Накануне 29-й годовщины своего второго полета на околоземную орбиту первый космонавт-украинец рассказывает корреспонденту "ФАКТОВ" некоторые подробности космических и земных будней.
В жилетке, без пиджака, улыбающийся, энергичный, юморной Павел Романыч выглядит совсем по-домашнему. И только хрипловатый командирский бас, напоминающий голос артиста Алексея Булдакова -Михалыча, да отдельные смачные словечки выдают в Поповиче настоящего летчика и боевого генерала, космонавта из первой шестерки...
- Павел Романович, извините за житейский вопрос: а в космосе, где нервы порой на пределе, разрешали выражаться?
- Боже упаси! Во-первых, существует такое понятие, как "дисциплина эфира", исключающая даже лишние или трудноразличимые слова, которые диспетчер или летчик могут истолковать неправильно. В авиации, особенно в сложных ситуациях, этого правила придерживаются, конечно, не всегда. Но в космосе... Нас предупреждали, что космонавта может слышать весь мир.
Более того, чтобы "противник" не узнал о каких-либо неприятностях на борту, некоторые фразы шифровали. Например, во время первого группового полета, если нас с Андрияном Николаевым стошнит, следовало говорить: "Вижу грозу". И действительно, не могу же я на весь мир кричать, что мне блевать, извините, хочется!
- А хотелось?
- Не так, чтобы очень... Первый полет длился трое суток, а после приземления я встал и пошел своими ногами. А вот некоторых ребят приходилось вытаскивать из аппарата, очень плохо им было.
Меня, как и других космонавтов, преследовала другая беда. В условиях невесомости несколько иначе работает система кровообращения - кровь циркулирует в основном по малому кругу - сердце - легкие - голова. Из-за повышенного прилива крови голова сильно болела - попробуй повисеть вверх ногами десять минут! Шею раздувает, лицо красное. И болит, блин!.. Когда становилось невтерпеж, я подплывал к стенке корабля и с разгону бац об нее, чтобы искры посыпались. И эта новая боль как бы затмевала ту. Попускало, как у нас в Украине говорят.
А еще, чтобы лучше себя чувствовать, каждую свободную от выполнения задания минуту космонавт должен заниматься на тренажере. Иначе перегрузка при посадке спросит...
Кстати, о шифровке фраз. Лечу я над Мексиканским заливом. А там - гроза. Сильнейшая! Молний таких красивых я в жизни не видел. Дух захватило. Ну и докладываю: "Самочувствие и бортовые системы в норме, вижу грозу". В ответ вместо привычного "Вас понял" - гробовое молчание. Лишь когда подлетал к Хабаровску, товарищ из Центра управления полетами занудным, заунывным голосом спросил: "Так какую же ты грозу, голубчик, видел?" И тут до меня дошло. "Метеорологическую!" - заорал я на весь эфир. А после приземления Сергей Павлович Королев показал мне кулак: "Ну-у, я тебе устрою грозу!.."
Да, мало мы тогда еще знали о невесомости и о том, как с ней бороться. До полета Гагарина запускали собачек. А что она - выскочит из корабля, бегает, гавкает. Рада, что на землю вернулась. Но не расскажет ничего! Первым по-настоящему испытал на себе это состояние покойный Герман Титов. Королев хотел, чтобы он сделал четыре витка, а на пятом садился. У Юры Гагарина, напомню, был всего один виток вокруг земли, и его задачей было вернуться живым. И Титов, и мы начали просить больше. Сошлись на том, что если Титову будет невмоготу - посадим. А если терпимо - летает дальше.
Полетел Гера. Пришла пора решать вопрос о посадке. А он притих. "Герман, как самочувствие?" - спрашиваем. Он что-то мямлит. "Ты сказать можешь?" - "Могу. Хреново..." - "Все, сажать!" распорядился Королев. Титову дали команду закрыть глаза и не шевелиться. Но через виток он зачирикал. Потому что перед этим мы "взбодрили" его вопросом, выдержит ли целые сутки. "Выдержу!" - оживился он. Поднапрягся - и все прошло в пределах нормы.
Человеческий организм имеет огромные резервы прочности... Впоследствии, когда американцы начали готовиться к "звездным войнам", Титов как заместитель командующего Военно-космическими силами стал одним из руководителей программы боевого применения космической техники, защитил диссертацию "Исследование возможного характера военных действий в космическом пространстве и пути завоевания господства в космосе". И мой второй полет на "Союзе-14" с бортинженером Юрием Артюхиным проводился в рамках этой программы. Состыковавшись с орбитальной станцией "Салют-3" (так называлась для общественности секретная боевая станцию "Алмаз-2". - Авт.), мы занимались разведкой. У нас были мощная оптика, фотооборудование, инфракрасные приборы и прочая аппаратура, позволявшая отлично видеть нужные нам засекреченные объекты. Даже пушка стояла обычная, 30-миллиметровая нудельмановская (А.Э.Нудельман - советский конструктор оружия. - Авт.). Одной из задач было перехватить американскую орбитальную станцию "Скайлэб" с тремя астронавтами на борту. Мы их вычислили, сфотографировали. Юра испытывал разведывательную аппаратуру, фотографировал земные объекты и тут же проявлял пленки. После полета он защитил диссертацию по теме "Военная разведка".
Хороший был мужик. Жаль, рановато умер. Здоровье не ахти. Он и в летчики из-за этого поначалу не попал, выучился на военного авиационного инженера. Но очень хотел летать. И в конце концов добился своего. Очень был спокойным, уравновешенным, без амбиций. Но трудяга и специалист блестящий. В группе, в которой готовились космонавты для полетов на "Алмазах", он был негласным лидером. К его мнению все прислушивались. В полете, а летали мы 16 суток, ему тоже было несладко, но он мужественно преодолевал плохое самочувствие и работал. Перед завершением полета мы поместили отснятую фотопленку в спускаемую капсулу, которую потом отстрелили, и она благополучно достигла Земли. Получилась первая в мире посылка из космоса. Для военных этот опыт тоже имел важнейшее значение. Позже Герой Советского Союза полковник-инженер Юрий Артюхин стал космонавтом-инструктором, сам готовился к новому старту, который не состоялся. Программа, увы, а может, к счастью, позже постепенно заглохла... 22 июля Юре исполнилось бы 73 года. Как время летит...
- А теперь, через годы, наверное, можно признаться: очень боялись лететь?
- Не дождетесь! Конечно, не боится только дурак. А летчик отличается тем, что в нужный момент способен побороть страх и принимать правильные решения. Плюс чувство ответственности. Ты, космонавт в шарике на верхушке огромной ракеты, - песчинка. А под тобой двадцать миллионов лошадиных сил, труд, можно сказать, всей страны.
Конечно, мы понимали, что рискуем. Да любой летчик рискует! Но на первых кораблях серии "Восток" даже системы аварийного спасения не было! Это потом, на "Союзах" она появилась. И спасла от гибели Володю Титова и Геннадия Стрекалова, когда под ними на старте взорвалась ракета. Автоматика почуяла неладное и отстрелила их спускаемый аппарат в сторону. Он приземлился на парашюте. Ребята даже не успели понять, что произошло.
А на Земле, при подготовке чего только не случалось. И трагического, и смешного. Отливали, например, для уменьшения перегрузок каждому космонавту форму сидения-ложемента, рельеф которого точно повторял форму его тела. Для этого надо было раздеться и лечь в быстро застывающий вязкий материал, что-то вроде гипса, и некоторое время в нем полежать. Казалось бы, ерунда. Но Леша Леонов полежал - и встать не может. Как-то никто не догадался, что у него волосатые спина и другие части тела, надо было заранее побрить. Вот он и приклеился волосами, пришлось бедолагу с муками отдирать.
Но самое трудное было, пожалуй, после полета. Почести, торжественные приемы, бесконечные поездки. Не хватало времени даже родственников проведать. Ой, кстати, а что было, когда моих родителей, братьев и сестер первый раз пригласили в Москву! Сестра потом рассказывала, как их напутствовал первый секретарь райкома партии: "Ви ж позрiзайте нiгтi, та ноги помийте, та не пийте там, щоб п'яного нiкого не було..." А мама отвечает: "Якби ми п'яницi якiсь були, то у райкомi уже знали б..." - "А вдягнутися у вас є в що?" - спрашивает секретарь. "А в Москвi що, у золотi ходять?" - отрезала мама.
Но главное то, что и через испытание славой мы прошли нормально. По пальцам лишь можно сосчитать тех, кто заболел "звездной" болезнью. Практически все ребята остались людьми. Да возьмите того же Юру Гагарина!
Знаете, что для нас с Юрой Гагариным было поначалу самым удивительным? Что нам доверили большое дело, несмотря на то, что мы оба во время войны находились в оккупации. Об этом сейчас вроде бы смешно говорить. А в те годы в анкетах для личных дел существовала графа с вопросом "были ли вы и ваши родственники в оккупации?" И многим она поломала судьбы.
Когда я учился в Новосибирском летном училище, во время мандатной комиссии после успешной сдачи экзаменов один комбат, весь в медалях, прознав, что я мальчишкой был под немцами, ехидно бросил: "Небось, орал "хайль Гитлер"? Спасибо, начальник училища его осадил. Потом этот офицер извинился и мы подружились.
- Вы 24 года были депутатом Верховного Совета Украины - рекордный срок...
- Да... Относительно меня принимали специальное решение - ведь более двух сроков по закону избираться нельзя было. Понимаешь, это засасывает. Когда предложили баллотироваться, я местному руководству сказал; "Ви мене не питайте, де поставити нужник, самi рiшайте. Менi ж щось глобальнiше давайте..." Взялся за газификацию района, помог построить 30 километров железной дороги, надо было помочь населению с молочными продуктами и теми же автомобильными дорогами...
- Поначалу наши космические старты были для американцев сюрпризом. Стало быть, правительства США и других стран не имели каких-то международных договоренностей с нашим о пересечении границ. Получается, что вы были нарушителями? А не дай Бог посадка на чужой территории! За Пауэрса ответишь...
- На случай такого развития событий советские послы и консулы во всех странах, где были наши диппредставительства, накануне полета получали сверхсекретный пакет с предписанием вскрыть по особому распоряжению. В нем было обращение советского руководства к правительству страны, на территории которой мог приземлиться космонавт, с просьбой оказать помощь. И в случае чего наш посол должен был по команде из Москвы срочно пакет предъявить... Но слава Богу, все наши космонавты садились на территории родного государства. А потом пошли международные договоренности. Так что повторить судьбу Пауэрса мы не боялись.
- Вы готовились к полету на Луну?..
- Да, у нас была группа, во главе с Алексеем Леоновым, который первым вышел из корабля в космос. В группу входил и я. Мы могли облететь Луну как минимум на год раньше американцев. Но перед тем как запускать туда человека, руководство решило произвести два запуска в автоматическом режиме. Один корабль слетал, облетел Луну и вернулся к Земле. А сажать его надо, погасив перед этим вторую космическую скорость - 11, 2 километра в секунду, по траектории под углом, равным одной минуте. Очень маленький угол! И если чуть-чуть ошибешься, и он будет еще меньше, корабль, как плоский камушек по воде, пошлепает по касательной об атмосферу и уйдет в открытый космос. А чуть круче траектория спуска - корабль перегреется в плотных слоях, а из космонавтов хорошее барбекю получится, да еще куда-нибудь в Индийский океан эта жаровня грохнется. Словом, только один корабль сел нормально. Ой, как обидно! А ведь мы были готовы!
Наблюдали мы это безобразие в Евпатории на командном пункте, откуда осуществлялось управление полетами на Луну. Спрашиваю главного конструктора ракеты Василия Мишина: "Василий Павлович, а если бы я находился в корабле, все было бы нормально?" - "Конечно, - сказал Мишин. - Ты вмешался бы в действия автоматики и сел..."
Мы и письмо в правительство писали, Брежневу: дескать, готовы рискнуть, разрешите!
Поняв, что облета Луны с нашим участием не будет, мы поставили на корабле, летящем туда, перемычку между приемником и передатчиком. Когда корабль облетал ночное светило, я заговорил из Евпатории: "Докладываю: полет нормальный, приближаемся к поверхности, разрешите посадочный режим..." И благодаря той перемычке передатчик транслировал эту чушь дальше, во Вселенную. Через три секунды мы услышали мой голос оттуда. Но его услышали и американцы. Мы же друг друга пасли, и даже голоса космонавтов знали. Тогдашний президент США позвонил своему советнику по космосу: "Почему Попович говорит с Луны?" А тот, мол, айн момент, мистер президент, щас разберемся. Словом, переполоху мы наделали. А когда разобрались, в чем дело, американцы назвали меня космическим хулиганом.
Жаль, конечно, что не удалось там побывать. А ведь наша программа "Л-2" предусматривала, в отличие от американской, прямой полет и посадку на Луну на одном и том же корабле, без промежуточного лунного корабля-модуля. И ракета Н-1 для этого у нас была мощнейшая, могла вывести на орбиту груз весом до 120 тонн - такой ракеты не было ни у кого. Но первые две взорвались на старте. Пока разбирались, Луну облетели американцы. Наши прикинули, что уже нечего догонять. И перебросили все силы на орбитальные станции, освоение околоземного пространства.
Да-а. Были дела. Слушай, что это мы с тобой сидим как-то так... Давай по рюмке!
- Павел Романович, вы дружили с Юрием Гагариным, и вас тоже, естественно, волнует тайна его гибели.
- Выключи диктофон.
- Ну Па-ал Романыч! Это же...
- А я говорю - выключи!
- Ладно, не будем вашу версию, давайте рассмотрим другие. Например, насчет того, что Гагарин и Серегин были выпивши и попали в струю другого самолета, что после травмы головы Юрию Алексеевичу вообще нельзя было летать, что у них разгерметизировалась кабина... А в Звездном довелось даже услышать, что Владимир Серегин, мягко говоря, не был мастером полетов в сложных метеоусловиях...
- Все это чушь собачья. Если бы Серегин был плохим летчиком, он еще с войны не вернулся бы, не стал Героем. Насчет пьянки - докладываю: Серегин не пил, здоровье берег. Только на Новый год и в День Победы мог выпить фужер шампанского. Но даже если бы они с Юрой вдруг и захотели накануне употребить - перед полетом их проверяли врач отряда и врач полка. У нас существовало такое негласное правило (все ведь живые люди!): врач унюхал от тебя перегар - и все, мол, Юрий Алексеевич или Пал Романыч, у нас сегодня ОРЗ, идите лечитесь... Иначе, не дай Бог, летчик гробанется и в его крови обнаружат следы алкоголя - врачу тюрьма. Да и мы врачей подставлять не могли. Любили повеселиться, не скрою. Но не перед полетами.
Теперь о струе. Господи, да любой летчик, идя на перехват другого самолета, практически всегда попадает в этот след. Да, управляемость ухудшается. Твой самолет может даже перевернуться. И на высоте 200 метров даже в ящик сыграть можно. Но летели же они на 4200! И с такой высоты свалились. Почему? У них было время принять меры. И на 2500 катапультироваться, если, скажем, двигатель не запускался. Тут мог встать другой вопрос: по технологии первым катапультироваться должен был сидящий сзади Серегин, потому что, если первым распахнется фонарь Гагарина, то ударит по второму фонарю и его может заклинить. Но мог ли Серегин покинуть Гагарина в терпящей бедствие машине? Нет, конечно.
Версия насчет разгерметизации кабины тоже не выдерживает критики. На высоте 4200 разгерметизация не страшна, мы летали на таких высотах без кислородных масок, там воздуха еще хватает и атмосферное давление вполне сносное. К тому же техническая экспертиза установила, что самолет был исправен!
Я думаю, и этой версии придерживаются практически все исследователи, что оба летчика потеряли сознание и самолет оказался неуправляемым. Вопрос: почему два здоровых мужика, прошедших предполетный медосмотр, вдруг потеряли сознание?
А теперь выключи, пожалуйста, диктофон. Пойми, у меня на руках доказательств нет! И я в свое время крепко получил за мою версию по голове, хотя убежден, что это был теракт. Ну что стоит установить в кабине малюсенькую фигнюшку с газом или прочей дрянью, от которой, сработай она, оба летчика вырубаются!
- От кого же вы получили по голове!
- Как от кого! От тех, кто организовал... Думаю, что эта тайна, подобно тайне смерти Наполеона, будет обнародована лет через сто. Всему свое время. Поэтому извини. Вопрос закрыт.
- А как вы относитесь к вопросам, касающимся вашей личной жизни?
- Эк, куда ты снова заворачиваешь... Сейчас я счастлив в браке. Рад, что моя жена Алевтина Федоровна, также, как и я, щира украинка, она из Днепропетровска. Но дело, конечно, не в национальности...
- Простите, но все, кто вас знает, переживали ваш развод с Мариной Лаврентьевной...
- А мы сами разве не переживали? Что поделаешь - не сошлись характерами...
Детей у меня двое - Наташа и Оксана. Обе закончили МГИМО, экономисты-международники, работают в банках. Там же, на первом курсе учится и моя внучка Таня. А сынок Оксаны Миша - пятиклассник. С детьми у меня отношения великолепные, встречаемся, созваниваемся...
Я живу в Москве, в поселке возле Останкино, мы его в шутку называем Звездной деревней. Когда полетели мы, первые, нам предложили выбор: или каждой семье космонавтов - коттедж, или хорошая квартира... Ну, мы молодыми тогда были, привыкли к общежитию и сказали: нет, мол, хотим жить вместе, в одном доме. Потом, конечно, жалели, что поселились в бетонных клетках.
Но теперь мы, 36 космонавтов (в основном гражданские), живем, слава Богу, в удобных современных коттеджах. Благодать! Никакая дача не нужна. А зачем она мне, если у меня есть хобби - рыбалка! И зимняя, и летняя. Я рыбачил практически во всех уголках СССР. В Днепре во-от таких судаков ловил.
Люди живут в этих каменных джунглях и с природой мало общаются, себя обкрадывают. А дача сильно связывает - то одно надо делать, то другое... Я же езжу не за рыбой, а отдыхать!
- После космических полетов вы чем занимались?
- Много лет работал заместителем начальника Центра подготовки космонавтов. Считай, всех начальников пережил - Карпова, Одинцова, Кузнецова, Берегового, Шаталова. Сейчас там Петя Климук командует.
А после увольнения из армии по возрасту, в сущности, продолжаю космическую работу - являюсь председателем совета директоров Всероссийского института сельскохозяйственных и аэрофотогеодезических изысканий (ВИСХАГИ). Занимаемся информационным обеспечением земельной реформы - мониторингом земельных ресурсов России, помогаем составлять кадастр. При помощи, конечно, результатов аэрокосмической съемки.
- Как вы относитесь к уфологии?
- Это ты к тому, что я года четыре был президентом организации уфологов СССР? Ой, предложили как-то. Уговорили. Им нужна была "крыша". Я во всяком случае ни с одним порядочным контактером не разговаривал. "Очевидцы", как правило, рассказывают то, о чем начитались. А когда его чуть вправо-влево сдвинешь - "все, я с вами больше разговаривать не буду..." Особенно когда спрашивал, почему инопланетяне не могут установить контакт с умными людьми, а всегда то женщину возьмут, которой что-то привиделось с балкона, то какого-то пастуха-фантазера, то мужика с бодуна большого.
Сам же я никогда ни в космосе, ни за штурвалом истребителя ничего такого не встречал. Кроме одного случая.
В середине 70-х годов я в составе делегации Академии наук СССР летел в Москву из Питсбурга (США) со всемирных Гагаринских чтений. Самолет шел на высоте 10,5 тысячи метров, внизу были облака и океан. Я в иллюминатор не смотрел. Сам летчик, чего там на видел? Но вдруг меня как бы что-то потянуло посмотреть. И глаза на лоб полезли! Градусов под 15-20 выше нас, то есть примерно на тыщу метров над нами в небе летел огромный равнобедренный треугольник ярко-белого цвета. Он нас обгонял. Я зашумел. С нами летели академики - они тоже видели. Я бросился к экипажу - видно ли что на локаторе. Нет, ничего. Запросили землю - там тоже ничего не заметили, кроме нашего самолета. Мы порассуждали с академиками и определили, что длина каждой стороны треугольника равнялась примерно ста метрам. Он ушел вперед и исчез. Если у нас была скорость 900 километров в час, стало быть, у этого неотождествленного объекта - около тысячи километров в час. Я до сих пор не знаю, что это было.
...Нет, в принципе я не отрицаю. Еще Циолковский говорил, что во Вселенной мы не одни. Из Нижнего Новгорода к нам в Звездный приезжали ученые, которые утверждали, что существует точно такая же Солнечная система, как наша, вращающаяся строго под углом 90 градусов по отношению к плоскости вращения нашей системы.
Существуют легенды, утверждающие, что когда-то "рядом" с Землей находилась громадная планета - примерно величиной с Сатурн. Она называлась Муна. Фантасты нарекли ее Фаэтон. На ней жила очень развитая цивилизация, они управляли даже ядерной реакцией. Землю же обитатели Фаэтона якобы использовали как полигон - прилетали сюда и проводили всякие опыты. Но однажды их планета взорвалась. Земля от этого повернулась на 90 градусов, и у нас произошел всемирный потоп. От Фаэтона во время взрыва оторвался кусок, который Земля притянула и задержала. Это якобы Луна. Остальная часть планеты устремилась в космос, но цивилизация там не погибла. И сейчас ученые вроде бы теоретически доказали возможность существования очень большой планеты. Но мы ее не видим - она слишком далеко. Также высказывается предположение, что ее жители периодически продолжают посещать Землю. Промежуточная база у них находится где-то между Сатурном и Юпитером. На Земле у них вроде было три базы - в Андах, Гималаях и в районе Индийской впадины. Сейчас они базу в Андах ликвидировали, так как туда слишком близко земная цивилизация подошла. В Шамбалу (в Гималаях), как известно, ходил только один Николай Рерих. Остальные экспедиции сколько ни пытаются туда попасть, через месяц возвращаются на то же место, откуда начали путь. Из космоса тоже ничего не видно.
Но если посмотреть вахтенные журналы морских судов, то можно встретить такие записи: в Индийском океане из воды вышло огненное тело, в воду вошло огненное тело... Это там, где Индийская впадина.
Словом, я считаю, что из всего того, что пишется об НЛО, 95 процентов следует отбросить как чепуху и шелуху. Это люди просто пытаются попасть в историю. А вот около пяти процентов - это то, что заслуживает тщательного изучения. Природа имеет еще очень много загадок.
Поднялся я когда-то в космос. Господи, какая красота! Вот Луна, звезды, планеты. Подумалось: ведь кто-то это создал. И кто-то всей этой красотой управляет...
- Вы большой любитель анекдотов. Не поделитесь?
- Пожалуйста. Армянское радио спрашивают: чем отличается космонавт от мужа? Армянское радио отвечает: космонавт всегда знает, кто его дублер. А муж - не всегда...