Быкову приснилось, что Ермаков поставил «Мальчика» в ангар. Транспортер был раскален докрасна, и ангар пылал холодным багровым пламенем. Быков сорвал со стены огнетушитель, но Ермаков рассмеялся, потряс его за плечо и закричал в самое ухо, почему-то обращаясь на «ты»:
- Проснись, Алексей! Проснись, говорят тебе!
Тут Быков заметил, что на Ермакове блестящий хлорвиниловый плащ и что это вообще не Ермаков, а Дауге. Быков сел на кровати и протер глаза:
- В чем дело?
- «Хиус» на подходе. Пойдем встречать, Алексей.
- Часы показывали около двух ночи. Небо было плотно забито тяжелыми черно-серыми тучами, только на севере тускло светились мутные розоватые полосы. Лил дождь.
- Кто еще встречает?
- Все наши. И в придачу - половина города.
Быков подошел к окну. По улице торопливо шли и бежали люди; позвякивая, солидно прополз трактор, таща за собой странного вида громоздкое сооружение на огромных колесах. Его обогнало несколько автомобилей. Внизу хлопнула дверь, кто-то сердито крикнул:
- Почему до сих пор не вызвали?
Ермаков и остальные межпланетники уже ждали в вестибюле. У выхода стоял Краюхин, возвышаясь над группой инженеров в плащах и мокрых кожаных куртках. Сухим, жестким голосом, словно вбивая гвозди, он говорил:
- Город существует для того, чтобы снаряжать, принимать и отправлять корабли. Вы об этом забыли. Думаю, придется освежить вашу память. Но это потом. Сейчас - немедленно разыскать все машины - раз. Отправить людей на станцию - два. - Он повернулся к коренастому бородачу. - За станцию вы мне головой ответите!
- Постараемся справиться, - прогудел бородач.
- Все средства дезактивации и противопожарной безопасности...
- В порядке, Николай Захарович, все в готовности номер один.
- Хорошо. Я буду где-нибудь в капонирах или там поблизости. Да... - Краюхин ткнул пальцем в грудь молодого человека в хлорвиниловом капюшоне. - О всех радиограммах с корабля немедленно докладывай.
- Слушаюсь, Николай Захарович.
- Можете идти... А вы, Зайченко, - теперь он говорил небрежно и как будто нехотя, - отправляйтесь под арест. И, если произойдет несчастье, пойдете под суд, так.
Тот, кого звали Зайченко, прижал руки к груди:
- Николай Захарович!
- Я сказал!..
- Да позвольте мне хоть сейчас на станцию, хоть на часок! - умоляюще проговорил Зайченко. - Ну, я виноват... ну, суд... Но сейчас-то никто лучше меня не справится!
Краюхин подумал.
- Так. Хорошо... Поезжайте на станцию. Под арест пойдете после прибытия корабля.
- Есть!
- Все? - он оглянулся на межпланетников. - Пошли, товарищи.
На улице было мокро и зябко. Машина нетерпеливо пофыркивала у подъезда. Межпланетники расселись, и она помчалась в обгон длинной вереницы полугусеничных грузовиков с кузовами, обтянутыми брезентом. Быков спросил вполголоса:
- Что случилось? Что это за станция, о которой говорил Краюхин?
- Радиомаяк точного наведения... - Дауге покосился на спину Краюхина. - Когда межпланетный корабль подлетает к Земле, пилот ориентируется на три основных, базовых маяка. Один из них здесь, в городе, два других расположены по углам полигона на океанском берегу. Но это довольно грубые ориентиры, и корабль может сесть либо на город, либо в океан, либо еще где-нибудь в стороне. Так вот, для точного наведения корабля на место посадки применяется этот самый радиомаяк. Зайченко - его начальник.
- Что же произошло?
- Вчера вечером во время пробного запуска там сгорел какой-то важный агрегат - не то трансформатор, не то еще что-то в этом роде. Выяснилось, что резервное оборудование не получено станцией, затерялось где-то на складах. Крупный скандал! В самый ответственный момент станция не работает. Остается надеяться только на искусство Ляхова.
- Кто это?
- Пилот «Хиуса».
- А если...
- В лучшем случае сядет в тундре, километров за двести отсюда. Это не беда. С таким расчетом полигон и строился. Может сесть в море. Но если он повиснет над городом...
- Не повиснет! - уверенно сказал Крутиков. - Не пугай, Григорий Иоганнович. Ляхов не новичок - увидит, что сигналов точной наводки нет, и станет забирать к северу. А вообще-то скандал, конечно...
- Сегодня всю ночь на станции работали, старались исправить. Может быть, еще исправят? - Дауге снова поглядел в спину Краюхина.
- Для Ляхова это не имеет значения, - сказал вдруг Богдан Спицын. - Ляхов посадит корабль точно в центр полигона на одних базовых маяках.
- Будто? - прищурился Крутиков.
- Ляхов сядет точно в центре полигона, - повторил Спицын и сжал губы, показывая, что дальнейший спор на эту тему считает излишним.
Юрковский, кашлянув, сказал:
- Зайчика жалко. По-настоящему, наказать нужно бы не его, а кое-кого повыше.
- Все получат! - проворчал Краюхин, не оборачиваясь. - Никого не обделим. Но Зайченко получит первым.
- Начальник полигона...
- Я сказал, - Краюхин наконец повернулся и посмотрел на Юрковского, - получат все... в части и пропорции, их касающейся, так. Но вы, должно быть, забыли, Владимир Сергеевич, что Зайченко был на доверии.
Это, по-видимому, был веский аргумент, потому что Юрковский и не пытался возражать. Больше никто не произнес ни слова.
Машина свернула и промчалась по обширному бетонированному полю у стартовых установок. Справа потянулись прилепившиеся к подножию холмов низкие широкие сооружения без передних стен, над ними торчали сетчатые мачты высоковольтной линии, уходящей за холмы, и какие-то серые куполообразные башни.
- Укрытия,- пробормотал Спицын.
- А мы куда едем, Богдан?
- К капонирам. Будем наблюдать за посадкой «Хиуса».
Они выехали на узкое прямое шоссе. Дождь усилился, стекла заливали потоки воды, белесые пузырьки прыгали по асфальту. Машина резко затормозила. Подошел человек в плаще с капюшоном, нагнулся, вглядываясь; узнал Краюхина и махнул рукой. Краюхин приоткрыл дверцу:
- Радисты давно проехали?
- Полчаса, не меньше, Николай Захарович.
- Глядите, никого не пропускать!
Через четверть часа впереди показались врытые в землю стальные куполы, похожие на наблюдательные колпаки старинных дотов.
- Капониры, - прокомментировал Спицын.
Давным-давно, лет тридцать назад, эта равнина служила полигоном для испытания космических ракет. Наблюдатели помещались в окопах и блиндажах. Иногда громадные, величиной с высотный дом, ракеты вследствие каких-то неточностей в системе управления, вместо того чтобы лететь в небо, падали набок и принимались, изрыгая огонь, прыгать и ползать по равнине. Сначала обходилось без жертв, но однажды многотонная махина обрушилась прямо на окоп. Пришлось возвести капониры - подземные сооружения из железобетона с выведенными на поверхность наблюдательными колпаками, которые обеспечивали круговой обзор. Капониры были надежными, рассчитанными на прямое попадание ракеты, и наблюдатели могли чувствовать себя в них в полной безопасности.
Шофер повернул машину, ввел ее в глубокую бетонированную траншею с тяжелым перекрытием и остановил.
- Пошли, - сказал Краюхин.
Пройдя коротким коридором со светящимися стенами, межпланетники очутились в полутемном помещении с низким сводчатым потолком. Быков с интересом огляделся. Справа и слева несколько ступенек вели на круглые, площадки, прикрытые сверху стальными куполами. На площадках стояли треноги с мощными сорокакратными перископами. Перед их объективами в стальных куполах зияли прямоугольные бойницы, в которые заглядывало серое моросящее небо. Трое юношей в кожаных куртках колдовали у радиоустановки. Когда Краюхин вошел, один из них шагнул к нему и отрапортовал, что связь с маяками и локационными станциями налажена.
- Спросите, есть ли что с борта «Хиуса», - приказал Краюхин.
Спицын поднялся на одну из площадок и подошел к бойнице. Остальные расселись по табуретам вдоль стен. Репродуктор захрипел и каркнул:
- «Хиус» пока молчит, Николай Захарович...
Краюхин, сунув руки в карманы плаща, принялся расхаживать по комнате. Он остановился и начал внимательно рассматривать на стене древний выцветший плакат «Рост удельного веса ядерной энергетики в общем энергетическом балансе нашей страны с 1960 по 1980 год» и снова возобновил свое хождение. Радисты сочувственно поглядывали на него. Юрковский шепнул Дауге:
- Нервничает старик...
- Снова зарычал репродуктор:
- Внимание, внимание! Николай Захарович!
- Да, слушаю, - нетерпеливо отозвался Краюхин.
- «Хиус» над полигоном. Даю его координаты с поправкой на ваше местоположение. Геодезический азимут восемь градусов и... сорок... сорок четыре минуты... Высота шестьдесят градусов. («Он сядет в центре полигона»,- прошептал Спицын.) Опускается со скоростью двадцать сантиметров в секунду...
- На фотореакторе?
- Пока на фотореакторе.
- Передайте приказание: на высоте шестьдесят километров выключить фотореактор и перейти на водородные ракеты.
- Слушаюсь... - Последовала пауза, затем репродуктор рявкнул: - Исполнено. Николай Захарович, «Хиус» просит прислать санитарную машину и врача...
Все встревоженно повернулись к репродуктору.
- ...У них на борту больной инженер с чешского спутника, Дивишек. Ему очень плохо.
- Распорядитесь насчет санитарной машины, и пусть приготовят самолет на Москву. Мой самолет. Что с инженером?
- Лучевая болезнь...
Краюхин вполголоса выругался.
- Да, вот что... Передайте Ляхову, чтобы был осторожен. Напомните, что станция точного наведения не работает.
- Уже передано.
- А он что? - спросил Спицын.
- Смеется...
Репродуктор замолк. Краюхин достал из нагрудного кармана черные очки-консервы, надел их и бросил:
- Пошли к перископам.
В окулярах виднелось серое небо, серая тундра, серый колпак соседнего наблюдательного пункта. Дождь прекратился, сырой тепловатый ветерок рябил воду в лужах, из которых торчали низкорослые кустарники и острые травинки. Быков посмотрел на часы. Было около пяти.
Все молчали. Минуты тянулись медленно.
- Свет! - вскрикнул Крутиков.
Небо осветилось дрожащим фиолетовым заревом. И сразу же исчезло кажущееся серое однообразие неба и тундры. Стал отчетливо виден тонкий муаровый рисунок каждой тучи. По земле пробежали прихотливо изогнутые ослепительно белые прожилки. Свет усиливался. Над тундрой заиграла странная перевернутая радуга. Белые и лиловые блики запрыгали в лужах. И, постепенно нарастая, в уши вонзился тонкий высокий вой. У Быкова заныли зубы, он зажал уши и затряс головой. Свет становился все ярче, звук поднялся до нестерпимой высоты и стал едва слышен.
- Ляхов докладывает, что через две минуты выключает фотореактор, - донесся низкий бас из репродуктора.
- Давно пора, - буркнул Краюхин.
Свет погас, и, как по волшебству, мгновенно исчезли радуга и веселые зайчики в лужах. На тундру упали сумерки. Но через минуту глаза снова освоились с ее серым однообразием. И тогда небо заполнил низкий зловещий рев. Задрожали стены, жалобно задребезжала стальная заслонка бойницы. Казалось, неисчислимые косяки реактивных самолетов один за другим проносятся над головой.
- Вот он! - крикнул Крутиков. - Глядите!
Под тучами блеснули красноватые искры. Округлое темное пятно появилось в вышине и, брызгаясь огнем, стало медленно опускаться. Оно росло на глазах. Тяжелый грохот потряс воздух, и пять огненных струй, тонких и прямых, как мачты, сорвались с краев пятна и ударили в землю. Взметнулись облака пара, полетели комья грязи. Грузное черное тело повисло в воздухе, слегка покачиваясь на подпирающих его пяти столбах оранжевого пламени. Затем еще медленнее, чем прежде, оно погрузилось в вихри пара и скрылось из глаз. Земля мягко дрогнула, рев стих. Никто не произнес ни слова, каждый словно прислушивался к звону в ушах. Там, где опустился планетолет, теперь колыхалось, клубилось тяжелое облако грязно-белого пара...
- Посадка чистоты необыкновенной! - задыхаясь, проговорил Спицын.
- Так, - согласился Краюхин. - Мастерская посадка. Едем, а то вы все лопнете от нетерпения.
«Хиус» сел значительно дальше от наблюдательного пункта, чем это вначале показалось Быкову. Шофер вел машину на предельной скорости, какую позволяла развивать кочковатая равнина. И все же прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем шины зашелестели по горячей, спекшейся и все еще слабо дымившейся земле. Исполинский купол «Хиуса» заслонил полнеба.
- Смотрите-ка, - ликующе сказал Спицын, - сел-то как - нижним люком к городу! Молодчина!
Все выскочили из машины и задрали головы. Быков с изумлением и недоверием смотрел на это чудовище, рожденное волей человека в черной пустоте на верфях «Вэйдады Ю-и». Ничего подобного по масштабам и по форме ему еще не приходилось видеть. Правда, на первый взгляд «Хиус», пожалуй, имел некоторое сходство с черепахой, как и его модель в московском кабинете Краюхина. Но вблизи такое сравнение просто не могло прийти в голову. Больше всего планетолет походил, кажется, на громоздкую беседку-павильон о пяти толстых косых колоннах. Каждая из колонн, величиной с водонапорную башню, поддерживала крышу-корпус, имеющий форму выпукло-вогнутой линзы. Нижняя вогнутая поверхность корпуса была зеркальной, и, зайдя под нее, Быков увидел над головой свое донельзя искаженное и увеличенное отражение.
Зеркало... Тончайший слой волшебного вещества, которое в природе, вероятно, существует только в недрах самых плотных звезд, неимоверными ухищрениями нанесенный на полированный металл. Быкову показалось, что он ощущает на своем лице слабый, едва заметный ток тепла. Но он знал, что зеркало остается холодным даже во время работы фотореактора. Вот из этой черной дыры в центре вогнутой поверхности на высоте десяти-пятнадцати метров брызжет струя раскаленной плазмы, и там, где он, Быков, стоит сейчас, начинается сумасшедшая реакция синтеза голых ядер. Быков нервно передернул плечами и поспешно вышел под открытое небо. Может быть, впервые в жизни он по-настоящему понял, какие огромные силы подчинил и поставил себе на службу человек.
Что-то застрекотало наверху, и Быков увидел большой вертолет с красными крестами на боках, проплывающий над «Хиусом».
- Оперативность прежде всего, - пробормотал Юрковский. - Но почему они не выходят?
Как бы в ответ на его слова, неожиданно между двумя реакторными кольцами - так назывались башни-колонны - у кромки корпуса открылся круглый люк, и в нем появилось бледное, улыбающееся лицо.
Вася! Ляхов! - заорал Спицын, подпрыгивая и размахивая руками.
- Здравствуй, Богдан! Здравствуйте, Николай Захарович! Привет, товарищи!
- Да вылезайте вы, бродяги межпланетные! - сипло рявкнул Краюхин. - Что вы там возитесь, Ляхов?
- Сию минуту. Санитарная машина есть?
- Вот она. - Спицын махнул рукой в сторону приземлившегося вертолета, от которого бежало к ним несколько человек в белых халатах.
Из люка с металлическим лязгом выпала гибкая лестница.
- Принимайте больного! - крикнул Ляхов.
На четырех прозрачных тонких шпагатах осторожно спустили в гамаке человека, закутанного в простыни. Быков принял его на руки и с помощью санитаров уложил на носилки. С удивлением и жалостью он увидел, что по лицу больного текут слезы.
- Земье, - прошептал больной. - Земье, модре небо... синее...
- Да-да, товарищ Дивишек, Земля! - Краюхин наклонился над ним. - Теперь все будет хорошо. Через несколько часов будете в Москве, подлечитесь, а там домой, на отдых.
- Декую, соудругу...
- Передайте распоряжение, - обратился Краюхин к врачу, - чтобы больного немедленно - то есть после оказания ему помощи нашими средствами - отправили на моем самолете.
- Слушаюсь, Николай Захарович.
Тем временем Ляхов и его двое спутников тоже сошли на землю. Наскоро поздоровавшись с товарищами, они подошли к носилкам.
- До свидания, Ян! - сказал Ляхов. - Поправляйся - и снова за работу, дружище!
Худощавая круглолицая женщина в просторном комбинезоне ласково погладила чеха по щеке:
- Выздоравливайте скорее, товарищ Дивишек. Привет вашей семье.
- Декую, соудругу... Спасибо, спасибо, - бормотал Дивишек, пожимая их руки худыми пальцами. - Очень много спасибо!
 У кромки корпуса открылся круглый люк. |
Все молча проводили глазами улетающий вертолет. Ляхов взглянул на просветлевшее небо, на неясные очертания далеких холмов и слабо улыбнулся.
Вот и снова на Земле, - сказал он. - Снова дома... Но какая машина, друзья мои! Какая машина!
Погодите, товарищи... - Спицын схватил Ляхова за плечо и подвел его к круглолицей женщине. - Чокан, встань слева от Веры, пожалуйста...
Третий член экипажа, высокий молчаливый казах, нахмурился:
- Опять снимать будешь?
- Да-да...
Спицын попятился, не спуская с них глаз, достал из кармана миниатюрный киноаппарат и, присев на корточки, заснял несколько метров.
- Довольно! - сердито сказал Краюхин. - Немедленно в машину - в город и отдыхать! Без разговоров! Разговаривать будем вечером.
- Одну минуту, Николай Захарович... - Ляхов повернулся к Быкову: - Если не ошибаюсь, вы новый член экипажа?
- Да, познакомьтесь, - спохватился Краюхин. - Быков Алексей Петрович. Химик, инженер-ядерник, водитель. Василий Семенович Ляхов - пилот... Верочка, идите сюда. Вера Николаевна Василевская - штурман. Чокан Кунанбаев - борт-инженер.
Быков и ляховцы обменялись рукопожатиями,
- Так, - сказал Краюхин. - А теперь - в город!
- Вечером увидимся, - ласково кивнул Быкову Ляхов.
- Мы с вами, Анатолий Борисович, останемся на часок здесь, - обратился Краюхин к Ермакову. - Осмотрим «Хиус». Вы тоже, Быков. Кстати, поговорим с начальником группы обслуживания. Вон он катит... Остальные свободны.
По полю к «Хиусу» ползла вереница машин - полугусеничные грузовики, тракторы, подъемные краны на колесах.
- Скажите им, пусть обратят внимание на третий реактор, - сказал Чокан. - Особое внимание! Что-то релейная система барахлит... Да ладно, завтра сам скажу.
Они уехали, и Быков с бьющимся от волнения сердцем полез вслед за Краюхиным и Ермаковым по гибкой, не прочной лестнице. В кубической камере, куда открывался люк, Краюхин сказал:
- Здесь тамбур - кессон - для выхода в безвоздушное пространство или в среду с ядовитой атмосферой. Тесновато, так?
- Да нет... ничего как будто, - нерешительно пробормотал Быков.
- Тесно, тесно! - брюзгливо проворчал Краюхин. - Многого не рассчитали, когда проектировали. Вот начнем разгружаться и грузиться - увидите. Придется пропустить десятки и сотни тонн груза через три таких вот игольных ушка. - Он ткнул пальцем в сторону люка.
- В самом корабле и того хуже, так. Переходы узкие, перегорожены переборками с комингсами.
- С точки зрения герметичности и безопасности от метеоритов это дает большие преимущества, - заметил Ермаков.
Они прошли камеру и стали подниматься по гофрированным ступенькам ярко освещенного коридора.
- Термоядерная ракета - дело, так сказать, новое,- говорил Краюхин. - Многих ее возможностей и преимуществ не учли, проектировали по старинке, как обычные ракеты. Рутина, ничего не поделаешь... А вот здесь начинается новое...
Краюхин толкнул тяжелую стальную дверь, и они оказались в обширном помещении, заполненном незнакомыми Быкову приборами и распределительными щитами.
- Здесь рубка,- сказал Краюхин. - А там, - он указал на стену напротив входа, - за титановым кожухом находится сердце «Хиуса» - фотореактор. Специальное устройство создает поток плазмы, поток голых тритонов, ядер сверхтяжелого водорода, который крошечными порциями, по нескольку тысяч порций в секунду, выбрасывается вниз. Мощное электромагнитное поле, образуемое пятью соленоидами над реакторными кольцами, резко тормозит комочек плазмы, в результате чего в нем начинается термоядерная реакция. Точка торможения находится в фокусе параболического зеркала - нижней поверхности корпуса «Хиуса». Плотный поток электромагнитных колебаний, нейтронов, ядер гелия и непрореагировавших тритонов бьет в зеркало и создает огромную силу тяги... Конечно, - добавил Краюхин, помолчав, - не будь слоя «абсолютного отражателя», корпус корабля мгновенно, так сказать, прогорел бы насквозь. Первый «Хиус» сгорел потому, что где-то был нарушен этот защитный слой.
- Это неизвестно, - сухо бросил Ермаков.
Он ходил по рубке, заглядывал в приборы и что-то записывал в записную книжку.
Краюхин пожевал губами, помолчал.
- Фотонная ракета - новое дело, - сказал он. - Огромное дело. Будущее человечества... - Он снял очки, и стал протирать стекла, глядя на Быкова круглыми глазами. - «Благосклонная природа, вероятно, знает, почему она не хочет, чтобы мы превратили наш земной мир в скромный рай и на этом успокоились, и почему она заставляет нас завоевывать новые миры - те последние и крайние миры, ключом к которым должны стать фотонные ракеты». Это сказал более полувека назад один весьма умный немец; тогда фотонные ракеты казались отдаленной мечтой. А теперь этот ключ к последним и крайним мирам у нас в руках. Но мы еще не научились им пользоваться по-настоящему. Много, еще очень много несовершенного, непонятного. И много рутины. Вот хотя бы эти атомные ракеты на «Хиусе». При фотонном приводе они - как кляча, запряженная в новейший атомокар.
- Но ведь иначе «Хиус» не мог бы стартовать с Земли, - вставил Быков робко.
Краюхин снова водрузил очки на нос.
- В ближайшем будущем мы, вероятно, вообще откажемся от стартов с Земли. «Хиусы» будут стартовать с искусственных спутников.
- Понятно, - сказал Быков. - Но пока-то «Хиус» берет запас обычного для ракет топлива?
- Очень немного. Едва пятую часть полетного веса. Только для того, чтобы оторваться от Земли, выйти из плотных слоев атмосферы, легко поддающихся радиоактивному заражению. А затем включается фотонный двигатель. «Хиус» не знает неудобств, связанных с невесомостью. Он движется с постоянным ускорением в десять метров в секунду за секунду1, таким же, что и ускорение силы тяжести на поверхности Земли. Таким образом экипаж «Хиуса» избавлен от невесомости и всех ее неприятных последствий. «Хиус» - по крайней мере, в межпланетных перелетах - не знает долгих и тоскливых рейсов по инерции, продолжающихся годы. Он развивает гигантские скорости и расстояния до планет покрывает за дни и недели. «Хиус» - это и есть ключ «к последним и крайним мирам».
1 То есть с ускорением в 10 м/сек2.
- «Хиус» - ключ к большим планетам, - странным, сдавленным голосом проговорил Ермаков.
Он стоял, склонившись над каким-то прибором, и Быков не видел его лица. Краюхин сжал губы.
- Пойдемте, товарищ Быков, - хмуро сказал он. - Я покажу вам остальные помещения.
Они обошли весь корабль, заглянули в жилые каюты, в кают-компанию, в камеры-хранилища. Все было предельно просто, почти голо. В жилых каютах - голые мягкие стены, выдвижные койки с широкими эластичными ремнями, стенные шкафы, низкие и мягкие кресла, наглухо принайтованные к пружинящему полу. В кают-компании - большой круглый стол, мягкие кресла, в мягких стенах - буфет, книгохранилище. На столе лежал забытый, видимо, листок бумаги с неровными строчками вычислений. Краюхин забрал его. («Чокан, - сказал он с усмешкой. - Математик...»)
Когда они вернулись к люку, «Хиус» был окружен машинами и людьми. Ермаков что-то говорил начальнику группы обслуживания, тот кивал, переспрашивал и на ходу раздавал приказания толпившимся возле него рабочим - молодым ребятам, вероятно, только что со студенческой скамьи.
- Едем домой, - сказал Краюхин. - Если завтра закончат перезарядку реакторов, послезавтра начнем погрузку.
- Да! - вспомнил вдруг Быков, усаживаясь в автомобиль. - Я совершенно забыл. А «Мальчик»? Куда его погрузят?
- Наверх, - ответил Краюхин. - «Мальчик» пропутешествует через пространство верхом на «Хиусе». Так...
- Мгм... - начал было Быков, но осекся и больше расспрашивать не стал.