36
| Науки благороднейшими человеческими упражнения- ми справедливо почитаются и не терпят порабощения. Михайло Ломоносов |
Не пытаясь найти какую-нибудь логику в этих печальных событиях, выскажу субъективное мнение: различие в тюремных судьбах Глушко и Королева, несмотря на схожесть предъявленных им обвинений, на то, что числились они членами одной вредительской организации, можно объяснить лишь тем, что Валентин Петрович был арестован на три месяца раньше Королева. Похоже, что Глушко попал в ту же струю, что и Туполев. Следствие велось неспешно, Глушко писал жалобы, его снова допрашивали, он требовал очных ставок с Клейменовым, Лангемаком и Королевым, а ставок этих дать ему не могли, поскольку Клейменова и Лангемака давно уже расстреляли, а искать Королева было лень. Обвинение, с большим трудом, было составлено лишь через два года после ареста Валентина Петровича. В "Заключении" по делу Глушко отмечалось, что его "причастность к контрреволюционной организации основана на показаниях Клейменова, Лангемака и Королева, из показаний которых видно, что Королеву об участии Глушко в организации известно от Лангемака, Лангемаку от Клейменова, а... показания Клейменова не конкретны и из них не видно, от кого ему известно об участии Глушко в организации..." И хотя в совершенно секретной "Повестке" к заседанию Особого совещания и указывалось, что "в настоящий момент уточнить его (Глушко. - Я.Г.) вовлечение в троцкистскую организацию не представляется возможным", Особое совещание решило, что можно обойтись и без уточнений, и 15 августа 1939 года приговорило Валентина Петровича к восьми годам исправительно-трудовых лагерей.
Но в лагерь Глушко, по счастью, не попал. В Бутырке в камере № 113 он сидел без блатных, в компании людей замечательных — там были командарм с тремя орденами боевого Красного Знамени, посол в Японии, начальник КВЖД, председатель "Озета"40, будущий академик, выдающийся теплотехник Борис Сергеевич Стечкин.
40 Общество землеустройства еврейских трудящихся.
Он был, однако, не только выдающимся теплотехником, но и не менее выдающимся знатоком тюремных дел. В 1936 году, когда Стечкина, как бывшего вредителя, уволили с авиазавода, его хотел забрать к себе Туполев в 1-й главк Наркомата оборонной промышленности. Стечкин презирал чиновников, отказался, но вскоре с помощью того же Туполева стал заместителем начальника Центрального института авиационного моторостроения. Там его арестовали уже по делу Туполева — в принадлежности его к "фашистско-русской партии" сомнений не было, да и сам он до поры это не отрицал. У Стечкина был редкий нюх опытного зека. Он знал, что надо сделать, чтобы ускорить дело, а что для того, чтобы его притормозить, и когда надо ускорять, а когда притормаживать. О шарашках он прознал раньше других и подсказал Глушко написать заявление, просить использовать как специалиста. И действительно, заявление - редчайший случай! - возымело действие: Глушко перевели на авиазавод в Тушино, а когда он заикнулся, что, мол, не худо бы привезти из РНИИ его чертежи и документы, привезли. Более того, он попросил себе в помощь несколько человек - дали! Появился уже некий коллектив, эмбрион будущего ОКБ.
Глушко почувствовал, что лагерей, может быть, удастся избежать, и написал очень толковое предложение по установке ЖРД на самолетах. Не подозревая о существовании "Трехтактного Устинова" из ЦКБ-29, Валентин Петрович, тем не менее, ясно представлял себе технический уровень будущих читателей своей записки и постарался сделать ее максимально популярной. Он объяснял, что ракетный двигатель позволит бомбардировщикам не только уменьшить разбег при взлете и взять на борт больше бомб, но, если случится, и удрать от преследования вражеских истребителей гораздо проворнее. В боевых условиях
| 313 |
Бумага действительно была очень ясная и понятная, потому что через несколько дней Глушко повезли на Лубянку. Невольно вспомнились дубинки, сплетенные из проводов со свинцовой изоляцией, но на этот раз обхождение было выше всех похвал: только на "вы" и папиросное угощение. Выяснилось, что руководство ВВС выразило свою заинтересованность, а НКВД взяло на себя хлопоты по его трудоустройству. Предлагались на выбор: Москва, Ленинград и Казань. Глушко задумался. Разумеется, лучше всего было бы вернуться на свои родные стенды в Лихоборы. Но, во-первых, он не сможет работать под началом доносчика, во-вторых, никто его туда не пошлет, поскольку НИИ-3 никакого отношения к ВВС не имеет. В любой же другой известной ему организации в Москве или в Ленинграде — а знал он их довольно хорошо - он все равно окажется телом инородным, всем мешающим и отправить его оттуда в лагерь при желании не представит большого труда.
- А что в Казани? - осторожно спросил Глушко.
- Там будет большой авиазавод.
Ага, значит дело только разворачивается и добиться независимости и самостоятельности там будет гораздо легче. Впрочем, о какой независимости и самостоятельности может мечтать зек?
- Я хотел бы работать в Казани, - сказал Глушко, и ответ его почему-то очень понравился чекисту.
- Правильно! Вы сделали совершенно правильный выбор, - радостно сказал он. Так и не поняв причин ликования энкэвэдэшника. Глушко со своими сотрудниками вскоре переехал в татарскую столицу.
Сначала Валентин Петрович планировал установить свой ракетный двигатель на самолете "Сталь-7" Роберта Бартини. Это была замечательная машина для перевозок двенадцати пассажиров с невероятной для пассажирских самолетов скоростью: четыреста километров в час. Весной 1937 года после успешных испытаний решили готовить "Сталь-7" к кругосветному перелету. Одновременно Бартини стал переделывать этот самолет в бомбардировщик ДБ-240. Не успел: арестовали.
Кроме ДБ-240, Глушко собирался опробовать двигатель и на истребителе – "сотке" Петлякова, но "сотка" быстро переродилась в пикирующий бомбардировщик и теперь, когда Петлякова и его КБ перевели в Казань, Глушко понял, что это - перст судьбы: никакая "Сталь-7", тем более несуществующая "сотка", ему не нужны - на казанском заводе начался серийный выпуск Пе-2, машины, вполне подходящей для экспериментов с ракетными двигателями. Глушко начинает разработку нескольких двигателей и довольно быстро добивается успеха. Уже в 1941 году его группа создает двигатель РД-1 с тягой в триста килограммов, работавший на тракторном керосине и азотной кислоте. С начала 1942 года он проводит целую серию испытаний на стенде и добивается, что камера не прогорает и через 70 минут после запуска, причем непрерывно двигатель работал 40 минут, пока не опорожнились баки.
Вот обо всем этом и узнал в Омске Королев, узнал и потерял покой.
Валентин Петрович Глушко рассказывал мне, что Королева он хотел вытянуть к себе еще с Колымы, но Туполев перехватил его. В автобиографическом очерке "Рождение мечты и первые шаги" Глушко пишет:
"По моему ходатайству на работу в наше ОКБ был направлен С.П. Королев. Он горячо взялся за руководство разработкой установки наших двигателей на самолетах и проявил в этой работе блеск своего таланта. С 1942 по 1946 год С.П. Королев был заместителем Главного конструктора двигателей по летным испытаниям".
Во всех своих статьях и книгах, в редактируемой им энциклопедии "Космонавтика", везде, где возможно, Валентин Петрович непременно подчеркивает: Королёв был его заместителем. Наверное, это очень льстит его самолюбию. Но что
| 314 |
Истребитель-перехватчик БИ
Да, был, и был необыкновенно счастлив! Словно истомленный жарой человек, нырнувший в прохладную речку, бросился он в мир своих долгожданных ракет. Теперь он не знал ни выходных дней, ни обеденных перерывов. "Его все называли неугомонным, — вспоминает библиотекарша заводоуправления Лидия Павловна Палеева. - Его жажда знаний удивляла нас. Мы еле успевали подбирать для него необходимые материалы..."
Королева очень интересовали новые разработки Глушко. Он понимал, насколько важно сейчас, в военное время, отработать надежный и мощный ускоритель на жидком топливе. И, тем не менее, буквально с первых своих дней в Казани он снова начинает борьбу за ракетоплан. Очевидно, за все эти годы мечта о заатмосферном самолете не оставляла его. Едва расположившись, оглядевшись и разобравшись, чем конкретно на сегодняшний день располагает Глушко (а располагал он перспективным, но очень еще сырым двигателем), Королев пишет весьма солидную служебную записку: "К вопросу о самолете-перехватчике РП с реактивным двигателем РД-1". Стиль знакомый - автор сразу берет быка за рога:
"Ознакомление с реактивными двигателями показало, что в ближайшее время вполне возможно и необходимо использование этих двигателей на самолетах.
При обеспечении необходимых условий такие самолеты могут быть осуществлены в короткие сроки и с большим эффектом применены в войне против Германии".
Прекрасно понимая, сколь велика ответственность за выполнение оборонных заданий в военное время, Королев, тем не менее, назначает сам себе сроки невероятно жесткие. "В декабре месяце с.г., - пишет он 16 декабря - РД-1 поступает на испытания. В течение I квартала 1943 года двигатель будет отрабатываться, после чего он может быть установлен на самолет ориентировочно 1/V -1/VI-1943 г.".
. Далее в записке он сжато излагает историю вопроса, рассказывая о своем РП-318, о полете Федорова, дает краткое описание перехватчика, предварительные расчетные данные, оговаривает вооружение (две пушки и пулемет), уточняет особенности производства. В приведенных таблицах, конечно, есть цифры, как говорится, "среднепотолочные". Королев считает, например, что максимальная
| 315 |
Он видит свою машину во всех деталях и пишет о ней, как о чем-то реально существующем: "РП обладает (уже обладает! - Я.Г.) исключительно высокими летными и тактическими качествами и мощным вооружением, что при сравнительно большой для реактивных машин продолжительности полета позволит ему решить многие недоступные для винтомоторных самолетов тактические задачи.
РП может (уже может! - Я.Г.) догнать и уничтожить любой современный скоростной самолет, летящий на сколь угодно большой высоте и попавший в зону его действия".
Но и этой вновь выдвинутой Королевым идее ракетоплана не суждено было осуществиться. Первый раз ее погубил Сталин, посадив конструктора (и еще несколько тысяч конструкторов) в тюрьму. Второй раз - два молодых, очень талантливых инженера, никогда не слышавших ни о РП-318, ни о его авторе.
Но Королев о них слышал: когда он приехал в Казань, Глушко подробно рассказал ему о самолете БИ, который он видел в Билимбае под Свердловском, описал все его характеристики. Характеристики эти, надо признать, были весьма скромны: на максимальной скорости (800 километров в час) БИ мог лететь не более двух минут, а на пониженной - не более четырех-пяти минут. Двигатель БИ допускал шесть пусков продолжительностью не более 80 секунд. На таком самолете особенно не повоюешь. Королев в своей записке отмечает, что, конечно, можно установить на этом самолете более совершенный двигатель Глушко РД-1, но предупреждает: "Потребная для этого переделка самолета БИ так велика, что фактически сводится к созданию машины заново". В абзаце, посвященном БИ, явно звучит некоторое раздражение по отношению к сопернику. И оно объяснимо: РП-318 - планер, сам подняться с земли не мог, а БИ - какой-никакой, но самолет. Несмотря на всю непохожесть, главные идеи, заложенные в этих машинах, пересекались в одной точке: это были летательные аппараты с жидкостными ракетными двигателями для полета человека.
Что за БИ? Откуда он взялся?
Был такой не очень удачливый авиаконструктор Виктор Федорович Болховитинов. В его КБ работали два молодых инженера: Александр Березняк и Алексей Исаев. Березняку пришла в голову идея создать ракетный самолет. Он поделился ею с Исаевым, и они вместе, никому ничего не сказав, начали проектировать невиданную машину. Это была чистая самодеятельность, через много лет Исаев вспоминал:
- ...Страшно вспомнить, как мало я тогда знал и понимал. Сегодня говорят: "открыватели", "первопроходцы". А мы в потемках шли и набивали здоровенные шишки. Ни специальной литературы, ни методики, ни налаженного эксперимента. Каменный век реактивной авиации. Были мы оба законченные лопухи!..
Работа эта их страшно увлекла, ни о чем другом думать они не могли, и, в конце концов, однажды вечером поехали домой к Болховитинову и все ему рассказали. Болховитинов посмотрел их расчеты, полистал эскизы и сказал задумчиво:
- Все это может у вас получиться...
Так их самодеятельность была узаконена шефом, но ни в каких планах КБ самолет не значился.
Болховитинов катался в воскресенье на яхте по Клязьминскому водохранилищу и, подойдя к берегу, увидел Исаева, сидящего на мотоцикле.
- Виктор Федорович, война! — крикнул Исаев.
Он посадил шефа на багажник и отвез в наркомат.
В тот же день нарком авиационной промышленности Алексей Иванович
| 316 |
41 Не раз приходилось читать вполне заслуженные слова восхищения по поводу того, что Дмитрий Фёдорович Устинов стал наркомом вооружения в 33 года. Справедливости ради надо сказать, что Шахурин стал наркомом авиационной промышленности в 36 лет, а через год-Героем Социалистического Труда.
Через месяц и десять дней БИ — Березняк и Исаев назвали самолет первыми буквами своих фамилий - выкатили на аэродром. Но двигателя для него не было, да и выбирать тогда особенно не из чего было. Остановились на новом двигателе Душкина — варианте двигателя того, что он делал для РП-318.
 С.П. Королев в годы заключения в Казани |
- Двигатель выглядел внушительно, а показатели имел ерундовые, - вспоминал Исаев. - Расчет был на одну-единственную атаку. Эта атака должна была уничтожить вражескую машину, а после ее окончания самолет должен был спланировать на свой аэродром... Осенью 41-го КБ Болховитинова эвакуировали на Урал. Разместилось оно в Билимбае на крохотном труболитейном заводике. В Кольцове, туда, где сейчас Свердловский аэропорт, эвакуировали научно-испытательный институт ВВС. Там они и нашли Бахчи - Григория Яковлевича Бахчиванджи - летчика-испытателя для своего БИ. И 15 мая 1942 года состоялся первый полет. Двигатель работал около минуты, но за это время Бахчи сумел забраться на полторы тысячи метров.
После первого полета стало ясно, что БИ нужен более совершенный двигатель. Болховитинов узнал, что в Казани работает зек Глушко, специалист по ЖРД. Вместе с Исаевым они поехали в Казань. Если инженеры Душкина напускали на свой двигатель туман в прямом (от паров кислоты) и переносном смысле, близко к нему никого не подпускали - "совершенно секретный объект!" -то Глушко, пользуясь правами "врага народа", не темнил, говорил все как есть, показал свои разработки, отдал методики расчетов. Он даже предложил для БИ связку из четырех своих камер, но Исаеву такой вариант не понравился.
- Эта связка нам всю машину испортит, - ворчал он. - Посмотрите, у нас не самолет, а девушка, стройная, тоненькая, а тут будет ж..., как у старой бабы.
К счастью, Исаев вернулся из Казани в Билимбай расстроенный. Расстроенный, потому что понял, что создать хороший двигатель — дело непростое. К счастью — потому что ему ничего не оставалось, как самому приниматься за проектирование ЖРД, и это решение стало началом ракетной биографии выдающегося конструктора космической техники, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственных премий Алексея Михайловича Исаева — мы еще встретимся с ним.
Вот в это самое время и появляется в Казани Королев со своими идеями возрождения ракетоплана. У Королева, пусть очень заманчивая, но только идея. У Болховитинова - реальная машина, которая уже летает. Не правильнее ли будет, прежде чем начинать новую работу, посмотреть, а стоит ли игра свеч? На что вообще годна эта штуковина с огненным хвостом?
В подобных скептических рассуждениях был здравый смысл, тем более что
| 317 |
История БИ закончилась печально: 27 марта 1943 года — в трагический день — ровно через четверть века, час в час этот день отнимет у нас Юрия Гагарина, - во время седьмого испытательного полета погиб Григорий Бахчиванджи. Его мужество оценят лишь через сорок лет, присвоив ему звание Героя Советского Союза. А тогда решение о постройке 30-40 опытных машин было отменено. Вместо них появился один-единственный, и товарищи Бахчи - Константин Груздев и Борис Кудрин еще продолжали какое-то время испытания ракетного самолета, но разгадать причину гибели Бахчи так и не смогли. Лишь через годы выяснилось, что сверхскоростной истребитель, очевидно, погиб именно потому, что он сверхскоростной: летчик-инженер Кочетков и другие испытатели обнаружили и изучили явление затягивания самолета в пике на больших скоростях. Думаю, если бы Королев построил свой ракетоплан, его РП ожидала бы та же участь, что и БИ: законы аэродинамики одни для всех. А ведь тогда Сергею Павловичу было еще только тридцать семь лет, и он наверняка захотел бы полететь сам...