Снова передо мной встала проблема, которая, казалось, не имела решения. Если бы у меня было мое тело, я бежал бы вместе с Джанай через туннель на остров, где прятались Рас Тавас и Джон Картер. Там бы мы дожидались их возвращения. Но я не мог оставить свое тело и выйти в мир хормадом. Кроме того, у меня был долг красного человека, долг перед человечеством — разрушить план Эймада и не дать ему завоевать мир. Я шел в покои Джанай, чтобы рассказать ей о приказе джэддака, в совершенно подавленном состоянии духа. В коридоре я столкнулся с Тун Ганом, который был весьма встревожен.
— Масса из резервуара номер четыре перехлестнула в одном месте через крышу и выливается на улицу, — сказал он. — Скорость ее поступления увеличивается, и если ее не остановить, она скоро затопит весь город...
— ...и весь остров. Но я не могу ничего сделать. Эймад освободил меня от этой должности. Теперь вся полнота власти у моего преемника.
— Но как нам спастись? Мы все погибнем, если не остановим ее. Она уже проглотила нескольких воинов, которые пытались это сделать. Из массы высунулись руки и схватили их, а головы перегрызли им горло. Скоро эта плоть съест всех нас.
Да, но в чем же спасение? До этого я думал только о спасении Джанай, себя самого и своего тела. Но теперь мне нужно думать и об остальных — о Пандаре, Ган Хаде, Ситоре, Тун Гане. Эти люди были для меня самыми близкими друзьями тут, в Морбусе. Да и несчастный Тиата-ов. Он ведь тоже мой друг.
— Тун Ган, — спросил я, — ты хочешь бежать?
— Конечно.
— Клянешься ли ты сохранить мне верность, если я помогу тебе выбраться из Морбуса, забудешь ли, что ты хормад?
— Теперь я не хомад, я красный человек. И я буду верно служить тебе, если ты спасешь меня от этого ужаса, который обрушился на город.
— Отлично. Иди к Пандару, Ган Хаду и Ситору. Найди также Тиата-ов. Передай им, чтобы они шли в покои Джанай. Только так, чтобы никто их не заметил. Предупреди их об осторожности. И поторопись, Тун Ган!
Я пришел к Джанай и передал ей приказ Эймада о переселении во дворец. Я сказал это так, чтобы слышали слуги, которых я подозревал в осведомительстве. Затем я приказал им собирать вещи Джанай, что дало мне возможность без помех поговорить с ней. Я объяснил ей замысел джэддака и сказал, что у меня есть план, который позволяет бежать отсюда.
— Я пойду на любой риск, только бы не оставаться во дворце Эймада, когда ты уедешь. Ты единственный человек в Морбусе, которому я верю, ты мой единственный друг. Хотя почему ты так относишься ко мне, я не знаю.
— Потому что Вор Дай мой друг и он любит тебя. Я чувствовал себя трусом, который таким образом объясняется в любви, не имея мужества сказать все прямо. Но я сказал и тут же пожалел. Что, если она отвергнет любовь Вор Дая? Его не было здесь, чтобы сказать все самому, и имеет ли право такой урод как я делать это за него? Я затаил дыхание, ожидая ее ответа. Помолчав, она сказала:
— Почему ты думаешь, что он любит меня?
— Я это знаю. Он не заботился бы так о твоей судьбе, если бы не любил тебя.
— Ты ошибаешься. Вор Дай старался бы освободить любую красную женщину, которая попала в плен. Когда он успел полюбить меня? Мы едва знаем друг друга и перекинулись всего парой фраз.
Я уже собирался возразить, но тут пришли Пандар, Ган Хад и Ситор. Мы прекратили разговор, и я остался при всех своих сомнениях относительно того, какие же чувства питает Джанай к Вор Даю. Тун Ган быстро нашел всех троих, так как они работали в лаборатории. Мы прошли в кабинет Рас Таваса, чтобы нас не подслушали. Через несколько минут пришел Тун Ган с Тиата-ов — все, кому я мог доверять, были в сборе. Слуги уже собрали вещи Джанай и я приказал им перенести их во дворец. Таким образом я на время избавился от них.
Как только они ушли, мы с Джанай, Тун Ганом и Тиата-ов поспешили в кабинет. Там нас уже ждали остальные. Я объяснил им, как собираюсь бежать из Морбуса, и спросил, все ли согласны идти со мной. Каждый заверил, что с радостью покинет Морбус, однако Ситор высказал сомнение, что побег возможен.
— Каков твой план? — спросил он.
— Я обнаружил подземный ход, который ведет за пределы города. Именно там и были Рас Тавас и Дотар Соят, когда они бежали из города. Сейчас они пробираются в Гелиум, и вы можете быть уверены, что Дотар Соят вернется с флотом военных кораблей и воинами, чтобы освободить меня из Морбуса.
— Неужели Дотар Соят будет освобождать какого-то хормада? — Тиата-ов скептически ухмыльнулся.
— И как Дотар Соят, бедный пантан, убедит джэддака Гелиума послать военный флот в Тунолианскую топь для освобождения хормада? — продолжил Ситор.
— Готов признать, что все это кажется невероятным. Но это потому, что вы знаете далеко не все, и пока что я не могу вам изложить все факты. Но я могу сказать твердо: Дотар Соят приведет флот из Гелиума, потому что он в действительности не кто иной, как Джон Картер, Военачальник Барсума!
Это заявление ошеломило их, но когда я рассказал, зачем он прибыл в Морбус, они поверили мне. Правда, Тиата-ов все никак не мог понять, зачем Владыке беспокоиться о судьбе хормада и даже вести военный флот для его освобождения.
Я видел, что сделал ошибку, заговорив об этом, но мне было трудно забыть о том, что я это не я, а хормад. Я для себя всегда был Вор Даем, дворянином из могущественного Гелиума. Для других же я был просто Тор-дур-баром, хормадом Морбуса.
— Возможно, — пошел я на попятную, — я что-то не так понял, когда он сказал, что вернется: конечно, он вернется за Вор Даем. А что касается меня, то мы с Вор Даем друзья.
— Почему ты думаешь, что он освободит всех нас? — спросил Пандар из Фандала.
— Он освободит каждого, о ком попросит Вор Дай, а это значит, о ком попрошу я, так как Вор Дай мой друг.
— Но Вор Дай исчез, — сказал Ган Хад из Тунола. — Никто не знает, что стало с ним. Возможно, он мертв.
— Ты не говорил мне этого, Тор-дур-бар! — воскликнула Джанай. Она повернулась к Ситору: — Может, это хитрость хормада, чтобы заполучить нас.
— Но я сказал тебе, что он исчез, — сказал я.
— Ты не говорил, что все уверены в его смерти. Ты сказал, что не знаешь, где он. И теперь ты можешь сказать с уверенностью, что Джон Картер вернется за нами. Как это понимать?
— Если ты хочешь жить, ты должна доверять мне, — рявкнул я. — Через несколько минут ты увидишь Вор Дая и поймешь, почему он не приходил к тебе.
Я совсем потерял терпение. Они высказали свои подозрения в самый неподходящий момент, когда нельзя было терять времени, когда нужно было бежать, пока Эймад не спохватился.
— И вот опять, — сказала Джанай. — Ты уверял, что не знаешь, где Вор Дай, а теперь говоришь, что я увижу его через несколько минут.
— Было время, когда я не знал, где он. Но затем я нашел его, но не решился сказать тебе об этом. Вор Дай сейчас в таком положении, что не может помочь тебе. Только я могу это сделать. К несчастью, чтобы наш план осуществился, тебе придется узнать, что произошло с Вор Даем. Но мы потеряли зря много времени. Я иду, и ты следуй за мной. Я друг Вор Дая и обязан помочь тебе бежать. Остальные могут поступать, как хотят.
— Я иду с тобой, — сказал Пандар. — Хуже, чем здесь, не будет нигде.
Все они решили идти со мной. Ситор весьма неохотно. Он стоял возле Джанай и что-то шептал ей на ухо.
Вместе с Тиата-ов я пошел в лабораторию, где взял все инструменты, необходимые для пересадки моего мозга в мое тело. Ими я нагрузил Тиата-ов. Затем я отключил мотор и собрал все трубки: без них нельзя перекачать кровь. Все это отняло время, но в конце концов мы были готовы идти.
Я был уверен, что мы сможем уйти, не возбудив подозрений. Главное — добраться до камеры 3-17. Однако наш отряд, состоящий из двух хормадов, четырех красных людей и женщины, нагруженный весьма странными приборами, привлек внимание нового смотрителя Здания Лаборатории.
— Куда вы идете? — спросил он. — Что вы собираетесь делать с этим оборудованием?
— Я хочу перенести его в подвал. Там оно будет в безопасности, — сказал я. — Когда вернется Рас Тавас, это все ему понадобится.
— Оно в безопасности там, где находилось. Теперь я здесь руковожу и если захочу перенести оборудование, сделаю это сам. Верните все на место.
— С каких это пор двар отдает приказания одвару? — резко спросил я. — Отойди в сторону! — Затем я вместе со своими товарищами пошел к лестнице, ведущей в подвалы.
— Стой! — крикнул он. — Ты никуда не пойдешь с этими приборами и с этой девушкой без приказа Эймада. Ты должен отвести девушку во дворец, а не в подвал: у меня приказ джэддака проследить, чтобы его указания относительно тебя и этой девушки были выполнены.
Он окликнул охранников. Я знал, что сейчас сюда прибегут воины, и сказал своим товарищам, что нам следует поторопиться. Мы побежали по лестнице. За нами гнался преемник и звал на помощь. А вдали уже раздавались голоса воинов.
XVII
КОВАРНЫЙ ОСТРОВ
Мой план, казалось, был обречен на провал, так как если бы нам удалось добраться до камеры 3-17, мы бы не рискнули войти в нее, чтобы не раскрыть места, где мы собирались укрыться. Однако мы зашли уже далеко и пути назад не было. Осталось только одно: сделать так, чтобы ни один свидетель не вернулся к Эймаду.
Мы уже были в подвале и шли по главному коридору. Мой преемник шел по пятам за нами, но держался на безопасном расстоянии. Крики воинов свидетельствовали о том, что они все еще преследуют нас.
Я подозвал Тун Гана и тихо проинструктировал его. Тун Ган быстро переговорил с Пандаром и Тиата-ов. Затем все трое свернули в боковой коридор. Начальник некоторое время колебался, но не пошел за ними. Его интересовали только мы с Джанай, поэтому он продолжал преследовать нас.
На следующем перекрестке я свернул в правый коридор и тут же остановился, сбросив свою ношу.
— Мы встретим их здесь, — сказал я. — Запомните одно: если мы хотим выжить и благополучно бежать, то не должны оставлять в живых никого из преследователей.
Ситор и Ган Хад встали со мной рядом. Джанай осталась позади, в нескольких шагах от нас. Преемник тоже остановился и стал поджидать своих воинов. У нас не было огнестрельного оружия, так как материалы для изготовления пороха еще не были известны в Морбусе. Мы были вооружены только мечами и кинжалами.
Нам не пришлось долго ждать появления воинов. Их было десять. Все хормады. Начальник имел тело красного человека. Я его хорошо знал: он был хитрый, но большой трус.
— Вам лучше сдаться, — сказал он. — Возвращайтесь обратно. У вас нет выбора. Нас десять, вас только трое. Если вы пойдете назад добровольно, я ни о чем не скажу Эймаду.
Было заметно, что он очень боится боя, но только в бою было наше спасение, шанс на удачное бегство. Во дворце Эймада мне и Джанай не приходилось ждать ничего хорошего. Я притворился, что обдумываю его предложение, стараясь выгадать время, и вскоре увидел Тун Гана, Пандара и Тиата-ов, бесшумно приближающихся к воинам сзади.
— Пора! — крикнул я, и они втроем бросились на врагов. И тут же я, Ситор и Ган Хад кинулись на них спереди. По численности они превосходили нас, но шансов на победу у них не было. Разумеется, неожиданность нападения привела их в смятение, но решающим фактором была моя сверхчеловеческая сила и длинная рука, вооруженная мечом. Но они вскоре поняли, что дерутся за спасение своих жизней, и отчаяние придало им сил. Они сражались яростно, как крысы, загнанные в угол.
Я видел, как упал Тиата-ов с расколотым черепом, был ранен Пандар, убивший, однако, своего противника. Тун Ган прикончил двоих, а Ситор, к моему разочарованию, старался держаться сзади и не рисковать собой. Но мы и не нуждались в нем. Мой меч рубил противников одного за другим. Их черепа трескались от ударов, как гнилые орехи, и, наконец, остался только один противник — сам начальник, который во время сражения благоразумно держался в стороне. Теперь, вскрикнув, он попытался бежать, но Тун Ган преградил ему путь. Блеск стали, короткий крик, и вот Тун Ган выдернул меч из груди противника и вытер его о волосы поверженного врага.
Коридор был залит кровью, возле стен валялись обезглавленные тела. То, что произошло дальше, я предпочитаю не вспоминать, но это было необходимо сделать — уничтожить их мозг, чтобы считать себя в безопасности.
Я приказал Тун Гану взять то, что нес Тиата-ов, взвалил на себя мотор и мы пошли в камеру 3-17. Я заметил, что Ситор все время идет рядом с Джанай и постоянно что-то говорит ей. Однако я был занят решением более насущных проблем и не придал этому факту должного внимания. Пока у нас все шло успешно. Но кто мог предсказать, что ждет нас дальше? Чем нас встретит остров, каким образом мы будем пробираться через Великую Тунолианскую топь, если Джон Картер почему-либо не вернется за мой?
Я был твердо уверен, что только смерть лишит его возможности вернуться, а я не допускал мысли, что Владыка может умереть. Мне, как и многим другим, он казался бессмертным. Но, предположим, он вернется без Рас Таваса.
Эта мысль наполнила меня ужасом и не оставила мне другой участи, кроме самоубийства. Лучше умереть, чем навсегда потерять Джанай! Таковы были мои мысли, когда мы пришли к камере 3-17 и я распахнул дверь, впустив мой маленький отряд.
Когда Джанай увидела мое тело на холодном столе, она вскрикнула от ужаса и с яростью повернулась ко мне:
— Ты лгал мне, Тор-дур-бар! — сказала она свистящим шепотом. — Ты все время знал, что Вор Дай мертв. Почему ты так жестоко обошелся со мной?
— Вор Дай не мертв, — возразил я. — Он только ждет возвращения Рас Таваса, чтобы тот вернул его к жизни:
— Но почему ты не сказал мне об этом?
— Только я знал, где спрятано тело Вор Дая, и чем меньше людей знают эту тайну, тем лучше. Даже тебе, кому я доверяю, я не мог открыть ее. И сейчас вы узнали ее только потому, что путь из Морбуса лежит через камеру, где спрятано это тело. Я вынужден доверить вам эту тайну, но предупреждаю, что никто из вас не вернется в Морбус, пока я жив и пока тело Вор Дая лежит здесь.
Ситор подошел к столу, внимательно осмотрел мое тело. Я видел, как еле заметная улыбка скользнула по его губам, и он бросил на меня мимолетный взгляд.
Я подумал, не догадался ли он об истинном положении дел. Но какая разница, теперь я смогу заставить его держать язык за зубами. Я совсем не хотел, чтобы Джанай знала, что мозг Вор Дая находится в теле Тор-дур-бара. Конечно, это глупо, но я не мог отделаться от мысли, что если она узнает об этом, то никогда не сможет забыть моего уродливого лица и всегда будет мысленно связывать Вор Дая и Тор-дур-бара. Даже когда я стану снова Вор Даем в своем собственном теле со своим мозгом.
Джанай молчала, обдумывая все, что я сказал о Вор Дае, но потом повернулась ко мне и сказала ласково:
— Прости, что я сомневалась в тебе, Тор-дур-бар. Ты правильно поступил, тщательно скрывая местонахождение тела Вор Дая. Это мудрая предосторожность и акт верности и преданности.
XVIII
НОЧНОЙ ПОЛЕТ
С чувством облегчения я вел отряд по длинному туннелю на каменистый остров. Как нам выбраться с острова — это проблема будущего. Я надеялся, что из Гелиума прилетит Джон Картер с флотом для нашего освобождения. И все же где-то в глубине души у меня притаился страх: а вдруг Джон Картер и Рас Тавас не смогли пересечь дикую топь и не добрались до флайера, спрятанного близ Фандала.
На острове водились птицы, белки, росли фруктовые деревья, орешник. Все это, а также рыба, которую мы ловили, составляло нашу пищу. Так что мы не голодали. Для Джанай я построил хижину, чтобы она могла наслаждаться уединением. Остальные спали под открытым небом.
Маленький остров был холмистым, и мы устроили свой лагерь во впадине между холмами, чтобы нас не было видно из города. Я начал строительство двух лодок. Одну, маленькую, которая могла бы вместить троих и достаточное количество пищи, и вторую, большую, так как я решил взять тело Вор Дая и оборудование с собой, если мы не дождемся возвращения Джона Картера и нам придется самим совершить опасное путешествие через топь.
Все это время Ситор часто находился в обществе Джанай. Он был привлекателен, разговорчив, и я понимал, что Джанай может находить удовольствие в его обществе. И все же муки ревности терзали меня. Ситор был близок с Пандаром из Фандала, так что наш маленький коллектив раскололся на две партии. Пандар, Ситор и Джанай — с одной стороны, Ган Хад, Тун Ган и я — с другой. Между нами не было столкновений, но такое разделение было неестественным.
Ган Хад был тунолианин, а Тунол и Фандал вечные враги, так что между Ган Хадом и Пандаром не было ничего общего. Тун Ган с телом красного человека и мозгом хормада и я, с мозгом человека и телом хормада, чувствовали некоторую близость, так как понимали, что остальные в глубине души считали нас существами, лишь немного отличавшимися от низших животных. Могу вас заверить, что уродливое тело, вроде моего, может вселить в его обладателя комплекс неполноценности. Тун Ган, хоть и имел тело убийцы из Амхора, чувствовал себя примерно так же, как и я.
Несколько недель понадобилось нам для постройки лодок, а затем вынужденное бездействие тяжким бременем легло на нас. Стали возникать недоразумения. Ситор настаивал на том, чтобы мы сейчас же отправились в путешествие, но я хотел еще подождать: ведь если Джон Картер жив и добрался до Гелиума, он вернется за мной. Пандар присоединился к Ситору, но Ган Хад был на моей стороне. Он знал, что если мы доберемся до Фандала, то наверняка станем пленниками. После долгих переговоров я склонил на свою сторону и Тун Гана. И, к своему большому удовольствию, — Джанай.
— Мы не должны уходить, — сказала она, — пока тело Вор Дая остается здесь. А Тор-дур-бар не возьмет его, пока у него остается хоть маленькая надежда на помощь из Гелиума.
— Однако я думаю, — обратилась она ко мне, — что ты совершаешь ошибку: ты должен прислушаться к мнению Ситора. Ведь он красный человек с мозгом красного человека.
Ситор присутствовал при этом разговоре, и я видел, как он бросил острый взгляд на меня. И снова я подумал, что он догадывает о том, что мозг Вор Дая находится в теле хормада. Я надеялся, что он не поделится подозрениями с Джанай.
— Может, Ситор и мыслит как красный человек, — сказал я. — Но он думает только о своих интересах. Мой мозг пусть менее развит, но зато им владеет одно желание — сделать все, что можно, для Вор Дая и тебя, Джанай. Я не уйду с острова до тех пор, пока не вернется Джон Картер, если, конечно, меня не вынудят обстоятельства. В противном случае я буду оставаться здесь, пока есть хоть минимальная надежда на возвращение Джона Картера и Рас Таваса. И я не позволю уйти тебе, Джанай. Остальные могут делать, что хотят. Но я обещал Вор Даю, что буду защищать тебя, а как смогу я это сделать, если отпущу в опасное путешествие по Великой Тунолианской топи во враждебный Фандал?
— Я сама себе хозяйка, — сердито возразила Джанай. — И я уйду отсюда, если захочу. Никакой хормад не имеет права диктовать мне условия.
— Она права, — сказал Ситор. — Ты не можешь вмешиваться,
— И тем не менее я вмешиваюсь. Она останется здесь со мной, даже если для этого мне придется применить силу. А силы у меня, как ты знаешь, хватит, чтобы удержать ее.
Вот какие у нас сложились отношения. Ситор, Пандар и Джанай теперь проводили много времени вместе, о чем-то тихо беседуя и заботясь, чтобы их не подслушали.
Я думал, что они только сплетничают обо мне. Конечно, мне было неприятно, что Джанай переметнулась в лагерь моих противников, но от их секретных разговоров я не ждал ничего особенного и был уверен, что мне удастся настоять на своем, ибо это был самый безопасный путь на свободу.
Ситор и Пандар стали устраиваться на ночлег подальше от того места, где спали я, Ган Хад и Тун Ган. Они как бы старались показать, что не имеют с нами ничего общего. Это меня вполне устраивало, так как я постепенно невзлюбил их.
Однажды вечером после рыбной ловли ко мне подошел Тун Ган, присел рядом на корточки и сказал:
— Я кое-что подслушал сегодня. Это может заинтересовать тебе. Я спал в кустах на берегу и в это время пришли Ситор и Джанай. Они уселись рядом с моим кустом. Очевидно, они обсуждали тебя, и Джанай сказала:
— Я уверена, что он предан Вор Даю и мне. Правда, его решение остаться здесь и ждать — ошибка. Но что может предложить глупый хормад с таким ужасным телом?
— Ты ошибаешься, — сказал Ситор, — у него в голове только одна мысль — обладать тобой. Я давно это знаю, но не хотел говорить, чтобы не причинять тебе боль. Вор Дай, которого ты знала, никогда не будет живым. Его мозг удален и уничтожен, а Тор-дур-бар спрятал и хранит тело Вор Дая, ожидая возвращения Рас Таваса, который вложит мозг хормада Тор-дур-бара в череп Вор Дая. Тогда он в новом обличье красного человека надеется завоевать тебя. Но то будет не Вор Дай, это будет хормад с телом человека.
— Как ужасно! — воскликнула Джанай. — Этого не может быть! Откуда ты все это знаешь?
— Эймад сказал мне. Тело Вор Дая Тор-дур-бар получил в награду за услуги, которые он оказал джэддаку. И Тор-дур-бар настоял, чтобы мозг Вор Дая был уничтожен.
— И что же ответила Джанай? — спросил я, — Она не поверила, правда?
— Она поверила, — ответил Тун Ган. — Потому что сказала, что это объясняет многие несообразности, которые раньше она не могла понять. И теперь она понимает, почему ты, хормад, проявляешь такую преданность красному человеку.
Я был в ярости, но понимал, что удар Ситор нанес мастерски. Его слова логически объясняли мое поведение: и это несколько странное стремление хормада во что бы то ни стало защитить тело красного человека, и попытки непременно удержать при себе прекрасную девушку, потому что в обличье красного человека у него появлялась надежда завоевать ее благосклонность.
— Ты понимаешь, что за этой крысой надо присматривать, — сказал Тун Ган.
— Я не собираюсь это терпеть. Завтра я заставлю его проглотить свои слова. Я скажу всем правду, которую Ситор подозревает, но эта правда удивит Джанай.
Я долго не спал в эту ночь, думая, какова же будет реакция Джанай на мои слова, что она скажет, что подумает, как поступит, когда я скажу, что в черепе хормада скрывается мозг Вор Дая. Наконец я уснул и спал очень долго. Разбудил меня Ган Хад из Тунола. Он грубо встряхнул меня и когда я открыл глаза, то увидел, что он крайне возбужден.
— В чем дело, Ган Хад!
— Ситор! — воскликнул он. — Ситор и Пандар взяли лодку и бежали вместе с Джанай.
Я быстро вскочил и побежал туда, где мы прятали лодки. Одна из них исчезла. Но это было не все, в днище второй лодки зияла огромная дыра. Так что мы не могли пуститься в погоню по крайней мере несколько дней.
Вот какова была плата за мою преданность, за мою любовь, за мою защиту. Это был удар в самое сердце. Теперь я уже не думал о том, вернется ли Джон Картер или нет. Последующая жизнь для меня стала пустой и бессмысленной. Я отвернулся от лодки. Ган Хад положил руку мне на плечо.
— Не грусти, — сказал он. — Если она ушла по собственному желанию, она не стоит того, чтобы о ней думать.
При этих словах во мне вспыхнула слабая надежда. Она слегка облегчила муки отчаяния. Если она ушла не по собственному желанию! Может, Ситор уволок ее силой? Это была надежда, и я решил выяснить все, пусть это будет даже самая горькая правда. Мы принялись за ремонт лодки. Мы работали до изнеможения, но прошло три дня, прежде чем лодку можно было спустить на воду — Ситор и тут превосходно сделал дело.
Я предположил, что Пандар поведет их прямо в Фандал, где они могут надеяться на дружеский прием и решил преследовать их, чего бы это ни стоило. Я ощущал в себе силу сотни человек, способность голыми руками уничтожить целую армию, разрушить стены самого неприступного города.
Наконец все было готово. Но прежде чем пуститься в путь, я предпринял меры предосторожности. Тщательно замаскировал туннель, ведущий в камеру 3-17.
Ситор взял большую лодку, где три человека могли устроиться с удобствами. Но наша лодка была гораздо легче, и нас было трое мужчин, которые могли грести. Поэтому я полагал, что, несмотря на их преимущество в три дня, у нас есть шанс догнать их раньше, чем они доберутся до Фандала. Разумеется, это была только надежда, так как мы не знали, каким путем они поплывут. Ведь топь представляла собой лабиринт из извилистых речушек и ручьев. Вполне возможно, что мы могли обогнать их. Просторы Топи были не известны ни нам, ни тем, кого мы преследовали. Так что заблудиться могли и мы, и они. Я восстанавливал в памяти картину местности, которую видел с воздуха, когда мы летели сюда на флайере, и позже, когда малагоры несли нас в Морбус. Я не сомневался, что и Ситор не раз смотрел на все это с воздуха. Однако вряд ли это давало преимущества мне или ему, так как видимость здесь, на земле, совсем иная. Горизонт почти не виден из-за густой растительности.
На сердце у меня была тяжесть, когда я пустился в погоню за Ситором. Во-первых, меня мучили сомнения в преданности Джанай, во-вторых, я был вынужден бросить свое тело и отправиться в мир в обличье хормада. Почему я должен гнаться за Джанай, которая поверила Ситору, а не мне, бросила меня? Это можно было объяснить только одним — любовь всегда делает мужчину идиотом.
Мы пустились в путь ночью, чтобы нас не заметили из Морбуса. Только Хлорус, самая маленькая и быстрая луна, сопровождал нас. Но его света было достаточно, а звезды указывали нам путь. Со всей своей сверхчеловеческой силой я налегал на весла. Мне помогали двое товарищей. Мы решили двигаться и днем и ночью, спать по очереди на дне лодки. Еды у нас было много, а скорость, с которой двигалась лодка, позволяла надеяться, что мы можем избежать нападения враждебных племен, если нас обнаружат.
В первый же день над нами пролетела стая малагоров, направлявшихся в сторону Фандала. Мы скрылись под нависшими над водой кустами. Мы совершенно отчетливо видели, что на спине каждой птицы сидит воин-хормад.
— Еще один отряд разбойников, — заметил Тун Ган.
— Скорее, это отряд, посланный на наши поиски, — сказал я, — Вероятно, Эймад уже понял, что мы бежали из Морбуса.
— Но мы бежали месяц назад.
— Да, — согласился я. — Но я не сомневаюсь, что он посылал отряды во всех направлениях.
Ган Хад кивнул.
— Возможно, ты прав. Будем надеяться, что они нас не заметили, а то нам придется идти либо в резервуар, либо в инценератор.
На второй день мы добрались до большого озера, где нас обнаружили дикари, жившие на его берегах. Они вскочили в каноэ и поплыли нам наперерез. Мы налегли на весла и наша лодка буквально летела по поверхности воды. Однако дикари были впереди нашей лодки, поэтому казалось, что они успеют перехватить нас. Это была настоящая гонка. Когда они были совсем близко, я увидел, что дикари совсем голые и раскрашены так, чтобы производить как можно больший ужас. Они были вооружены дубинками и копьями, но гребли чрезвычайно искусно и их суденышки двигались с удивительной скоростью.
— Быстрее! — кричал я. И с каждым ударом весел наша лодка буквально выпрыгивала из воды.
Дикари кричали, потрясая копьями. Они почуяли добычу. Если бы энергию, которую они использовали на крики, они вложили в греблю, мы не смогли бы проскочить перед самым их носом. Бешенство охватило, дикарей. С их лодок в нашем направлении полетели копья, дубинки, но мы уже были на безопасном расстоянии, и все их снаряды падали в воду, не причиняя нам вреда. Некоторое время они гнались за нами, потом, поняв тщетность преследования, с глухим ворчанием повернули обратно. Это было хорошо, потому что Тун Ган и Ган Хад уже исчерпали все свои силы и теперь буквально упали в изнеможении на дно лодки.
Я не ощущал усталости и продолжал грести к берегу. Там мы вошли в извилистый канал, по которому плыли около двух часов, пока не услышали над головой хлопанье крыльев.
— Малагоры, — сказал Тун Ган.
— Возвращается поисковая партия, — заметил Ган Хад. — Интересно, каковы у них успехи.
— Очень низко летят, — сказал я. — Гребите к берегу. Поближе к кустам. Нам очень повезет, если они не заметят нас.
Кусты росли на низком плоском острове, который поднимался над водой всего на несколько дюймов. Малагоры пролетели над нами, затем сделали круг и повернули назад.
— Они летят на ночлег. Хормады не любят летать ночью, так как малагоры плохо видят в темноте, а луны пугают их.
Мы смотрели на пролетающих над нами птиц. Я увидел на трех птицах по два седока. Остальные тоже заметили это. Ган Хад сказал, что хормады взяли пленников.
— Кажется там была женщина, — заметил Тун Ган.
— Может, они схватили Ситора, Пандара и Джанай?
— Они приземлились на остров, — сказал Ган Хад. — Если мы подождем до темноты, то сможем спокойно проплыть мимо них.
— Я сначала узнаю, нет ли среди них Джанай, — ответил я.
— Но если нас обнаружат, нам всем смерть, — сказал Тун Ган. — У нас есть возможность бежать, а чем мы поможем Джанай, если сами попадем в плен?
— Я должен знать. Поэтому пристанем к берегу. И если я не вернусь сразу после наступления темноты, вы можете плыть дальше, и да поможет вам бог.
— А если ты узнаешь, что она здесь? — спросил Ган Хад.
— Тогда я вернусь к вам и мы поплывем в Морбус. Если Джанай окажется снова в плену, я вернусь за ней.
— Но что ты сможешь сделать? Ты принесешь в жертву свою и наши жизни, но жертва будет бессмысленна. Ты не имеешь права рисковать нами, когда у тебя нет ни малейшей надежды на успех. Если бы у тебя был хоть один шанс, я не колеблясь последовал за тобой, а так я отказываюсь. Я не желаю отдавать свою жизнь по-идиотски.
— Если Джанай здесь, — сказал я, — я вернусь. Даже если мне придется идти одному. Вы можете идти со мной, можете остаться на острове. Решайте сами.
Они были весьма огорчены и не сказали мне ни слова. Я нырнул в густые заросли и тут же забыл о них. Все мои мысли были поглощены одним: здесь ли Джанай? Густые кусты давали мне отличное укрытие, и я пополз туда, где слышались голоса. Когда я приблизился к тому месту, откуда мог видеть весь отряд, стало уже темно. В отряде было два офицера и десять хормадов. Подкравшись ближе, я увидел трех лежащих человек. Один из них был Ситор. Он был связан по рукам и ногам. Мне стало ясно, что Джанай тоже здесь. Однако мне хотелось убедиться и, передвинувшись в сторону, я увидел двух других пленников: одним из них была Джанай.
Не могу описать чувств, нахлынувших на меня. Ведь я увидел женщину, которую любил. И она лежала на земле, связанная, беспомощная, обреченная на возвращение к Эймаду. Она была совсем близко, но я не мог окликнуть ее. Я должен был найти способ спасти ее. Я долго лежал, глядя на нее, а затем, когда стало совсем темно, повернулся и пополз обратно. Я думал только о том, как бы нам быстрее вернуться в Морбус. Но это займет не меньше двух дней. А что может произойти за два дня с Джанай? Я содрогнулся, представив ее судьбу... Ну что же, по крайней мере я отомщу за нее. Мне не хотелось заставлять Тун Гана и Ган Хада возвращаться со мной, но у меня не было выхода. Мне нужна была их помощь. Теперь я не мог их оставить на острове. Таковы были мои мысли, когда я подошел к месту, где оставил лодку. Она исчезла. Ган Хад и Тун Ган бросили меня, лишив единственной возможности вернуться в Морбус.
Некоторое время я был оглушен происшедшим, не хотелось верить в их предательство. Теперь я ничем не мог помочь Джанай. Я перебрал десятки безумных проектов и, наконец, остановился на одном. Я решил вернуться в лагерь хормадов. Я буду рядом с Джанай, и, может быть, счастливое стечение обстоятельств даст шанс на спасение. Хотя здравый смысл говорил, кроме смерти ждать мне было нечего.
Я встал и пошел в лагерь, не скрываясь. Но затем мне в голову пришел другой план. Если я вернусь в Морбус связанный, совершенно беспомощный, Эймад сразу же уничтожит меня. Однако если я сумею добраться до Морбуса незамеченным, да еще и раньше, чем туда прибудет Джанай, мои шансы спасти ее существенно увеличатся. Поэтому я осторожно обошел лагерь хормадов и подкрался к малагорам. Одни из них спали, сунув голову под крылья, другие бесцельно бродили. Они не были привязаны, так как хормады знали, что малагоры не улетят после наступления темноты.
Я подошел к малагорам, и они отнеслись ко мне без подозрения. Ведь я был хормад. Подойдя к птице, я взял ее за шею и увел от лагеря. Пройдя довольно большое расстояние и чувствуя, что нахожусь в безопасности, я вскочил на спину птице. Я знал, как управлять ею, так как наблюдал за действиями Ти-ата-ов, когда меня захватили в плен и везли в Морбус. В Морбусе я часто говорил об этом со многими офицерами, так что имел полное представление, как заставить птицу подчиниться.
Малагор отказывался лететь и старался клюнуть меня в ногу. Я боялся, что шум нашей борьбы возбудит подозрения в лагере — и не напрасно боялся. Вскоре я услышал крик:
— Что там происходит? — и в свете лун увидел приближающихся хормадов.
Я старался заставить птицу взлететь, отчаянно бил ее по бокам. Теперь уже все хормады бежали ко мне. Птица, возбужденная моими ударами и шумом, побежала от них, затем раскинула крылья, захлопала ими, и вот мы уже оторвались от земли и полетели в ночь.
По звездам я определил, в каком направлении Морбус, и заставил птицу повернуть туда. Теперь можно было не беспокоиться — инстинкт приведет ее домой. Птица летела быстро и уверенно. Только когда на небе появлялась быстрая Турия, малагор боязливо жался к земле.
Турия находилась на расстоянии шести тысяч миль от Барсума и делала оборот вокруг него за восемь часов. Это величественное зрелище, когда луна быстро летит по небу, однако ее стремительный полет вселял страх в сердца животных. Поэтому малагор прижимался к земле, как бы стараясь держаться подальше от быстрого светила — огненного шара.
Ах, наши марсианские ночи! Великолепный спектакль, от которого никогда не перестанут замирать сердца жителей Барсума. Какими невыразительными, блеклыми кажутся земные ночи по сравнению с нашими! Ведь Земля имеет одну луну и она находится так далеко от планеты, что кажется величиной с ноготь. Она медленно, почти незаметно, как бы крадучись, как бы стесняясь самой себя, передвигается по небу. Даже сейчас, когда сердце мое было полно тревоги, я не мог не поддаться очарованию колдовской ночи.
Расстояние, для преодоления которого нам пришлось затратить два дня и две ночи, я пролетел за несколько часов. С трудом я заставил птицу опуститься на остров, откуда мы начали свое путешествие. Малагор хотел приземлиться непременно перед воротами города — на свое привычное место. Но мне удалось подчинить его себе и я вздохнул с облегчением, спускаясь на землю.
Теперь малагор не желал улетать, и я потратил много сил, прогоняя его. Птицу нельзя было оставлять здесь. Враги по ней сразу догадаются, где я нахожусь. Прогнав малагора, я пошел к туннелю, ведущему в Здание Лаборатории. Разбросав ветки, которыми замаскировал вход, я влез в щель и постарался сделать так, чтобы ход был виден снаружи. Затем я поспешил в камеру 3-17.
С большим чувством облегчения я увидел свое тело в целости и сохранности. Некоторое время я стоял и смотрел на него. Я думал, что после Джанай это, пожалуй, единственное, чем мне хотелось обладать. Конечно, я не идеальный человек, но, сравнивая с моей теперешней внешностью, я казался себе красавцем. Но пока Рас Тавас не вернется, мне суждено находиться в жутком обличье. И может быть, всю жизнь.
Рас Тавас! Джон Картер! Где они? Может, убиты в Фандале. Может, погибли во время опасного путешествия по Тунолианской топи. Может, стали жертвами катастрофы на пути в Гелиум, если сумели добраться до флайера.
Я практически уже потерял надежду на то, что они вернутся за мной. Ведь прошло уже столько времени, что если бы у них все было хорошо, они уже достигли бы Гелиума и вернулись обратно. И все же надежда еще не умерла окончательно.
XIX
МОГУЩЕСТВЕННЫЙ ДЖЭД ГУЛИ
Я понял, что отныне мои планы будут зависеть только от того, в каких условиях я окажусь. Я надеялся, что мне удастся пробраться во дворец, спрятаться в тронном зале до тех пор, пока туда не приведут Джанай. А затем я должен попытаться убить Эймада — я был уверен, что мне удастся это сделать, — и пробиться с Джанай на свободу. Вторая часть плана почти наверняка закончится неудачей, но я, во всяком случае, убью злейшего врага Джанай. А кроме того, среди хормадов может найтись достаточно воинов, которые недовольны правителем и встанут на мою сторону. Тогда вполне возможно, что нам удастся выбраться из города. Таковы были мои планы. Я даже не мог предположить ситуации в городе. Я не включил в расчеты резервуар номер четыре.
Когда я приблизился к двери, ведущей в коридор, мне показалось, что я слышу за ней шум. Поэтому я открыл дверь с крайней осторожностью. И тут же шум стал оглушительным. Это было что-то неописуемое — странный, накатывающийся звук, не похожий ни на что, известное мне. Как будто тысяча человек кричали что-то неразборчивое.
Когда я вышел в коридор и посмотрел вправо, то увидел шевелящуюся массу человеческой плоти, которая накатывалась на меня. Из нее тут и там выскакивали различные части человеческих тел — руки, ноги, селезенки, легкие, носы, уши, головы. Головы яростно кричали и смотрели на меня, руки пытались схватить, но я был недосягаем. Если бы я пришел на час позже и открыл дверь, я попал бы самую гущу этой хищной плоти.
Левый коридор вел на лестницу. По ней можно было подняться на верхние этажи. Пока лестница была свободна, но нетрудно было представить, что пройдет немного времени и эта масса тоже ринется вверх.
Что же дальше? Теоретически эта масса будет непрерывно разрастаться, если ее не уничтожить. Она заполнит весь город Морбус, затем остров, перельется на Великую Тунолианскую топь. Она будет разрастаться и дальше, проглотит города или, если не сможет преодолеть стены, охватит город плотным кольцом, изолируя его и обрекая жителей на гибель от голода. Масса перекатится через долины Барсума, заполнит каналы, уничтожит все живое на планете. И она будет разрастаться до бесконечности. Страшно представить такое, но вполне возможно, что так и будет. Сам Рас Тавас не исключал такой возможности.
Я поспешил по коридору к лестнице и стал подниматься наверх. Я не думал здесь встретить кого-нибудь в этот час, так как знал, что хормады очень недисциплинированные воины и все часовые наверняка спят. Однако к моему удивлению и разочарованию оказалось, что наверху царила настоящая паника. Причем такая паника, что на меня никто не обращал внимания. Офицеры пытались навести порядок, но у них ничего не получалось. Страх, владеющий хормадами, был сильнее страха перед офицерами.
Из обрывков разговоров я понял, что масса из резервуара номер четыре уже проникла во дворец и Эймад бежал в деревню. Я узнал также, что масса разливается по улицам и воины-хормады боятся, что она отрежет им путь к бегству. Эймад приказал им остаться и попытаться остановить массу. Некоторые из офицеров старались выполнить приказ, но большинство думало только о бегстве, так же, как и воины. Внезапно кто-то из воинов громко крикнул:
— Почему мы должны оставаться здесь и умереть, если сам Эймад со своими приближенными сбежал? Бежим отсюда, пока еще некоторые улицы свободны!
Этого было достаточно. Как огромная волна, толпа уродов смыла офицеров со своего пути, затоптав некоторых, и ринулась к выходу. Огромный засов отлетел в сторону, и двери распахнулись. Ничто не могло удержать хормадов, и эта толпа неудержимо понесла и меня.
Что же, пусть будет так. Раз Эймад сбежал из города, значит и Джанай не приведут сюда.
Оказавшись на улице, толпа двинулась к воротам. Однако выйдя из города, хормады не остановились. Им хотелось как можно дальше убежать от этого проклятого места. Я оказался один на открытой площадке перед воротами, куда обычно приземлялись малагоры. Именно сюда должны были доставить Джанай, и здесь я должен остаться и ждать случая, благодаря которому я смог бы спасти девушку из этого города ужасов.
Впервые в жизни я с таким нетерпением дожидался рассвета. Мне казалось, что время остановилось. Я находился один на равнине, простирающейся от городских ворот до берега озера. Лишь возле ворот остановилось несколько офицеров и воинов, которые должны были сообщать джэддаку о продвижении массы. Я думал, что они не замечают меня, но вскоре ко мне подошел один из офицеров.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он
— Меня послал сюда Эймад.
— Твое лицо мне знакомо. Уверен, что я уже видел тебя. Ты мне кажешься подозрительным.
Я пожал плечами.
— Мне все равно, что ты думаешь. У меня приказ для командира поискового отряда, который скоро должен вернуться.
— Возможно. Но все же мне кажется, что я тебя знаю.
— Сомневаюсь. С момента моего создания я живу в маленькой деревне на берегу.
— Возможно, — снова протянул он. — Так какой же у тебя приказ для командира поискового отряда?
— У меня приказ и для офицера охраны ворот.
— Это я.
— Хорошо. Я должен взять женщину, если ее привезут и малагора и немедленно лететь к Эймаду. Офицер охраны должен оказать мне содействие в том, чтобы приказ был выполнен. Мне будет жаль тебя, если ты откажешься подчиниться.
— Не понимаю, почему с моей стороны требуется содействие. Разве командир отряда откажется подчиниться приказу Эймада?
— Содействие может потребоваться, — заверил я его — Эй маду донесли, что командир поисковой группы хочет эту женщину забрать себе. Ты же понимаешь, что после того, как на город обрушилось несчастье, дисциплина упала и джэддак уже не уверен в себе и своем могуществе. Поэтому он и хочет чтобы командир не смог воспользоваться царящим беспорядком и оставить девушку у себя.
— Да, — сказал капитан — Я понимаю.
— Будет лучше, — сказал я, — чтобы командир отряда не знал что ему приготовлена ловушка. Я спрячусь за воротами, чтобы он не видел меня, а ты приведешь ко мне девушку, а потом и малагора. Затем ты отвлечешь внимание командира разговорами. Когда я увезу девушку, ты можешь сказать ему все.
— Неплохая идея, — сказал он. — Ты не такой дурак, как кажешься.
— Уверен, что ты не ошибаешься в своей оценке моего ума. — сказал я, потупившись.
— Смотри! — показал он вверх. — Они летят.
И действительно, в небе показалось несколько точек, которые быстро приближались, и вот я уже четко вижу малагоров и сидящих на них воинов и пленников.
Когда стая приготовилась садиться, я шагнул за ворота где меня не мог видеть никто. Капитан шагнул вперед и приветствовал командира отряда. Они поговорили, затем я увидел, как Джанай идет к воротам, а за нею воин, ведущий малагора. Я внимательно посмотрел на воина, но не узнал его. Значит, он тоже не знает меня. В это время Джанай вошла в ворота и оказалась передо мною.
— Тор-дур-бар! — воскликнула она.
— Тихо, — прошептал я. — Ты в большой опасности, я хочу спасти тебя, если ты будешь верить мне, а не поступишь, как совсем недавно.
— Я не знаю, кому верить А тебе я верю больше, чем другим.
К воротам уже шел воин с малагором. Я посадил Джанай на спину птицы, запрыгнул сам, и мы взмыли в воздух. Я направил малагора к восточной окраине острова, чтобы капитан подумал, что мы летим к Эймаду. Но затем, когда холмы скрыли нас из виду, я повернул на юг и полетел к Фандалу.
Когда мы полетели прочь от острова, малагор взбунтовался. Он не хотел лететь и все старался повернуть назад. Мне пришлось постоянно держать его в узде, чтобы он летел в нужном направлении. В конце концов малагор подчинился и, мерно взмахивая крыльями, полетел на юг. Только теперь мы с Джанай получили возможность поговорить.
— Как ты оказался возле ворот, когда меня привезли? — спросила она. — Капитан сказал, что ты посланец Эймада и тебе приказано доставить меня к нему.
— Эймад ничего не знает об этом, — ответил я. — Это все мои выдумки, чтобы обмануть капитана и командира отряда.
— Но откуда ты узнал, что я снова попала в плен и должна сегодня вернуться в Морбус? Все это очень загадочно. Я не могу понять этого.
— Ты слышала, что сегодня ночью украли малагора?
— Тор-дур-бар! — воскликнула она. — Это был ты? Но что ты делал на острове?
— Я отправился разыскивать тебя и оказался как раз там, где отряд приземлился на ночлег.
— Понимаю. Какой ты умный и смелый.
— Если бы ты доверяла мне, мы бы убежали. Я думаю, что я не такой идиот, как Ситор, и не попал бы снова в плен.
— Я верю тебе, как никому другому.
— Тогда почему ты убежала с Ситором?
— Я не убегала. Он старался убедить меня, рассказывал множество историй о тебе, в которые я не хотела верить. Наконец я решительно сказала, что не побегу с ним, и тогда ночью он и Пандар втащили меня в лодку силой.
— Я рад, что ты бежала не добровольно, — сказал я. Действительно, я был очень рад тому, что не обманулся в ней. Моя любовь вспыхнула с новой силой.
— А что с Вор Даем? — спросила она.
— Мы оставили тело там же до возвращения Рас Таваса. Другого выхода не было.
— Но если Рас Тавас никогда не вернется? — голос ее задрожал.
— Тогда Вор Дай будет вечно лежать там, — ответил я.
— Как ужасно, — вздохнула она. — Он такой красивый, такой добрый.
— Ты думаешь о нем так хорошо? — спросил я, и тут мне стало стыдно, что я, пользуясь своим положением, пытаюсь выяснить ее чувства ко мне.
— Я к нему отношусь очень хорошо, — сказала она спокойно. Ее ответ не вселил в меня особых надежд.
Примерно к полудню стало ясно, что малагор выбился из сил. Он летел все ниже и ниже и вскоре опустился на один из островов. Это был большой и красивый остров с холмами, долинами, лесами. Весьма необычный ландшафт для Барсума. Когда малагор опустился на землю, он упал на бок, сбросив нас. Я решил, что птица умирает. Она лежала, дергаясь и задыхаясь.
— Бедняга, — сказала Джанай. — За эти три дня он преодолел громадное расстояние и практически ничего не ел.
— Ну что же, по крайней мере он унес нас из Морбуса. И если придет в себя, мы полетим дальше, в Гелиум.
— Почему в Гелиум?
— Потому что это единственный город, где ты будешь в безопасности.
— Почему ты думаешь, что там я буду в безопасности? — спросила она.
— Потому что Вор Дай и Джон Картер твои друзья. И Джон Картер, Военный Владыка Барсума, сделает все, чтобы ты чувствовала себя там, как дома.
— А ты? — спросила она.
Вероятно, я содрогнулся, представив, как я появлюсь в Гелиуме в моем нынешнем виде, потому что она поспешно сказала:
— Я уверена, что тебя там тоже хорошо примут, так как ты заслуживаешь этого больше, чем я, — она задумалась, а затем сказала: — Ты знаешь, что стало с мозгом Вор Дая? Ситор утверждает, что он уничтожен.
Мне очень хотелось сказать ей правду, но я не мог заставить себя это сделать.
— Нет. Мозг не уничтожен. Рас Тавас знает, где он. И если я найду Рас Таваса, мозг Вор Дая будет возвращен в его тело.
— Все же маловероятно, что мы сможем найти Рас Таваса, — печально сказала она.
Мне тоже так казалось, я не терял надежды. Джон Картер и Рас Тавас не должны погибнуть. И когда я найду их...
Но что будет с моим телом, лежащим в подвале Здания Лаборатории? Может, масса уже проникла туда, нашла путь в камеру 3-17? Мне стало плохо при этой мысли. Это ведь вполне возможно. Сила массы такова, что она способна выдавить самую крепкую дверь. И тогда эти кошмарные головы вопьются в меня зубами... Ну, а если масса не проникнет в подвал, но заполнит весь остров? Тогда не будет доступа к моему телу и оно будет лежать там вечно... Мои мысли прервал крик Джанай.
— Смотри!
Я повернулся туда, куда она указывала, и увидел несколько странных существ, которые длинными прыжками приближались к нам. Было ясно, что эти существа человекообразные, но по виду ни не были похожи ни на одно живое существо Барсума. У них были длинные мощные ноги, колени постоянно согнутые, за исключением момента, когда существо делало прыжок. Кроме того, у них были толстые длинные хвосты. В остальном они напоминали людей. На них не было никакой одежды за исключением ремня, на котором висели меч и кинжал. Каждый из них бы вооружен копьем. Они быстро окружили нас, оставаясь на небольшом расстоянии. Затем они присели, причем длинные хвосты использовались ими, как подпорки.
— Кто вы и что вы здесь делаете? — спросил один из них, чрезвычайно удивив меня тем, что такие существа умеют говорить.
— Мы летели над вашим островом, — ответил я, — но наш малагор выбился из сил и был вынужден сесть здесь. Как только мы сможем, мы продолжим наш путь.
Существо покачало головой.
— Вы никогда не покинете Гули, — сказал он. Затем осмотрел меня с ног до головы и спросил: — Кто вы?
— Я человек, — ответил я. Он покачал головой.
— А кто это? — он указал на Джанай.
— Это тоже человек. Женщина.
Снова он покачал головой.
— Она только наполовину женщина, — сказал он. — Она не может вынашивать малышей и согревать их. Если у нее будут дети, то они наверняка погибнут.
Это был предмет, в обсуждение которого я не хотел вдаваться. Поэтому я промолчал. Джанай была слегка удивлена, потому что она была женщиной и я тоже так считал.
— Что вы хотите сделать с нами? — спросил я.
— Отведем к джэддаку, и он решит. Может, он оставит вам жизнь и заставит работать, может, он убьет вас. Ты очень безобразен, но, по-видимому, силен. Ты будешь хорошо работать. Женщина кажется бесполезной, если ее можно назвать женщиной.
Я задумался. Нас окружали около пятидесяти воинов. Даже если я смогу убить многих из них, в конце концов погибну сам. Их слишком много даже для такого сильного и искусного воина, как я. Пожалуй, будет лучше идти с ними к джэду и ждать более благоприятной возможности для бегства.
— Хорошо, — сказал я. — Мы идем с вами.
— Конечно, идете, — сказал он. — Куда вам деваться?
— Я мог бы сражаться, — ответил я.
— Хо-хо, — рассмеялся он. — Ты любишь сражаться? Тогда, пожалуй, джэд оставит тебе жизнь. Идем.
Они повели нас по лесу вдоль ручья, на опушке которого показалась деревня, состоящая из приземистых хижин.
— Это, — сказал предводитель, — Гули. Величайший город мира. Здесь в большом дворце живет Анаток, джэддак Гули и всего острова Омпт.
Когда мы подошли к деревне, навстречу нам высыпали люди, человек двести. Это были мужчины, женщины и дети, и, когда я рассмотрел их, я понял, почему предводитель отряда не пожелал признать в Джанай женщину.
Гулианки острова Омпт откладывали яйца и носили их в сумке, которая находилась в нижней части живота. В сумке из яиц появлялись детеныши и они находились там до тех пор, пока не могли сами позаботиться о себе. Было забавно видеть, как маленькие головенки высовывались из материнских сумок, с любопытством рассматривая нас.
Эти существа из деревни были очень грубы с нами. Они ругали нас, толкали, щипали. Я был выше их, поэтому ко мне они относились с осторожностью, но Джанай буквально чуть не сбивали с ног. Мне пришлось вмешаться, и обидчики покатились по земле. Тут же они вскочили, схватились за мечи и кинулись на меня. Однако от их нападения нас защитил тот, кто взял нас в плен. Он стал нашим телохранителем. После этого жители деревни бесновались на некотором отдалении от нас.
Вскоре мы вошли в деревню и нас привели к хижине, которая была больше остальных. Видимо, это и был великолепный дворец Анатока. Так оно и было, ибо из хижины вышел сам джэддак в сопровождении нескольких мужчин, женщин и оравы ребятишек. Женщины были его женами и наложницами, мужчины — советниками.
Анаток очень заинтересовался нами и подробно расспросил, как нас взяли в плен. Затем он повернулся к нам и спросил, откуда мы.
— Мы из Морбуса и направляемся в Гелиум, — ответил я.
— Морбус... Гелиум... — повторил он. — Никогда не слышал о них. Вероятно, это большие деревни, где живут дикари. Какие все-таки мы счастливые, что живем в прекрасном городе Гули. Ты согласен со мной? — спросил он меня.
— Я думаю, что вы в Гули живете гораздо более счастливо, чем люди в Морбусе, и жить здесь гораздо спокойнее, чем в Гелиуме, — ответил и нимало не покривил душой.
— Наши страны никогда не причиняли вам вреда, — продолжал я. — Мы не воюем с вами. Следовательно, вы должны отпустить нас с миром.
На это он рассмеялся.
— До чего же простые люди живут в деревнях, — воскликнул он. — Вы мои рабы. Как только вы станете мне не нужны, я убью вас. Не могу же я отпустить вас, чтобы вы показали врагам путь в наш великолепный город. Враги уничтожат его и украдут наши богатства.
— Наши народы никогда не побеспокоят вас, — сказал я. — Наши страны слишком далеко отсюда. Если кто-либо из ваших людей придет к нам, он будет принят с лаской. Мы воюем только с врагами.
— Да, я вспомнил, — сказал предводитель отряда, взявшего нас в плен, — по его словам, он очень любит сражаться.
— Что? — воскликнул Анаток. — Ну что ж, мы выполним его желание. Ничего я не люблю больше, чем хороший бой. Какое оружие ты предпочитаешь?
— Я буду биться тем оружием, какое выберет мой противник, — ответил я.
XX
ДУЭЛЬ СО СМЕРТЕЛЬНЫМ ИСХОДОМ
Казалось, что дуэль в Гули является самым важным государственным делом. Джэддак и его советники несколько часов советовались, какого противника назначить мне. Обсуждались качества многих воинов, даже их предков до пятого и шестого поколений. Они обсуждали все это так, как будто эта дуэль решала судьбу государства. Совещание часто прерывалось предложениями и комментариями других членов племени и, наконец, был выбран мой противник — здоровенный молодой парень, который был подавлен важностью миссии, возложенной на него, и разразился длинной витиеватой речью, перечисляя все свои доблести, доблести своих многочисленных предков, одновременно осыпая меня оскорблениями и насмешками. Он заверял всех присутствующих, что бой со мной займет у него не много времени. Заключил он свою речь тем, что для поединка выбрал меч. Тогда Анаток спросил меня, не хочу ли я что-либо сказать. Мне стало ясно, что такое словоблудие является неотъемлемой частью церемонии, предшествующей дуэли.
— У меня только один вопрос, — сказал я.
— Что за вопрос?
— Какая награда ждет меня, если я одержу победу?
Анаток опешил:
— Это не приходило мне в голову. Да это и не важно. Ты ведь все равно не выиграешь бой.
— И все-таки, — настаивал я. — Если вдруг такое случится, что я получу в награду? Обещаешь ли ты вернуть свободу мне и женщине?
Анаток рассмеялся.
— Конечно! Я могу пообещать тебе без всякого риска все, что хочешь. Все равно ты погибнешь.
— Отлично. Но только не забудь свое обещание.
— Это все, что ты хотел сказать? — спросил Анаток. — Разве ты не хочешь рассказать нам, какой ты сильный, смелый, скольких людей ты убил, какой ты прекрасный воин. Или ты никудышный воин?
— Это все может рассказать мой меч. Противник произнес много хвастливых слов. Пусть продолжает, если ему так хочется. Он меня не смог испугать, так как я уже слышал многих хвастунов. Обычно те, кто много хвастает перед боем, ничем не могут похвастаться после него.
— Значит, ты не знаешь воинов Гули, — сказал Анаток. — Мы самые смелые воины в мире. Никто не может сравниться с нами. И доказательство этому то, что наш великолепный город стоит непоколебимо уже в течение многих столетий. Никогда нога врага не ступала сюда. И мы всегда будем владеть этим городом и хранить наши огромные богатства.
Я посмотрел на маленькую деревню с нищенскими хижинами. Интересно, где они могут прятать свои богатства? И что это за богатства? Драгоценные камни? Редкие металлы?
— Я не вижу ничего, что говорило бы о вашем богатстве, — сказал я. — Может, ты только хвастаешь?
При этих словах Анаток впал в ярость.
— Ты осмеливаешься сомневаться, уродливый дикарь? — вскричал он. — Что ты знаешь о богатстве и сокровищах? Еще никогда ты не видел ничего, что могло бы сравниться с богатствами Гули!
— Покажи ему ваши богатства, прежде чем он умрет, — закричал воин, — пусть он поймет, что нам приходится быть сильными, чтобы охранять и защищать сокровища!
— Неплохая идея, — сказал Анаток. — Пусть он убедится сам, что мы, народ Гули, не хвастуны и действительно обладаем сокровищами. А потом, во время боя, он убедится, что мы не хвастаем, когда говорим о своих воинских доблестях. Идем, мы покажем тебе сокровища.
Он пошел во двор, и я последовал за ним, окруженный толпой воинов. Внутри хижины было пусто, только вдоль стен лежали кучи сухой травы и листьев, которые служили постелями. Здесь же было немного оружия, нехитрые кухонные принадлежности и огромный шкаф, стоявший в центре хижины. К этому шкафу и подвел меня Анаток. Он торжественно открыл дверцу и показал мне содержимое шкафа.
— Больше тебе не на что смотреть во всем мире. Ты увидел все. Это сокровища Гули.
Шкаф на три четверти бы наполнен морскими раковинами. Анаток и остальные смотрели на меня, ожидая реакции.
— Где же сокровища? — спросил я. — Здесь нет ничего, кроме раковин.
Анаток задрожал от сдерживаемого гнева.
— Ты ничтожный и невежественный дикарь! Я должен был бы знать, что ты не сможешь оценить истинную красоту сокровищ Гули. Идем. Чем быстрее ты умрешь, тем будет лучше для всего мира. Мы, гулианцы, не можем терпеть невежество и глупость. Мы самые умные люди в мире.
— Да, идем, — сказал я. — Чем быстрее мы приступим к дуэли, тем лучше.
Вся подготовка к дуэли была проведена с необычайной пышностью. Сначала двинулась процессия с Анатоком и его советниками во главе, затем прошел мой противник, которого сопровождала почетная охрана из десяти воинов, а за ними шел я вместе с Джанай. Они не стали возражать против этого. За нами шли все остальные, включая женщин и детей. Это было странное шествие, так как участвовали в нем все, зрителей не было. Мы обошли вокруг дворца, затем прошли по главной улице и вышли из деревни. Здесь жители образовали круг, в центре которого оказались я, мой противник и его почетная охрана. По знаку Анатока я выхватил меч. То же самое сделали мой противник и все десять воинов. Затем мы пошли навстречу друг другу.
Я повернулся к Анатоку.
— Что делают эти воины в кругу для дуэли?
— Это помощники Дзуки, — объяснил он.
— И я должен драться со всеми сразу?
— О, нет. Ты будешь драться с Дзуки, а помощники понадобятся, если он попадет в трудное положение.
Значит, мне придется драться с одиннадцатью противниками!
— Дерись, трус! — закричал Анаток. — Мы хотим видеть хороший бой.
Я снова повернулся к Дзуки и его помощникам. Они медленно приближались ко мне и корчили гримасы, как бы желая напугать меня. Ситуация была настолько смешной, что я не мог удержаться от хохота. И тем не менее мое положение было серьезное. Я это понимал. Все-таки против меня будут биться одиннадцать человек. А это много, даже если они плохие воины.
Мое лицо само по себе было страшным. Но я к тому же скорчил жуткую гримасу и с криком бросился вперед. Их реакция была для меня неожиданной. Дзуки первый повернулся и бросился бежать. Помощники тоже повернулись и побежали от меня. Я не стал преследовать их и, когда они увидели это, то остановились и повернулись ко мне.
— Это и есть знаменитое мужество Гули? — спросил я.
— Это блестящий стратегический прием, который тебе не понять, так как ты слишком туп.
Снова они пошли на меня, очень медленно. Теперь они издавали воинственные звуки и снова корчили гримасы.
Я уже готовился снова броситься на них, как вдруг одна из женщин пронзительно закричала и показала рукой вдаль. Я повернулся вместе со всеми и увидел с полдюжины дикарей, от которых мы с Тун Ганом и Ган Хадом сумели уплыть. Тут начался «бой», и все жители деревни, за исключением нескольких воинов, бросились бежать. Я не мог понять, почему остались эти воины. То ли страх парализовал их способность к бегству, то ли посетил неожиданный прилив мужества. Дзуки, моего противника, не было среди них. Он и Анаток бежали к лесу впереди всех.
— Кто это? — спросил я одного из воинов.
— Пожиратели людей, — ответил он. — Теперь мы должны стать их жертвами.
—- Что значит «жертва»?
— Просто жертва, — ответил он. — Если мы добровольно не отдадим им пятерых воинов, они нападут на деревню, сожгут ее, заберут наши сокровища, угонят женщин, убьют всех мужчин, которых смогут найти. Так проще для народа. Однако выбора у нас нет. Ведь если мы не подчинимся, племя замучают до смерти.
— Но почему мы должны покориться им? Их всего шестеро. Давайте драться с ними. У нас столько шансов победить, сколько и у них.
Войны с недоумением посмотрели на меня.
— Но мы никогда так не дрались. Для боя необходимо, чтобы нас было в десять раз больше. Иначе это плохая стратегия.
— К черту стратегию. Становитесь рядом со мной.
— Ты думаешь, мы сможем? — спросил один из них.
— Все равно умирать, — ответил другой.
— Чепуха! — воскликнул я. — Ели вы мне поможете хоть немного, мы убьем их.
— Дай мне меч, — сказала Джанай. — Я тоже буду биться.
— Ну что ж, попробуем, — сказал один из воинов.
Дикари были уже совсем близко от нас. Они хохотали, бросая презрительные взгляды на гулианцев.
— Идемте, — сказал один дикарь. — Бросайте оружие и следуйте за нами.
Вместо ответа я прыгнул вперед и рассек ему череп одним ударом. Гулианцы медленно двинулись за мной. У них не хватало мужества для борьбы, но мой успех вдохновил их. А дикари, опешив, попятились назад. Я не стал останавливаться и снова бросился вперед. Теперь я встретил сопротивление, но моя длинная рука, мое искусство и моя сила давали мне преимущество, и вскоре три дикаря уже валялись в пыли, а остальные убегали.
При виде убегавших врагов — а они редко видели такое — гулианцы с криками бросились вдогонку за ними. Они мчались вперед огромными прыжками и без труда догнали бы врагов, но почему-то решили дать им убежать. Когда они вернулись, на лицах их светилась гордость за самих себя.
Очевидно, все это наблюдали те, кто прятался в зарослях, потому что теперь все племя высыпало на поляну. Анаток был немного смущен, но первыми его словами были:
— Теперь ты понял мудрость нашей стратегии. Мы убежали, чтобы заманить врагов, а затем уничтожить их.
— Ты не сможешь обмануть ни себя, ни меня, — сказал я. — Вы — раса трусов и хвастунов. Я спас пятерых воинов, которых вы безропотно обрекли на смерть, даже не пытаясь защитить их. Вы бежали от шести дикарей, все ваши воины бежали, как трусы. Я могу один перебить вас всех, вы это знаете. Так что я требую в награду за то, что спас твоих воинов, возможности остаться здесь и жить столько, сколько понадобится, чтобы мы могли продолжить свое путешествие. Если ты откажешь мне, ты первый падешь от моего меча.
— Не нужно угрожать мне, — сказал, дрожа, Анаток. — Я и сам хотел дать вам свободу за то, что ты сделал. Ты можешь остаться насовсем, если будешь сражаться с нашими врагами, когда они придут.