* РАЙ *ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ
1 О смертных безрассудные усилья! Как скудоумен всякий силлогизм, Который пригнетает ваши крылья 4 Кто разбирал закон, кто - афоризм, Кто к степеням священства шел ревниво, Кто к власти чрез насилье иль софизм, 7 Кого манил разбой, кого - нажива, Кто, в наслажденья тела погружен, Изнемогал, а кто дремал лениво, 10 В то время как, от смуты отрешен, Я с Беатриче в небесах далече Такой великой славой был почтен. 13 Как только каждый прокружил до встречи С той точкой круга, где он прежде был, Все утвердились, как в светильнях свечи. 16 И светоч, что со мною говорил, Вновь подал голос из своей средины И, улыбаясь, ярче засветил: 19 "Как мне сияет луч его единый, Так, вечным Светом очи напоя, Твоих раздумий вижу я причины. 22 Ты ждешь, недоуменный, чтобы я Тебе раскрыл пространней, чем вначале, Дабы могла постичь их мысль твоя, 25 Мои слова, что "Тук найдут", и дале, Где я сказал: "Не восставал второй": Здесь надо, чтоб мы строго различали. 28 Небесный промысл, правящий землей С премудростью, в которой всякий бренный Мутится взор, сраженный глубиной, 31 Дабы на зов любимого священный Невеста жениха, который с ней В стенаньях кровью обручен блаженной, 34 Уверенней спешила и верней, Как в этом, так и в том руководима, Определил ей в помощь двух вождей. 37 Один пылал пыланьем серафима; В другом казалась мудрость так светла, Что он блистал сияньем херувима. 40 Лишь одного прославлю я дела, Но чтит двоих речь об одном ведущий, Затем что цель их общею была. 43 Промеж Тупино и водой, текущей С Убальдом облюбованных высот, Горы высокой сходит склон цветущий 46 И на Перуджу зной и холод шлет В Ворота Солнца; а за ним, стеная, Ночера с Гвальдо терпят тяжкий гнет. 49 На этом склоне, там, где он, ломая, Смягчает кручу, солнце в мир взошло, Как всходит это, в Ганге возникая; 52 Чтоб это место имя обрело, "Ашези" - слишком мало бы сказало; Скажи "Восток", чтоб точно подошло. 55 Оно, хотя еще недавно встало, Своей великой силой кое в чем Уже земле заметно помогало. 58 Он юношей вступил в войну с отцом За женщину, не призванную к счастью: Ее, как смерть, впускать не любят в дом; 61 И, перед должною духовной властью Et coram patre с нею обручась, Любил ее, что день, то с большей страстью. 64 Она, супруга первого лишась, Тысячелетье с лишним, в доле темной, Вплоть до него любви не дождалась; 67 Хоть ведали, что в хижине укромной, Где жил Амикл, не дрогнула она Пред тем, кого страшился мир огромный, 70 И так была отважна и верна, Что, где Мария ждать внизу осталась, К Христу на крест взошла рыдать одна. 73 Но, чтоб не скрытной речь моя казалась, Знай, что Франциском этот был жених И Нищетой невеста называлась. 76 При виде счастья и согласья их, Любовь, умильный взгляд и удивленье Рождали много помыслов святых. 79 Бернарда первым обуяло рвенье, И он, разутый, вслед спеша, был рад Столь дивное настичь упокоенье. 82 О, дар обильный, о, безвестный клад! Эгидий бос, и бос Сильвестр, ступая Вслед жениху; так дева манит взгляд! 85 Отец и пестун из родного края Уходит с нею, теми окружен, Чей стан уже стянула вервь простая; 88 Вежд не потупив оттого, что он- Сын Пьетро Бернардоне и по платью И по лицу к презреннейшим причтен, 91 Он царственно все то, что движет братью, Раскрыл пред Иннокентием, и тот Устав скрепил им первою печатью. 94 Когда разросся бедненький народ Вокруг того, чья жизнь столь знаменита. Что славу ей лишь небо воспоет, 97 Дух повелел, чтоб вновь была повита Короной, из Гонориевых рук, Святая воля их архимандрита. 100 Когда же он, томимый жаждой мук, Перед лицом надменного султана Христа восславил и Христовых слуг, 103 Но увидал, что учит слишком рано Незрелых, и вернулся, чтоб во зле Не чахла италийская поляна, - 106 На Тибр и Арно рознящей скале Приняв Христа последние печати, Он их носил два года на земле. 109 Когда даритель столькой благодати Вознес того, кто захотел таким Смиренным быть, к им заслуженной плате, 112 Он братьям, как наследникам своим, Возлюбленную поручил всецело, Хранить ей верность завещая им; 115 Единственно из рук ее хотела Его душа в чертог свой отойти, Иного гроба не избрав для тела. 118 Суди ж, каков был тот, кто с ним вести Достоин был вдвоем ладью Петрову Средь волн морских по верному пути! 121 Он нашей братьи положил основу; И тот, как видишь, грузит добрый груз, Кто с ним идет, его послушный слову. 124 Но у овец его явился вкус К другому корму, и для них надежней Отыскивать вразброд запретный кус. 127 И чем ослушней и неосторожней Их стадо разбредется, кто куда, Тем у вернувшихся сосцы порожней. 130 Есть и такие, что, боясь вреда, Теснятся к пастуху; но их так мало, Что холст для ряс в запасе есть всегда. 133 И если внятно речь моя звучала И ты вослед ей со вниманьем шел И помнишь то, что я сказал сначала, 136 Ты часть искомого теперь обрел; Ты видишь, как на щепки ствол сечется И почему я оговорку ввел: 139 "Где тук найдут все те, кто не собьется".ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ
1 Едва последнее промолвил слово Благословенный пламенник, как вдруг Священный жернов закружился снова; 4 И, прежде чем он сделал полный круг, Другой его замкнул, вовне сплетенный, Сливая с шагом шаг, со звуком звук, 7 Звук столь певучих труб, что, с ним сравненный, Земных сирен и муз не ярче звон, Чем рядом с первым блеском - отраженный. 10 Как средь прозрачных облачных пелен Над луком лук соцветный и сокружный Посланницей Юноны вознесен, 13 И образован внутренним наружный, Похож на голос той, чье тело страсть, Как солнце - мглу, сожгла тоской недужной, 16 И предрекать дается людям власть, - Согласно с божьим обещаньем Ною, - Что вновь на мир потопу не ниспасть, 19 Так вечных роз гирляндою двойною Я окружен был с госпожой моей, И внешняя скликалась с основною. 22 Когда же пляску и, совместно с ней, Торжественное пенье и пыланье Приветливых и радостных огней 25 Остановило слитное желанье, Как у очей совместное всегда Бывает размыканье и смыканье, - 28 В одном из новых пламеней тогда Раздался голос, взор мой понуждая Оборотиться, как иглу звезда, 31 И начал так: "Любовь, во мне сияя, Мне речь внушает о другом вожде, Как о моем была здесь речь благая. 34 Им подобает вместе быть везде, Чтоб нераздельно слава озаряла Объединенных в боевом труде. 37 Христова рать, хотя мечи достала Такой ценой, медлива и робка За стягом шла, и ратных было мало, 40 Когда царящий вечные века, По милости, не в воздаянье чести, Смутившиеся выручил войска, 43 Послав, как сказано, своей невесте Двух воинов, чье дело, чьи слова Рассеянный народ собрали вместе. 46 В той стороне, откуда дерева Живит Зефир, отрадный для природы, Чтоб вновь Европу облекла листва, 49 Близ берега, в который бьются воды, Где солнце, долго идя на закат, Порою покидает все народы, 52 Есть Каларога, благодатный град, Хранительным щитом обороненный, В котором лев принижен и подъят. 55 И в нем родился этот друг влюбленный Христовой веры, поборатель зла, Благой к своим, с врагами непреклонный. 58 Чуть создана, душа его была Полна столь мощных сил, что, им чревата, Пророчествовать мать его могла. 61 Когда у струй, чье омовенье свято, Брак между ним и верой был свершен, Взаимным благом их даря богато, 64 То восприемнице приснился сон, Какое чудное исполнить дело Он с верными своими вдохновлен. 67 И, чтобы имя суть запечатлело, Отсюда мысль сошла его наречь Тому подвластным, чьим он был всецело. 70 Он назван был Господним; строя речь, Сравню его с садовником Христовым, Который призван сад его беречь. 73 Он был посланцем и слугой Христовым, И первый взор любви, что он возвел, Был к первым наставлениям Христовым. 76 В младенчестве своем на жесткий пол Он, бодрствуя, ложился, молчаливый, Как бы твердя: "Я для того пришел". 79 Вот чей отец воистину Счастливый! Вот чья воистину Иоанна мать, Когда истолкования правдивы! 82 Не ради благ, манящих продолжать Нелегкий путь Остийца и Фаддея, Успел он много в малый срок познать, 85 Но лишь о манне истинной радея; И обходил дозором вертоград, Чтоб он, в забросе, не зачах, седея; 88 И у престола, что во много крат Когда-то к истым бедным был добрее, В чем выродок воссевший виноват, 91 Не назначенья в должность поскорее, Не льготу - два иль три считать за шесть, Не decimas, quae sunt pauperum Dei, 94 Он испросил; но право бой повесть С заблудшими за то зерно, чьих кринов Двенадцать чет пришли тебя оплесть. 97 Потом, познанья вместе с волей двинув, Он выступил апостольским послом, Себя как мощный водопад низринув 100 И потрясая на пути своем Дебрь лжеученья, там сильней бурливый, Где был сильней отпор, чинимый злом. 103 И от него пошли ручьев разливы, Чьей влагою вселенский сад возрос, Где деревца поэтому так живы. 106 Раз таково одно из двух колес Той колесницы, на которой билась Святая церковь средь усобных гроз, - 109 Тебе, наверно, полностью открылась Вся мощь второго, чья святая цель Здесь до меня Фомой превозносилась. 112 Но след, который резала досель Его окружность, брошен в дни упадка, И винный камень заменила цвель. 115 Державшиеся прежде отпечатка Его шагов свернули до того, Что ставится на место пальцев пятка. 118 И явит в скором времени жнитво, Как плох был труд, когда сорняк взрыдает, Что житница закрыта для него. 121 Конечно, кто подряд перелистает Всю нашу книгу, встретит и листок, Гласящий: "Я таков, как подобает". 124 Не в Акваспарте он возникнуть мог И не в Касале, где твердят открыто, Что слишком слаб устав иль слишком строг. 127 Я жизнь Бонавентуры, минорита Из Баньореджо; мне мой труд был свят, И все, что слева, было мной забыто. 130 Здесь Августин, и здесь Иллюминат, Из первых меж босыми бедняками, Которым бог, с их вервием, был рад. 133 Гугон святого Виктора меж нами, И Петр Едок, и Петр Испанский тут, Что сквозь двенадцать книг горит лучами; 136 Нафан - пророк, и тот, кого зовут Золотоустым, и Ансельм с Донатом, К начатку знаний приложившим труд; 139 А там - Рабан; а здесь, в двунадесятом Огне сияет вещий Иоахим, Который был в Калабрии аббатом. 142 То брат Фома, любовию палим, Завидовать такому паладину Подвиг меня хвалением своим; 145 И эту вслед за мной подвиг дружину".ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ
1 Пусть тот, кто хочет знать, что мне предстало, Вообразит (и образ, внемля мне, Пусть держит так, как бы скала держала) 4 Пятнадцать звезд, горящих в вышине Таким огнем, что он нам блещет в очи, Любую мглу преодолев извне; 7 Вообразит тот Воз, что дни и ночи На нашем небе вольно колесит И от круженья дышла - не короче; 10 И устье рога пусть вообразит, Направленного от иглы устоя, Вокруг которой первый круг скользит; 13 И что они, два знака в небе строя, Как тот, который, чуя смертный хлад, Сплела в былые годы дочь Миноя, 16 Свои лучи друг в друге единят, И эти знаки, преданы вращенью, Идут - один вперед, другой назад, - 19 И перед ним возникнет смутной тенью Созвездие, чей светлый хоровод Меня обвил своей двойною сенью, 22 С которой все, что опыт нам несет, Так несравнимо, как теченье Кьяны С той сферою, что всех быстрей течет. 25 Не Вакх там воспевался, не пеаны, Но в божеской природе три лица И как она и смертная слияны. 28 Умолкнув, оба замерли венца И устремили к нам свое сиянье, И вновь их счастью не было конца. 31 В содружестве божеств прервал молчанье Тот свет, из чьих я слышал тайников О божьем нищем чудное сказанье, 34 И молвил: "Раз один из двух снопов Смолочен, и зерно лежать осталось, Я и второй обмолотить готов. 37 Ты думаешь, что в грудь, откуда бралось Ребро, чтоб вышла нежная щека, Чье небо миру дорого досталось, 40 И в ту, которая на все века, Пронзенная, так много искупила, Что стала всякая вина легка, 43 Весь свет, вместить который можно было Природе человеческой, влила Создавшая и ту и эту сила; 46 И странной речь моя тебе была, Что равного не ведала второго Душа, чья благость в пятый блеск вошла. 49 Вняв мой ответ, поймешь, что это слово С тем, что ты думал, точно совпадет, И средоточья в круге нет другого. 52 Все, что умрет, и все, что не умрет, - Лишь отблеск Мысли, коей Всемогущий Своей Любовью бытие дает; 55 Затем что животворный Свет, идущий От Светодавца и единый с ним, Как и с Любовью, третьей с ними сущей, 58 Струит лучи, волением своим, На девять сущностей, как на зерцала, И вечно остается неделим; 61 Оттуда сходит в низшие начала, Из круга в круг, и под конец творит Случайное и длящееся мало; 64 Я под случайным мыслю всякий вид Созданий, все, что небосвод кружащий Чрез семя и без семени плодит. 67 Их воск изменчив, наравне с творящей Его средой, и потому чекан Дает то смутный оттиск, то блестящий. 70 Вот почему, при схожести семян, Бывает качество плодов неравно, И разный ум вам от рожденья дан. 73 Когда бы воск был вытоплен исправно И натиск силы неба был прямой, То блеск печати выступал бы явно. 76 Но естество его туманит мглой, Как если б мастер проявлял уменье, Но действовал дрожащею рукой. 79 Когда ж Любовь, расположив Прозренье, Его печатью Силы нагнела, То возникает высшее свершенье. 82 Так некогда земная персть могла Стать совершеннее, чем все живое; Так приснодева в чреве понесла. 85 И в том ты прав, что естество земное Не ведало носителей таких И не изведает, как эти двое. 88 И если бы на этом я затих: "Так чем его премудрость несравненна?" - Гласило бы начало слов твоих. 91 Но чтоб открылось то, что сокровенно, Помысли, кем он был и чем влеком, Он, услыхав: "Проси!" - молил смиренно. 94 Я выразил не темным языком, Что он был царь, о разуме неложном Просивший, чтобы истым быть царем; 97 Не чтобы знать, в числе их непреложном, Всех движителей; можно ль заключить К necesse при necesse и возможном; 100 И можно ль primum motum допустить; Иль треугольник в поле полукружья, Но не прямоугольный, начертить. 103 Так вот и прежде речь клонил к тому ж я: Я в царственную мудрость направлял, Сказав про мудрость, острие оружья. 106 И ты взглянув ясней на "восставал", Поймешь, что это значит - меж царями; Их - множество, а круг хороших мал. 109 Вот, что моими сказано словами; Их смысл с твоим сужденьем совместим О праотце и о любимом нами. 112 Да будет то свинцом к стопам твоим, Чтобы ты шел неспешно, как усталый, И к "да", и к "нет", когда к ним путь незрим; 115 Затем что между шалых - самый шалый, Кто утверждать берется наобум Их отрицать с оглядкой слишком малой. 118 Ведь очень часто торопливость дум На ложный путь заводит безрассудно; А там пристрастья связывают ум. 121 И хуже, чем напрасно, ладит судно И не таким, как был, свершит возврат Тот рыбарь правды, чье уменье скудно. 124 Примерами перед людьми стоят Брис, Парменид, Мелисс и остальные, Которые блуждали наугад, 127 Савелий, Арий и глупцы иные, Что были как мечи для божьих книг И искривляли лица их прямые. 130 Никто не думай, что он столь велик, Чтобы судить; никто не числи жита, Покуда колос в поле не поник. 133 Я видел, как угрюмо и сердито Смотрел терновник, за зиму застыв, Но миг - и роза на ветвях раскрыта; 136 Я видел, как, легок и горделив, Бежал корабль далекою путиной И погибал, уже входя в залив. 139 Пусть донна Берта или сэр Мартино, Раз кто-то щедр, а кто-то любит красть, О них не судят с богом заедино; 142 Тот может встать, а этот может пасть".ПЕСНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
1 В округлой чаше от каймы к средине Спешит вода иль изнутри к кайме, Смущенная извне иль в сердцевине. 4 Мне этот образ вдруг мелькнул в уме, Когда умолкло славное светило И Беатриче тотчас вслед Фоме 7 В таких словах начать благоволила, - Настолько совершенно к их речам Уподобленье это подходило: 10 "Он хочет, хоть и не открылся вам Ни голосом, ни даже помышленьем, В одной из истин снизойти к корням. 13 Скажите: свет, который стал цветеньем Природы вашей, будет ли всегда Вас окружать таким же излученьем? 16 И если вечно будет, то, когда Вы станете опять очами зримы, Как зренью он не причинит вреда?" 19 Как, налетевшей радостью стремимы, Те, кто крутится в пляске круговой, Поют звончей и вновь неутомимы, 22 Так, при словах усердной просьбы той, Живей сказалась душ святых отрада Кружением и звуков красотой. 25 Кто сетует, что смерть изведать надо, Чтоб в горних жить, - не знает, не вкусив, Как вечного дождя сладка прохлада. 28 Единый, двое, трое, тот, кто жив И правит вечно, в трех и в двух единый, Все, беспредельный, в свой предел вместив, 31 Трикраты был воспет святой дружиной Тех духов, и напев так нежен был, Что всем наградам мог бы стать вершиной. 34 И вскоре, в самом дивном из светил Меньшого круга, голос благочестный, Как, верно, ангел деве говорил, 37 Ответил так: "Доколе Рай небесный Длит праздник свой, любовь, что в нас живет, Лучится этой ризою чудесной. 40 Ее свеченье пылу вслед идет, Пыл - зренью вслед, а зренье-до предела, Который милость сверх заслуг дает. 43 Когда святое в новой славе тело Нас облечет, то наше существо Прекрасней станет, завершась всецело: 46 Окрепнет свет, которым божество По благости своей нас одарило, Свет, нам дающий созерцать его; 49 И зрения тогда окрепнет сила, Окрепнет пыл, берущий мощность в нем, Окрепнет луч, рождаемый от пыла. 52 Но словно уголь, пышущий огнем, Господствует над ним своим накалом, Неодолим в сиянии своем, 55 Так пламень, нас обвивший покрывалом, Слабее будет в зримости, чем плоть, Укрытая сейчас могильным валом. 58 И этот свет не будет глаз колоть: Орудья тела будут в меру сильны Для всех услад, что нам пошлет господь". 61 Казались оба хора так умильны, Стремясь "Аминь!" проговорить скорей, Что им был явно дорог прах могильный, - 64 Быть может, и не свой, а матерей, Отцов и всех, любимых в мире этом И ставших вечной чередой огней. 67 И вот кругом, сияя ровным светом, Забрезжил блеск над окаймлявшим нас, Подобный горизонту пред рассветом. 70 И как на небе в предвечерний час Рождаются мерцанья, чуть блистая, Которым верит и не верит глаз, 73 Я видел - новых бестелесных стая Окрест меня сквозит со всех сторон, Два прежних круга третьим окружая. 76 О Духа пламень истинный! Как он Разросся вдруг, столь огнезарно ясно, Что взгляд мой не стерпел и был сражен! 79 Но Беатриче так была прекрасна И радостна, что это воссоздать Мое воспоминание не властно. 82 В ней силу я нашел глаза поднять И увидал, что вместе с ней мгновенно Я в высшую вознесся благодать. 85 Что я поднялся, было несомненно, Затем что глубь звезды, раскалена, Смеялась рдяней, чем обыкновенно. 88 Всем сердцем, речью, что во всех одна, Создателю свершил я всесожженье За то, что эта милость мне дана; 91 Еще в груди не кончилось горенье Творимой жертвы, как уже я знал, Что господу угодно приношенье; 94 Затем что сонм огней так ярко ал Предстал мне в двух лучах, что, созерцая: "О Гелиос, как дивно!" - я сказал. 97 Как, меньшими и большими мерцая Огнями, Млечный Путь светло горит Меж остий мира, мудрецов смущая, 100 Так в недрах Марса, звездами увит, Из двух лучей, слагался знак священный, Который в рубежах квадрантов скрыт. 103 Здесь память победила разум бренный; Затем что этот крест сверкал Христом В красе, ни с чем на свете несравненной. 106 Но взявший крест свой, чтоб идти с Христом, Легко простит мне упущенья речи, Узрев тот блеск, пылающий Христом. 109 Сияньем озарив и ствол, и плечи, Стремились пламена, искрясь сильней При прохожденье мимо и при встрече. 112 Так, впрямь и вкривь, то тише, то быстрей, Подобные изменчивому рою, Крупинки тел, короче и длинней, 115 Плывут в луче, секущем полосою Иной раз мрак, который, хоронясь, Мы создаем искусною рукою. 118 Как струны арф и скрипок, единясь, Звенят отрадным гудом неразымно Для тех, кому невнятна в звуках связь, 121 Так в этих светах, блещущих взаимно, Песнь вдоль креста столь дивная текла, Что я пленился, хоть не понял гимна. 124 Что в нем звучит высокая хвала, Я понял, слыша: "Для побед воскресни", Но речь невнятной разуму была. 127 Я так влюбился в голос этой песни, И так он мной всецело овладел, Что я вовек не ведал уз чудесней. 130 Мне скажут, что язык мой слишком смел И я принизил очи заревые, В которых всем мечтам моим предел; 133 Но взвесивший, что в высоте живые Печати всех красот мощней царят, А там я к ним поздней воззрел впервые, 136 Простит мне то, в чем я виниться рад, Чтоб быть прощенным, и воздаст мне верой; Святой восторг отсюда не изъят, 139 Затем что он все чище с каждой сферой.ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ
1 Сочувственная воля, истекая Из праведной любви, как из дурной И ненасытной истекает злая, 4 Прервала пенье лиры неземной, Святые струны замиряя властно, Настроенные вышнею рукой. 7 Возможно ль о благом просить напрасно Те сущности, которые, чтоб дать Мне попросить, умолкли так согласно? 10 По праву должен без конца страдать Тот, кто, прельщен любовью недостойной, Такой любви отринул благодать. 13 Как в воздухе прозрачном ночи знойной Скользнет внезапный пламень иногда И заставляет дрогнуть взор спокойный, 16 Как будто передвинулась звезда, Хоть там, где вспыхнул он, светил держава Цела, а сам он гаснет без следа, - 19 Так от плеча, простершегося вправо, Скользнула вниз, вдоль по кресту нисшед, Одна из звезд, чья там блистает слава. 22 И с ленты не сорвался самоцвет, А в полосе луча промчался, светел, Как блещущий за алебастром свет; 25 Так дух Анхиза страстно сына встретил, В чем высшая нас уверяет муза, Когда его в Элисии заметил. 28 "О sanguis meus, о superinfusa Gratia Dei, sicut tibi cui Bis unquam coeli ianua reclusa?" 31 Так этот свет; внимательно к нему я Возвел глаза; потом возвел к моей Владычице, и здесь, и там ликуя: 34 Столь радостен был блеск ее очей, Что мне казалось - благодати Рая Моим очам нельзя познать полней. 37 А дух, мой слух и зренье услаждая, Продолжил речь, но смысл был так глубок, Что я ему внимал, не понимая. 40 Он не нарочно мглой себя облек, А поневоле: взлет его суждений Для цели смертных слишком был высок. 43 Когда же лук столь жарких изъявлений Был вновь ослаблен, так что речь во всем Сошла до нашей умственной мишени, 46 То сразу же я различил потом: "Благословен в трех лицах совершенный, Столь милостивый в семени моем!" 49 И дальше: "Голод давний и блаженный, Той книгою великой данный мне, Где белое и черное нетленны, 52 Ты в этом, сын мой, утолил огне, Где говорю я, и да восхвалится Та, что тебя возносит к вышине! 55 Ты веруешь, что мысль твоя стремится Ко мне из Первой так, как пять иль шесть Из единицы ведомой лучится; 58 И ты вопрос не хочешь произнесть, Кто я, который больше, чем вся стая Счастливых духов, рад тебя обресть. 61 Ты в этой вере прав: здесь обитая, Большой и малый в Зеркало глядят, Где видима заране мысль любая. 64 Но чтоб любви, которой я объят, Бессонно зрящий, и всегда взволнован, Как сладкой жаждой, не было преград, 67 Пусть голос твой, уверен, смел, нескован, Мне явит волю, явит мне вопрос, Которому ответ предуготован!" 70 Тогда я к Беатриче взор вознес; Та, слыша мысль, улыбкой отвечала, И, окрыленный, мой порыв возрос. 73 Я начал так: "Вы - те, кому предстало Всеравенство; меж чувством и умом Для вас неравновесия не стало; 76 Затем что в Солнце, светом и теплом Вас озарившем и согревшем, оба Вне всех подобий в равенстве своем. 79 Но мысль и воля в смертных жертвах гроба, Чему ясна причина вам одним, В своих крылах оперены особо; 82 И я, как смертный, свыкшийся с таким Неравенством, творю благодаренье За отчий праздник сердцем лишь своим. 85 Тебя молю я, в это украшенье Столь дивно вправленный топаз живой, По имени твоем уйми томленье". 88 "Листва моя, возлюбленная мной Сквозь ожиданье, - так он, мне в угоду, Ответ свой начал, - я был корень твой". 91 Потом сказал мне: "Тот, кто имя роду Дал твоему и кто сто с лишним лет Идет горой по первому обводу, 94 Мне сыном был, а им рожден твой дед; И надо, чтоб делами довременно Ты снял с него томительный запрет. 97 Флоренция, меж древних стен, бессменно Ей подающих время терц и нон, Жила спокойно, скромно и смиренно. 100 Не знала ни цепочек, ни корон, Ни юбок с вышивкой, и поясочки Не затмевали тех, кто обряжен. 103 Отцов, рождаясь, не страшили дочки, Затем что и приданое, и срок Не расходились дальше должной точки. 106 Пустых домов назвать никто не мог; И не было еще Сарданапала, Дабы явить, чем может стать чертог. 109 Еще не взнесся выше Монтемало Ваш Птичий Холм, который победил В подъеме и обгонит в час развала. 112 На Беллинчоне Берти пояс был Ременный с костью; с зеркалом прощалась Его жена, не наведя белил. 110 На Нерли и на Веккьо красовалась Простая кожа, без затей гола; Рука их жен кудели не гнушалась. 158 Счастливицы! Всех верная ждала Гробница, ни единая на ложе Для Франции забыта не была. 121 Одна над люлькой вторила все то же На языке, который молодым Отцам и матерям всего дороже. 124 Другая, пряжу прядучи, родным И домочадцам речь вела часами Про славу Трои, Фьезоле и Рим. 127 Казались бы Чангелла между нами Иль Сальтерелло чудом дивных стран, Как Квинций иль Корнелия - меж вами. 130 Такой прекрасный, мирный быт граждан, В гражданственном живущих единенье, Такой приют отрадный был мне дан 133 Марией, громко призванной в мученье; И, в древнем вашем храме восприят, Я Каччагвидой стал в святом крещенье. 136 Моронто - брат мне, Элизео - брат; Супругу взял я из долины Падо; Отсюда прозвище ее внучат. 139 Я следовал за кесарем Куррадо, И мне он пояс рыцарский надел, Затем что я служил ему, как надо. 142 С ним вышел я, как мститель злобных дел, На тех, кто вашей вотчиной законной, В чем пастыри повинны, завладел. 145 Там, племенем нечистым отрешенный, Покинул я навеки лживый мир, Где дух столь многих гибнет, загрязненный, 148 И после мук вкушаю этот мир".РАЙ
Четвертое небо - Солнце (продолжение) - Первый хоровод 2-3. Как скудоумен, всякий силлогизм. - То есть: "Как ничтожны все те доводы, которые направляют человеческую волю к достижению низменных целей!" 4. "Афоризмы" - одно из медицинских сочинений Гиппократа. 16. Светоч, что со мною говорил - Фома Аквинский (Р., X, 82-138). 25. Мои слова, что "Тук найдут"... - См. Р., X, 96 и прим. 26. Где я сказал: "Не восставал второй"... - См. Р., X, 114. 36. Двух вождей - то есть Франциска Ассизского (научающего церковь "верности") и Доминика (внушающего ей "уверенность" в себе) (см. ст. 34). 37-39. Серафим, (еврейск.) - значит: пылающий. Херувим (еврейск.) - означает (по Фоме Аквинскому): полнота знания. 40. Лишь одного прославлю я дела - а именно Франциска Ассизского (1182-1226), основателя ордена "меньших братьев", или миноритов (францисканцев). 43-48. Между речками Тупино и Кьяшо, текущей с высот, облюбованных монахом Убальдом, который в XII в. построил там свой скит, находится Ассизи, родной город Франциска. Он расположен на склоне горы Субазио, которая шлет то зной, то холод на город Перуджу, обращенный к ней своими восточными воротами ("Воротами Солнца"). По ту сторону горы лежат города Ночера и Гвальдо. То, что они "терпят тяжкий гнет", толковалось различно: 1) от холодных ветров; 2) от поборов неаполитанских королей; 3) от насилий, чинимых Перуджей. 50. Солнце в мир взошло. - То есть родился Франциск. 53. Ашези - старинное название города Ассизи. 59. За женщину - то есть за Нищету (ст. 75). 61-62. По словам легенды, отец Франциска, богатый купец Пьетро Бернардоне (ст. 89), недовольный его щедростью, обратился к церковному суду. Перед епископом et corampatre (лат. - и перед отцом) Франциск отрекся от прав наследства и, сняв с себя одежду, вернул ее отцу. Это было его "обручением" с Нищетой. 64. Супруга первого - то есть Христа. 67-69. Амикл - бедный рыбак в поэме Лукана "Фарсалия" (V, 515-531), не испугавшийся Цезаря, когда тот вошел к нему ночью в хижину. 72. К Христу на крест взошла - потому что Христос, согласно Евангелию, был распят нагим, как нищий. 79. Бернард - Бернардо ди Квинтавалле, богатый житель Ассизи, первый последователь Франциска. 83. Эгидий и Сильвестр - другие два ученика Франциска. 93. Первою печатью. - Папа Иннокентий III временно утвердил устав ордена миноритов (1210 г.). 97-99. Папа Гонорий III окончательно утвердил устав ордена (1223 г.). 101. Перед лицом надменного султана. - В 1219 г. Франциск ездил на Восток, где безуспешно пытался обратить в христианство египетского султана. 106. На Тибр и Арно рознящей скале - то есть на горе Альверния. 107-108. Франциск, по легенде, за два года до смерти, получил стигматы (пять ран, подобных ранам Христа). 117. Иного гроба не избрав для тела - чем объятия Нищеты. По преданию, Франциск, умирая, лег нагим на землю. 118. Каков был тот - то есть Доминик (ср. ст. 31-42). 119. Ладья Петрова - то есть церковь. 121. Он нашей братьи положил основу. - То есть основал доминиканский орден, к которому принадлежал и Фома Аквинский. 136. Ты часть искомого теперь обрел... - См. ст. 22-26. 139. "Где тук найдут..." - См. Р., X, 96 и прим. ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ
Четвертое небо - Солнце (продолжение). - Второй хоровод 3. Священный жернов - то есть хоровод двенадцати мудрецов. 7. Певучих труб - то есть сладостных голосов. 8. Земных сирен и муз - то есть земных певиц и поэтов. 11. Над луком лук соцветный и сокружный. - То есть над одной радугой другая, так же окрашенная и концентричная с нею. 12. Посланница Юноны - Ирида (см. прим. Ч., XXI, 50-51). 13-15. Данте, следуя воззрениям своего времени, считал, что в явлении двойной радуги наружная радуга есть отражение внутренней, как бы ее отзвук, подобно речи Эха, которая, исчахнув от любви к Нарциссу, утратила тело, так что от нее остался только голос (Метам., III, 346-510). 17. Согласно с божьим обещаньем Ною - что больше не будет потопа, знамением чего служит радуга. 29. Раздался голос - францисканца Бонавентуры (ст. 127). 30. Как иглу компаса понуждает оборотиться Полярная звезда. 32. О другом вожде - то есть о Доминике (1170-1221), основателе ордена проповедников (доминиканцев). 46-47. Б той стороне - то есть в Испании, Зефир - западный ветер. 52. Каларога (Каларуэга) - город в Старой Кастилии. 53-54. Хранительным щитом - то есть гербом Кастилии, где в четверочастном щите изображены два замка и два льва, причем в одной его половине лев расположен ниже замка (принижен), а в другой - выше замка (подъят). 61. У струй, чье омовенье свято - то есть у купели. 62. Брак - то есть обряд крещенья. 68. Отсюда - то есть с неба. 70. Господним. - Dominicus по-латыни означает - господень. 79. Счастливый - значение латинского имени Феликс. 80-81. Иоанна - по-еврейски означает: угодная богу. 83. Остиец - то есть кардинал Энрико ди Суза, епископ остийский, канонист, комментатор Декреталий (умер в 1271 г.). Фаддей-Таддео д'Альдеротто, флорентиец, знаменитый врач (умер в 1295 г.); или же Таддео Пеполи, болонский юрист времен Данте. 86. Вертоград - церковь. 88. У престола - то есть у папского престола. 90. Выродок - папа Бонифаций VIII (см. прим. А., XIX, 52). 93. Decimas, quae sunt pauperwn Dei - по-латыни: десятины, которые принадлежат нищим божиим. (Десятина - обязательный для всех налог в пользу церкви, в размере десятой доли дохода. Часть его должна была идти на оказание помощи бедным.) 95-96. За то зерно... - Двадцатью четырьмя цветками (кринами), произросшими из зерна истинной веры, названы двадцать четыре мудреца, окружившие Данте двойным венком (ср. ст. 19). 101. Дебрь лжеученья - альбигойская ересь, против которой яростно боролся Доминик. 106. Одно из двух колес - Доминик. 110. Вся мощь второго (колеса) - то есть Франциска Ассизского. 119-120. Сорняк взрыдает... - Смысл: "Дурные францисканцы (сорняк) взрыдают, увидев, что для них закрыта житница небесного царства". 124-126. Из Акваспарты был родом Маттео д'Акваспарта, генерал францисканского ордена, внесший послабления в его устав (умер в 1302 г.). Из Касале был Убертино да Касале, глава "ревнителей", требовавший строжайшего устава (умер в 1338 г.). 127-128. Бонавентура из Баньореджо - богослов, генерал ордена францисканцев (умер в 1274 г.). 129. Все, что слева - то есть мирские заботы. 130. Августин и Иллюминат - одни из первых последователей Франциска Ассизского. 133. Гугон - каноник монастыря святого Виктора в Париже, богослов XII в. 134-135. Петр Едок - французский богослов XII в. Петр Испанский - врач и богослов, впоследствии папа Иоанн XXI (1276-1277), автор трактата по логике "Summula logicae", разделенного на двенадцать книг. 136-137. Тот, кого зовут Золотоустым - константинопольский патриарх Иоанн Златоуст. 137. Ансельм - архиепископ кентерберийский, богослов XI в. 137-138. Элий Донат - римский писатель IV в., автор латинской грамматики. 139. Рабан Мавр - богослов IX в., архиепископ майнцский. 140-141. Иоохим - аббат монастыря во Флоре, в Калабрии, автор мистических сочинений (умер в 1202 г.). Хотя многие его положения были осуждены церковью, Данте помещает его в Рай, в круг мудрецов. 142-144. То брат Фома... - Смысл: "Доминиканец Фома Аквинский своим похвальным словом Франциску побудил меня, францисканца Бонавентуру, завидовать (благородной завистью, а потому - воздать хвалу) такому паладину, как Доминик". (Паладинами назывались двенадцать рыцарей Карла Великого.) ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ
Четвертое небо - Солнце (продолжение) 4. Пятнадцать звезд - то есть любые пятнадцать ярчайших звезд. 7-9. Воз - то есть семизвездие Большой Медведицы, которое никогда не короче, потому что всегда видимо полностью. 10-12. Устье рога - то есть две крайние звезды Малой Медведицы, напоминающей рог; острие его идет от иглы устоя (от оконечности небесной оси), вокруг которой вращается первый круг (Перводвигатель). 13-18. И что они - то есть что эти двадцать четыре яркие звезды образуют в небе два знака, похожие на венец Ариадны, дочери Миноя (Миноса), преображенный в созвездие (Метам., VIII, 174-182), и что эти два концентрических венца вращаются в противоположных направлениях. 23. Кьяна - река в Тоскане, течение которой было во времена Данте очень медленным. 25. Пеан - гимн Аполлону. 32. Тот свет - то есть Фома Аквинский. 34-36. Раз один из двух снопов... - Смысл: "Раз одно из твоих недоумений (Р., XI, 25) устранено и в твоем уме осталась истина, я готов разъяснить и второе (Р., XI, 26). Я сказал о Соломоне (Р., X, 114): "Такой мудрец не восставал второй", и ты недоумеваешь: неужели он мудрее, чем Адам и Христос, сотворенные не природой, а непосредственно божеством?" 37. Ты думаешь, что в грудь - то есть в грудь Адама. 38-39. Нежная щека - то есть щека Евы, небо которой, прельстившееся запретным плодом, обрекло людей на страдания. 40. И в ту (грудь) - то есть в грудь Христа. 48. Душа - то есть душа Соломона, скрытая в пятом блеске среди двенадцати мудрецов первого хоровода (Р., X, 109). 51. И средоточья в круге нет другого. - То есть у нас с тобой одно мненье по этому вопросу, подобно тому как в круге возможен только один центр. 52-81. Считая творение актом триединого божества, Данте показывает его как действие то бога-отца (ст. 52-54), то бога-сына (ст. 55-63), то бога-духа (ст. 79-81). 53-54. Мысль, Свет (ст. 55), Прозренье (ст. 79) - бог-сын. Всемогущий, Светодавец (ст. 56), Сила (ст. 80) - бог-отец. Любовь - бог-дух. 59. Девять сущностей - то есть девять ангельских кругов. 67-68. Творящая его среда - влияние небес. 89. Его премудрость - то есть премудрость Соломона. 93. Услыхав: "Проси!"... - По библейской легенде, бог сказал Соломону: "Проси, что дать тебе", и тот испросил себе разумное сердце, чтобы судить народ. 97-98. В числе их непреложном, всех движителей - то есть сколько имеется "движителей" небес (Р., II, 129 и прим.). 98-99. Можно ль заключить к necesse при necesse и возможном. - То есть можно ли получить необходимое (necesse) заключение в силлогизме, где одна посылка - необходимое, а другая - возможное. 100. Можно ль Primum motym допустить. - То есть вызвано ли мировое движение первоначальным толчком (primus motys). 106. "Восставал" - см. прим. 34-36. 111. О праотце и о любимом нами - то есть об Адаме и о Христе. 125. Брис (или Брисон), Парменид, Мелисс - древнегреческие философы. 127. Савелий (III в.) и Арий (IV в.) - ересиархи. 139. Донна Берта или сэр Мартино - то есть первый встречный. ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ
Четвертое небо - Солнце (окончанием - Пятое небо - Марс. - Воители за веру 9. Уподобленье это подходило - потому что речь Фомы была направлена от каймы (из хоровода) к средине, а речь Беатриче - наоборот. 16-17. Когда вы станете опять очами зримы. - То есть когда, согласно церковной догме, мертвые воскреснут и души воссоединятся с телами. 27. Вечного дождя - то есть небесной благодати, непрерывно нисходящей на души в Раю. 34-35. В самом дивном из светил меньшего круга - то есть в пламени, окружающем Соломона (Р., X, 109-110). 62. "Аминь" - по-еврейски означает: "Да будет так". 86. Глубь звезды. - Это планета Марс, где поэту предстанут души воителей за веру. 88-89. Речью, что во всех одна... свершил я всесожженье - то есть мысленно, без слов, вознес благодарность. 96. Гелиос - солнце. Так Данте иногда называет бога. 102. Который в рубежах квадрантов скрыт. - Грани соприкасающихся квадрантов (четвертей) круга образуют знак креста. 110. Пламена - то есть души воителей за веру (они же - сонм огней - ст. 94, и звезды, ст. 100). 131. Очи заревые - то есть глаза Беатриче. 133-134. Живые печати всех красот. - Предлагались разные толкования: 1) небеса; 2) блаженные души; 3) глаза Беатриче. 135. А там - то есть на Марсе. К ним - то есть к глазам Беатриче. На Марсе Данте, поглощенный видением креста, еще ни разу не взглянул на нее. 138. Святой восторг от созерцания глаз Беатриче не изъят поэтом из его рассуждения, а подразумевается в нем. ПЕСНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Пятое небо - Марс (продолжение) 21. Одна из звезд. - Это Каччагвида, прапрадед Данте, живший в XII в. 25-27. Так дух Анхиза приветствовал Энея, посетившего Элисий, царство мертвых (Эн., VI, 679-694). 28-30. О sanguis meus... (лат.). - "О кровь моя, о свыше (или же: свыше меры) излитая милость божия, кому, как тебе, была когда-либо дважды открыта дверь неба?" 49. Голод - то есть "желание увидеть тебя". 50. Той книгою великой - то есть книгою предвечных решений божества. 56. Из Первой - то есть через посредство божества. 56-57. Как пять или шесть - то есть как из знания единицы проистекает (лучится) знание любого числа. 62. Зеркало - божество. 74. Всеравенство - то есть божество, все свойства которого равно бесконечны. 76-77. В Солнце - то есть в боге. Обо - то есть чувство и ум. 79. Воля - то есть чувство. 84. Сердцем лишь своим - а не словами. 91-92. Тот, кто имя роду дал твоему - сын Каччагвиды Альдигьеро, или Алигьеро, по имени которого его потомки стали называться Алигьери. 93. Идет горой по первому обводу. - То есть идет вокруг горы Чистилища по первому кругу, где искупают свой грех гордецы. 94. Твой дед - Беллинчоне, сын Алигьеро (см. прим. 91-92), отец Алигьеро II, отца Данте. 95-96. И надо, чтоб делами... - То есть: "Надо, чтобы ты добрыми делами сократил срок его пребывания в Чистилище", 97. Меж древних стен - внутри старой городской стены, построенной, по преданию, во времена Карла Великого. В XII в. город был окружен второй стеной, во времена Данте - третьей. 98. Ей подающих время терц и нон. - Колокол церкви "Бадия", в старом городе, точнее других отбивал время. Терца - девять часов утра; нона - полдень. 109-111. Еще не взнесся... - С горы Монтемало (Монтемарио) открывается вид на Рим, с Птичьего Холма (Уччеллатойо) - вид на Флоренцию. Смысл этих стихов: "Флоренция еще не превосходила Рим роскошью зданий; но настанет время, когда ее падение будет еще большим, чем падение Рима". 112. Беллинчоне Берти деи Равиньяни - знатный и влиятельный флорентиец XII в., отец Гвальдрады (А., XVI, 37 и прим.). 115. Нерли и Веккьо (Веккьетти) - знатные флорентийские роды. Здесь имеются в виду их старейшины. 118-119. Верная гробница - в родном городе, а не в изгнании. 120. Для Франции - куда мужья теперь уезжают по делам. 127. Чангелла - флорентийка времен Данте, знатная вдова, отличавшаяся своим вызывающим поведением и легкостью нрава. 128. Лапо Сальтерелло - флорентиец, современник Данте, юрист и поэт, ведший роскошный образ жизни. 129. Квинций Цинциннат - см. прим. Р., VI, 46. Корнелия - мать Гракхов, образец добродетельной женщины (А., IV, 128). 133. Марией - то есть девой Марией, которую роженица призывает в муках (см. Ч., XX, 19-21). 137. Из долины Подо - то есть из долины По. 138. Отсюда прозвище ее внучат. - По словам Боккаччо, Каччагвида женился на девушке из рода феррарских Альдигьери, и одному из сыновей они дали имя Альдигьеро, отсюда и пошло фамильное имя его потомков, изменившееся потом в Алигьери (см. прим. 91-92). 139. Куррадо - германский король Конрад III, предпринявший в 1147 г. вместе с Людовиком VII Французским второй крестовый поход, к которому присоединились и некоторые флорентийцы. 144. Пастыри - то есть римские папы, не заботящиеся об отвоевании Палестины у неверных (А., XXVII, 85-90; Р., IX, 125-126, 137). 145. Отрешенный - от телесных пут. ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ