Послѣднiй взглядъ, посвящаемый нами общему обозрѣнию, обойметъ две крайнiя точки предмета — начало и конецъ мiровъ, которыхъ жизнь и красоту мы описуемъ въ настоящую минуту. Покровъ, скрывающiй отъ взоровъ нашихъ тайну первичныхъ причинъ еще не приподнятъ, но выводы науки разсѣеваютъ мракъ, облекающей таинства природы и даютъ намъ общее понятiе о законахъ, управляющих сововупностью ея отправленiй. Начало и конецъ мiровъ еще скрыты от насъ и толь ко умы мечтательные или поверхностные могутъ думать будто они владѣютъ ключемъ къ разгадкѣ во всякомъ случаѣ историческое и сравнительное изученiе тверди небесной доставляетъ достаточно данныхъ для нѣкотораго удовлетворенiя человеческой любознательности. Не лишнимъ будетъ присовокупить, что настоящее изслѣдованiе, по добно предъидущимъ и послѣдующимъ, вообще имѣетъ цѣлью опроверженiе закрѣпленныхъ временемъ заблужденiй, а въ частности — указанiе неправдоподобности и несостоятельности нѣкоторыхъ понятiй о началѣ и концѣ мiровъ.

Мiры родятся, живутъ и умираютъ, подобно всѣмъ существамъ. Это не значитъ однакожъ, что они существа сознательныя и разумныя, одаренныя волею и страстями, доступныя чувствамъ удовольствiя и го ря, счастiя и страданiй; нѣтъ, и противники наши слишкомъ благовоспитаны для того, чтобы заставлять насъ говорить то, чего мы собственно не думаемъ. Это значить, что свѣтила, подобно розамъ, родятся для того только, чтобы умѣреть. Нѣкоторыя изъ нихъ красовались только „втеченiи одного утра.“ На глазахъ одного и того-же рода зажглось и погасло двадцать одно свѣтило: первое изъ нихъ была звѣзда, показавшаяся въ созвѣздiи Скорпiона, 134 года до Р. X., послѣднее — звезда, появившаяся 28 Апреля 1848 года, въ Офiухѣ. Но ни одно изъ нихъ не произвело такого шума, какъ звѣзда въ Кассiопеѣ, 1572 года, показавшаяся за 37 лѣтъ до изобрѣтенiя телескопа, въ концѣ робкаго средневѣковаго перiода, видѣвшаго въ ней предвѣстницу послѣдняго присшествiя Христа, грядущаго судить живыхъ и мертвыхъ. Тихо Браге, имя котораго сохранилось въ потомствѣ, какъ свидѣтельство заблужденiй, въ которыя онъ впалъ, желая создать новую систему (печальная участь великихъ людей), наблюдалъ фазы этой новой звѣзды и оставилъ намъ безъискуственное, но живое описанiе ея.

„Оставивъ Германiю — говорить онъ — съ тѣмъ, чтобы возвратиться на датскiе острова, я остановился въ древнемъ геррицвальденскомъ монастырѣ, находящемся въ прелестномъ мѣстоположенiи и принадлежащемъ дядѣ моему, Стенону Билле. Здѣсь я усвоилъ себѣ привычку оставаться въ моей химической лабораторiи до наступленiя сумерковъ. Наблюдая однажды, по своему обыкновенiю, сводъ небес ный, съ видомъ котораго я такъ освоился, я съ несказаннымъ изумленiемъ замѣтилъ близь зенита, въ Кассiопеѣ, лучезарную, необычайной величины звѣзду. Пораженный удивленiемъ, я не зналъ, вѣрить-ли собственнымъ глазамъ. Чтобы убѣдиться однакожъ, что это не меч та и заручиться свидѣтельствомъ другихъ лицъ, я позвалъ рабочихъ, занятыхъ въ моей лабораторiи и спрашивалъ у нихъ, равно и у всѣхъ прохожихъ, видятъ-ли они, подобно мнѣ, столь внезапно появившую ся звѣзду? Впоследствiи я узналъ, что въ Германiи возчики и некоторыя лица изъ простонародiя предсказали астрономамъ появленiе великаго знаменiя на небе, что дало поводъ къ возобновленiю обычныхъ насмешекъ надъ учеными, какъ случалось это по отношению кометъ, появленiе которыхъ не было предсказано.

У новой звѣзды не было хвоста; туманъ не окружалъ ее; она точь въ точь походила на другiя звѣзды и только мерцала сильнѣе даже, чѣмъ звѣзды первой величины, превосходя блескомъ своимъ свѣтъ Сирiуса, Лиры и Юпитера. Ее можно было сравнить только съ Венерою, когда послѣдняя находится въ ближайшемъ разстоянiи отъ Земли. Люди, обладавшiе хорошимъ зрѣнiемъ, могли видеть звѣзду днемъ, даже въ полдень, при ясномъ небѣ. Ночью, когда небо заволакивалось, новую звѣзду часто различали сквозь до вольно густой покровъ облаковъ; но другiя звѣзды въ это время не были видны. Разстоянiя, тщательно опредѣленныя мною въ слѣдующемъ году, между этою звездою и другими звѣздами Кассiопеи, убѣ дили меня въ полнѣйшей ея неподвижности. Начиная съ Декабря мѣсяца 1572 года (она появилась перваго Ноября), блескъ звѣзды началъ ослабѣвать; свѣтомъ равнялась она тогда Юпитеру, а въ Январе 1573 года стала слабѣе Юпитера. Вотъ результаты произведенныхъ мною фотометрическихъ сравненiй: въ Февралѣ и Мартѣ новая звѣзда равнялась свѣтомъ блеску звѣздъ первой величины; въ Апрѣлѣ и Маѣ — блеску звѣздъ второй величины; въ Iюлѣ и Августѣ — блеску звѣздъ третьей величины, а въ Октябре и Ноябре блеску звѣздъ четвертой величины. Къ Ноябрю мѣсяцу она не пре вышала свѣтомъ одиннадцатую звѣзду, находящуюся въ нижней части спинки сѣдалища Кассiопеи. Переходъ отъ звѣзды пятой величи ны къ звѣздѣ шестой величины совершился въ промежутокъ времени отъ Декабря 1573 г. до Февраля 1574. Въ слѣдующемъ мѣсяцѣ но вая звѣзда исчезла, не оставивъ никакихъ слѣдовъ, уловимыхъ для простого глаза“ *).

*)De admiranda nova stella, etc (Progumnasmata)

Прибавимъ вмѣсте съ Гумбольдтомъ, которому мы обязаны предъидущимъ разсказомъ, что цвѣтъ звѣзды измѣнялся столько-же, какъ и ея блескъ. Въ первое время своего появленiя, втеченiи двухъ мѣсяцевъ, она казалась бѣлою, но затѣмъ приняла желтый оттѣнокъ и, наконецъ, красный. Весною 1573 года она начала меркнуть, чтó и продолжалось до ея полнаго исчезновенiя. Карданъ видѣлъ въ ней несомнѣнное знаменiе судебъ божiихъ и въ одной полемической статьѣ, направленной противъ Тихо Браге, онъ восходитъ даже до звѣзды Волхвовъ, съ целью отождествленiя этихъ двухъ явленiй. Исторiя новыхъ звѣздъ, явившихся и исчезнувшихъ на памяти людей — это сокращенная исторiя всѣхъ звѣздъ небесныхъ. Было время, когда не существовало ни Земли, ни планетъ, ни Солнца и если мы не въ состоянiи съ достовѣрностью изслѣдовать формацiю астро номическую, то намъ извѣстна въ настоящее время геологическая формацiя обитаемаго нами мiра и, такъ сказать, мы идемъ по стопамъ времени, отъ эпохъ историческихъ до вѣковъ, когда земной шаръ на ходился еще въ жидкомъ или расплавленномъ состоянiи, что и доказы вается сфероидальною формою планеты. Въ настоящее время нельзя не допустить, что мiръ начался такимъ образомъ; иначе пришлось-бы, вмѣстѣ съ Бернарденомъ де-Сенъ-Пьеромъ и съ нѣкоторыми чудаками нашей эпохи, предположить, будто мiръ созданъ вполнѣ развитымъ, что вышелъ онъ изъ рукъ Творца подобно тѣмъ шарамъ, которые, по мановенiю жезла фигляра, появляются изъ приспособленнаго для этого сосуда. На основанiи такого предположенiя, по слову Всемогущаго стада стали тотчасъ-же рѣзвиться на лугахъ, птицы запѣли въ древесной листвѣ, курица никогда не бывала маленькимъ цыпленкомъ въ яйцѣ, (о вопросѣ этомъ серьезно трактуютъ со временъ ПиѲагора), гiены стали пожирать трупы не существовавшихъ животныхъ — однимъ словомъ, земныя и водныя животныя родились скорѣе грибовъ. Но не таковы законы природы: они дѣйствуютъ медленно, свидѣтельствуя о предвѣчной Мудрости, которая въ дѣйствiяхъ своихъ не даетъ отчета преходящему времени.

Бесконечное въ пространствѣ, вѣчное во времени — вотъ начала, которыя будутъ намъ служить точками опоры. Но какъ оба эти отмеченныя понятiя, не взирая на ихъ значенiе и необходимость, представляютъ, однакожъ, очень мало существеннаго, то мы присоединимъ къ нимъ начало болѣе осязательное, назвавъ его эфиромъ, если хоти те. Названiе ни къ чему насъ не обязуетъ и если вы предпочитаете наимѣнованiе космической матерiи, то безъ малейшаго труда мы со гласны и на это.

Сказавъ, что эфиръ есть вещество болѣе осязательное, чѣмъ метафизическая отвлеченность, мы тѣмъ самымъ открываемъ уязвимыя стороны наши для составителей квинтэссенцiй, о которыхъ такъ забавно говоритъ остроумный авторъ Гаргантуа и у насъ могутъ спросить: какую степень осязаемости мы предполагаемъ въ этой первичной стихiи? Итакъ: кубический сантиметръ воздуха, разлитый въ пространствѣ отъ Земли до Сатурна, былъ-бы плотнѣе, чѣмъ эфиръ. Вообразите себѣ вѣсы съ гирными досками, величиною въ земной шаръ; на од ной изъ гирныхъ досокъ нѣтъ ничего, но предположите, что на дру гой находится столбъ эфира, шириною въ нашу Землю, а высотою какъ отъ насъ до Солнца, и все-таки послѣдняя гирная доска не опустится. Что сказать послѣ этого? Эфиръ -- это матерiя болѣе тонкая, чѣмъ пустота, образующаяся подъ колоколомъ нашихъ лучшихъ воздушныхъ насосовъ. Но тонкость и небытiе — вещи очень различныя — читатель согласится съ нами въ этомъ и какова-бы ни была стихiя наша, но она достаточно существенна для того, чтобы открыть собою ряд творческихъ процессовъ.

Действительно, очень можетъ быть, что въ областяхъ пространства, в которыхъ мы заключены и гдѣ находится Млечный путь, къ составу коего мы относимся, — совокупность движенiй, обусловливае мыхъ магнетизмомъ, электричествомъ, теплородомъ, однимъ словомъ — существенными, присущими матерiи свойствами, произвела съ теченiемъ времени вращательное движенiе, первымъ послѣдствiемъ котораго явилось развитiе теплорода. Для обитателей мiровъ, относящихся къ болѣе дремнiмъ туманностямъ, эти громадныя массы представля лись въ видѣ тѣхъ расплывчатыхъ, блѣдныхъ и бѣлесоватыхъ сiянiй, которыя проносятся по небу, подобныя легкимъ парамъ. То были бѣловатыя облака, въ которыхъ вѣка долженствовали зародить безчисленное множество свѣтлыхъ точекъ, а законъ всемiрнаго тяготѣнiя образовать многiе центры сгущенiя. Светозарные центры эти, вращательное движенiе которыхъ ускорялось по мѣрѣ увеличенiя ихъ плотности, вслѣдствiе притягательной силы центральнаго свѣтила выдѣляли изъ своей окружности рядъ концентрическихъ колецъ, отторгнутыхъ центробѣжною силою. Такимъ образомъ поочередно возникали планеты, начиная съ самыхъ удаленныхъ отъ центровъ,; такимъ образомъ образовалось Солнце — начало и основанiе системь.

По всѣмъ вѣроятiямъ, древнѣйшая изъ извѣстныхъ планетъ нашей системы — это Нептунъ, образовавшiйся на экваторѣ Солнца въ ту эпо ху, когда это громадное свѣтило простирало до этихъ предѣловъ га зообразную сферу свою. За Нептуномъ, по старшинству следуютъ: Уранъ, Сатурнъ, Юпитеръ, астероиды; затѣмъ — Марсъ, Земля, Ве нера и Меркурiй. На этомъ основанiи и путемъ сравненiя можно-бы гадательнымъ образомъ опредѣлить (инымъ только способомъ, чѣмъ сдѣлалъ это Бюффонъ) относительную продолжительность времени охлажденiя свѣтилъ, причемъ, быть можетъ, выяснилось-бы, что съ точки зрѣнiя обитамости, удаленныя планеты слишкомъ ужъ охладѣли для того, чтобы какая-бы то ни была система жизни могла существовать на нихъ.

Но подобнаго рода занятiя слѣдуетъ предоставить теоретикамъ, охотно тратящимъ время на чистыя химеры.

Изъ протяженiя и положенiя планетныхъ орбитъ вытекаютъ нѣкоторыя соображенiя (ихъ можно будетъ пояснить впослѣдствiи), от носительно продолжительности существованiя системы и постепеннаго сокращенiя планетныхъ кругообращенiй, обусловливаемая противодѣйствiемъ эфира. Въ самомъ дѣлѣ, извѣстно, что комета Энке, при близительно въ перiодъ 33-хъ лѣтъ, теряетъ тысячную часть своей скорости, вслѣдствiе чего легче уступаетъ действiю притягательной силы Солнца и незамѣтно приближается къ этому свѣтилу. По той-же самой причинѣ, планеты со временемъ могутъ попадать на небо. Многiе пытались приблизительно опредѣлить, во сколько времени эфиръ — причина гибели мiровъ — совершить свое дѣло разрушенiя; но какъ подобнаго рода опредѣленiя слишкомъ ужъ гадательны, то останавливаться на нихъ мы не будемъ.

Съ другой стороны, если спутники имѣютъ матерями свои отно сительныя планеты, а послѣднiя происходятъ отъ Солнца, то какъ тѣ, такъ и другiя, въ концѣ концовъ находятся въ зависимости отъ су ществованiя Солнца и, быть можетъ, что теплота и магнитическiя дѣйствiя послѣдняго светила достаточны для поддержанiя жизни на по верхности всѣхъ мiровъ. Въ послѣднемъ и вѣроятномъ случаѣ жизнь планетной системы должна длиться до тѣхъ поръ, пока чело ея владыки будетъ озаряться свѣтомъ. Опредѣлять время кончины мiровъ, это значило-бы опредѣлять эпоху, когда погаснетъ Солнце. Но какъ со времени древнѣйшихъ наблюдений производимыхъ надъ Солнцемъ, ни теплота его, ни свѣтъ не уменьшились замѣтнымъ образомъ, то напередъ можно сказать, что пройдутъ еще сотни вѣковъ, прежде чѣмъ ослабленiе элементовъ этихъ серьезно потревожитъ обитателей Земли и другихъ планетъ. Въ самомъ дѣлѣ, дневное свѣтило заключаетъ въ себѣ быть можетъ, не менѣе 8 миллiоновъ градусовъ жара, а по теорiи Поассона, Земля, имѣвшая 3,000 градусовъ жара въ ту эпо ху, когда находилась она въ расплавленномъ состоянiи, постепенно лишалась ихъ въ продолженiе 100 миллiоновъ лѣтъ, т. е. по одному градусу въ 33.000 лѣтъ. Но какъ скорость охлажденiя неравныхъ сферъ находится въ обратномъ отношенiи квадратовъ ихъ дiаметровъ и какъ дiаметръ Солнца въ 110 разъ больше дiаметра Земли, то умноживъ 33,000 на квадр. 110, т. е. на 12,100, и затѣмъ умноживъ еще новое произведенiе на 8 миллiон. градусовъ вѣроятнаго жара Солнца, мы будешь близки къ предположенiю, что Солнце просуществуетъ еще 3,200,000,000,000 лѣтъ. Слѣдовательно, если солнца умираютъ, „то очень медленною смертью,“ по выраженiю Шарля Ришара.

Во времена Уильяма Гершеля, вышеприведенная космогоническая гипотеза о происхождении всѣхъ планетъ, казалось, подтверждалась дѣйствительнымъ видомъ неба т. е. туманностями, находив шимися, повидимому, въ состоянiи развитiя. Ихъ возрастъ опредѣляется по степени ихъ плотности, т. е. по степени свѣтозарности туманной матерiи, подобно тому, какъ лѣта деревьевъ опредѣляются по числу концетрическихъ круговъ, образующихся подъ корою. Въ настоящее время, какъ кажется, это опредѣленiе (не необходимое, впрочемъ) нельзя считать точнымъ въ виду того, что всѣ туманности, повидимому состоятъ изъ скопленiя звѣздъ, а не изъ массы паровъ или космической матерiи. По мѣрѣ увеличенiя силы телескоповъ выяснялось, что туманныя пятна, первоначально казавшiяся чѣм-то загадочнымъ и въ которыхъ глазъ усматривалъ какое-то слабое мерцанiе, образуются скопленiемъ множества звѣздъ.

Телескопъ лорда Росса показалъ, что космическiя облака, на которыя смотрѣли прежде, какъ находящiяся въ зачаточномъ состоянiи планетныя системы, образуютъ собою великолѣпнѣйшiя спирали солнцъ, лучезарныхъ не менѣе того, которое освѣщаетъ насъ и, подобно послѣднему, обильныхъ свѣтомъ и теплотою. Гипотеза, называемая „гипотезою туманностей“, допускается въ наше время только немногими, тѣмъ болѣе, что изъ числа всѣхъ небесныхъ, извѣстныхъ намъ тѣлъ, туманности наиболѣе удалены отъ Земли и свѣтъ ихъ не достигалъ бы до насъ, если-бы онъ проистекалъ отъ жидкой массы, а не отъ звѣздныхъ центровъ.

Это не препятствуетъ, однакожъ, считать туманныя пятна проис шедшими послѣдовательно отъ Солнца и соединенными съ ихъ родиною неразрывными узами, несмотря даже на мнѣнiе Малье и нѣкоторыхъ изъ новѣйшихъ писателей, утверждающихъ, что если-бы Солнцѣ погасло, то планеты, не нуждаясь уже въ немъ, отправились-бы на поиски за новымъ и болѣе гостепрiимнымъ центральнымъ свѣтиломъ. Допустимъ-ли, что вслѣдствiе противудѣйствiя матерiи, наполняющей повидимому пространства небесныя, планеты, утрачивая мало по малу свою скорость и центробѣжную силу, одна за другою будутъ поглощены громаднымъ горниломъ, горящимъ въ центрѣ на шей системы; ослабѣетъ-ли съ теченьемъ вѣковъ это горнило и погаснетъ прежде чѣмъ мы достигнемъ до него, — во всякомъ случаѣ мы спокойно можемъ ввѣрить будущность человѣчества продолжительно сти астрономическихъ перiодовъ. На звѣздныхъ часахъ наши столѣтiя проходятъ, подобно секундамъ и когда послѣднiя чада Земли увидятъ свою родину въ смертный часъ, исторiя нынѣшняго человѣчества давнымъ-давно будетъ уже забыта.

Но размышляя объ этихъ движенiяхъ, кажется, какъ будто разум ная, обусловливающая ихъ причина, не вполнѣ скрыта отъ насъ. Если, съ одной стороны, орбиты планетъ незамѣтно сокращаются, а самыя планеты мало по малу приближаются къ ихъ центру; если, съ другой стороны, творческiя силы свѣтозарнаго светила незамѣтно ослабѣваютъ и постепенно уменьшаются, — то не находятся-ли во взаимномъ соотношенiи эти два явленiя и не требуется-ли закономъ божественнымъ, чтобы семья приближалась къ родоначальнику по мѣрѣ того, какъ послѣднiй дряхлѣетъ? Или, выражаясь съ бóльшею точностью, не правдоподобно-ли, что обитатели солнечныхъ владѣнiй приближа ется къ источнику теплоты и свѣта по мѣрѣ того, какъ ослабѣваетъ согрѣвающая ихъ теплота и уменьшается озаряющiй ихъ свѣтъ?