Гость "Трибуны" — Герой Советского Союза космонавт Сергей Крикалев

15 апреля корабль "Союз" доставит на МКС новый международный экипаж. Его командиром назначен Герой Советского Союза Сергей Крикалев. Для нашего космонавта это будет уже шестой полет в космос: до этого он летал на кораблях "Союз" и "Шаттл", работал на станциях "Мир" и МКС. Накануне полета Сергей Крикалев дал интервью "Трибуне".

— Сергей Константинович, что за команда собралась с вами на МКС?

— При подготовке к нынешнему полету на меня возлагалась дополнительная ответственность, поскольку я, американец Джон Филипс и представитель Европейского космического агентства итальянец Роберто Виторио полетим к МКС на российском "Союзе". Роберто — военный летчик с хорошей инженерной подготовкой. Он уже летал на российском корабле в экспедицию посещения. Роберто Джон Филипс тоже был раньше военным летчиком, а потом занялся физикой. В отряд НАСА он пришел уже как физик. Наша пятинедельная подготовка в Москве закончилась в конце марта.

— Вы совершали полеты по различным программам. Чем они отличались друг от друга? Какова специфика подготовки к ним?

— Когда готовишься к первому полету, то хватаешься за все сразу — не знаешь с чего начать. А уже при подготовке ко второму — намного легче: знаешь, как расставить приоритеты. Сейчас при подготовке к новым полетам я знаю, на что нужно больше обращать внимание, а что достаточно лишь принять к сведению. А к первому полету на МКС подготовка отличалась тем, что станции практически еще не было, были только отдельные ее сегменты. Мы же выступали в роли строителей. Вообще каждый полет в космос носит испытательный характер. Космонавты знают, как должны работать системы, но нет полной уверенности в том, что они будут работать именно так. Поэтому опытный космонавт больше готовится к нештатным ситуациям. Но для подготовки по любым программам ощущается нехватка времени. Это наша обычная проблема. Чем меньше остается до старта, тем чаще приходится менять приоритеты. И первое, чем приходится жертвовать, — это поддержанием хорошего физического состояния.

— А разве поддержание физической формы не главное в подготовке космонавта?

— Существует общепринятое заблуждение, что во время подготовки к полетам главными для космонавта являются показатели того, как он бегает, крутит педали, проходит барокамеру и так далее. Но сейчас внимание обращается больше на другие элементы. Ведь в профессиональной деятельности космонавта физической активности не так уж и много. Большая часть подготовки идет за столом. А если и находишься в тренажере, то работать приходится в основном головой, а не телом. Когда создаются нештатные ситуации — отказ двигателей, да еще на фоне разгерметизации, ты сидишь почти без движения пристегнутым в кресле и должен нажатием нескольких кнопок контролировать процесс. Конечно, сами условия космического полета предъявляют довольно высокие требования к здоровью человека. Невесомость при всей ее внешней легкости довольно вредная штука, которая вызывает изменения в организме, приводит к вымыванию кальция из костей. А когда мы переходим из режима нормального спуска в режим резервного, то перегрузки возрастают в 6-8 раз. Поэтому без физической подготовки нам не обойтись.

Не подумайте, что мы в спорте эдакие профессионалы. Серьезные занятия спортом часто даже вредны космонавтам. Например, у пловца обычно гипертрофирована мышца сердца. Это помогает лучше бегать и плавать, но в условиях космоса, когда у человека перераспределяется кровь в организме, эти отклонения излишни. И хорошего спортсмена с такими отклонениями наши врачи могут просто забраковать.

— Орбитальная станция на какое-то время становится вашим домом. Как решаются бытовые проблемы?

— Сейчас на орбите можно и помыться. Как это происходит? Берем небольшое вафельное полотенце, упакованное в полиэтиленовый пакет и пропитанное специальным составом, добавляем граммов 150 горячей воды — и протираем себя. Удовольствие от этой процедуры громадное. А потом вытираешься сухим полотенцем. Вот и все. Главное, не трясти полотенцем, а то вся драгоценная жидкость разлетится по станции.

— Народ в экипаже разный. Возникают трудности в общении друг с другом?

— При подготовке к полетам на МКС все довольно серьезно подходят к изучению языка, поскольку одна часть систем станции — российского производства, а другая — американского. Обычно мы говорим на том языке, который наиболее удобен для каждой конкретной ситуации. В свое время долго обсуждался вопрос, на каком языке печатать всю документацию. Из своей практики я понял: лучше всего читать на языке оригинала. Как бы ни был подготовлен переводчик, все равно много неточностей.

Понятно, что с российским Центром управления полетами мы говорим на русском языке, с американским — на английском. А между собой общаемся на том языке, который лучше подходит в данный момент. Если коллега не понимает меня, переключаюсь на английский, а если я его не понимаю, он подбирает слова на русском. Во время совместных полетов у нас также часто вырабатывается свой языковой сленг. Неподготовленный человек вряд ли что-нибудь поймет, прочитав бортовую документацию. Очень много сокращений. Иногда для удобства космонавты даже изобретают слова. Например, когда проходила сборка МКС, у нас был инструмент "электрогайковерт" фирмы "Макито". Чтобы не говорить длинную фразу "дай мне электрогайковерт", мы говорили просто: "примакитить" или "отмакитить". И все было предельно ясно.

— А ненормативную лексику космонавты на орбите употребляют?

— В космосе стараемся не материться. Что касается иностранцев, то некоторые из них изучают русский язык глубже и интересуются его тонкостями. Конечно, кое-что они знают из этого лексикона и иногда употребляют, особенно после возвращения из полета. Хотя разные экипажи по-разному относятся к такой лексике. Кто-то даже ради шутки специально учит иностранцев, а те потом используют "нехорошие" слова где надо и где не надо.

— Остается ли на орбите время для отдыха и досуга?

— Честно говоря, для полноценного отдыха времени остается мало. Читать больше приходится техническую литературу и специальную документацию. А вот на художественную литературу времени нет. На станции "Мир" у нас была неплохая библиотека. Перед сном иногда читал. Но каждый раз я вставал перед дилеммой: сесть рядом с лампочкой с книгой или посмотреть в иллюминатор. И я выбирал второе. В конце концов книгу я прочитаю и на Земле, а вот здесь, в космосе, могу пропустить какой-то новый пейзаж, проплывающую Африку, Новую Зеландию, Южную Америку и потом буду жалеть об этом. В первом своем полете я наблюдал землетрясение в Армении и обнаружил совершенно необычное явление — многочисленные серебристые облака. Это явление ученые пока так и не объяснили. Я находился в полете во время войны в Ираке, когда горели многие нефтяные скважины. Тогда дымный хвост тянулся на юг на тысячи километров.

— Что-нибудь необычное наблюдать из иллюминатора доводилось?

— После многих полетов все необычное становится уже привычным. Правда, был у нас неординарный случай, когда мы обнаружили недалеко от станции "неопознанный летающий объект". Мы за ним долго наблюдали в бинокль, производили замеры с помощью лазерного дальномера. В конце концов НЛО сблизился с нами на расстояние двух километров, и мы разглядели, что это... чехол от аппаратуры, предназначенной для выхода в космос. Когда мы выходили в открытое пространство, то отбросили этот чехол. И вот он благодаря случайности оказался на орбите рядом с нами и стал на какое-то время НЛО.

— 9 Мая, в день 60-летия Победы, вы будете на орбите. Как вы собираетесь отмечать этот светлый праздник?

— Думаю, что мы с американцем Джоном Филипсом наверняка отметим День Победы как союзники в той войне. Я не знаю, войдут ли в наш рацион фронтовые 100 грамм, но найдем, как отметить этот знаменательный для всех нас день.

Сергей ПЕТУХОВ