либо фиксироваться своим коллегой.

Через некоторое время с орбиты радостно сообщили: "После фиксации все прошло отлично". В эту минуту я вспомнил слова профессора урологии Н.А.Лопаткина, который говорил нам на лекции: "Полноценное мочеиспускание доставляет человеку не только облегчение, но и удовольствие".