13 ноября 1833 года Джон Гершель, сын Вильяма Гершеля 1, отплыл к мысу Доброй Надежды. Он прибыл в Кейптаун 15 января 1834 года, а 4 марта начал астрономические наблюдения, ради которых было проделано это долгое путешествие. Джон Гершель задался целью систематически исследовать южное небо. Сын—Джон Гершель (1792—1871) — знаменит тем, что разработал основный принципы такого соединения стекол в объективах оптических приборов коюрое позволяло ослабить влияние сферической и хроматической аберрации, и предложил стройный способ вычисления орбит сложных звезд. — Прим. ред.
1 Выдающиеся английские астрономы. Отец — Вильям Гершель (1738—1822) — известен открытием планеты Уран (1781 год), усовершенствованием телескопа (в 1789 году изготовил зеркало диамегром около 150 см), открытием спутников Сатурна и Урана, а также созданием каталога звезд.
25 августа 1835 года нью-йоркская газета «Сан» поместила статью с сенсационной информацией об открытиях Гершеля. Как выяснилось позднее, статья была одной из самых крупных и наиболее успешных научных подделок. Хотя газета и утверждала, что статья является перепечаткой специального приложения к журналу «Эдинбург Джорнел оф Сайенс», однако на самом деле она была целиком написана в Нью-Йорке штатным сотрудником газеты «Сан» Ричардом Локке, который уже только за одно сочинение этой статьи был объявлен своего рода гением.
Мистификация начиналась вступительным словом, где внимание читателей обращалось на то, что в этом и последующих номерах газеты будет опубликована серия материалов, перепечатанных из шотландского журнала, и что в них будет рассказано о некоторых поразительных открытиях. Но в первом выпуске, помещенном в газете, говорилось совсем не об этих открытиях, а о приборе, который сделал их возможными, - о телескопе. В высокопарном научном стиле объяснялось, что оптики легко могут повысить степень увеличения телескопа.
Действительно, в области оптики и механики почти нет ограничений, но есть один досадный факт, который делает увеличение мощности телескопа бесполезным. Этот факт заключается в том, что чем больше становятся размеры изображения, тем слабее и расплывчатее получаются его детали, и в конце концов невозможно бывает ничего различить. Но это еще не все, ибо если бы главная причина невозможности беспредельного увеличения рассматриваемого объекта за счет увеличения мощности телескопа состояла только в этом, проблему можно было бы решить путем фотографирования. Гораздо более важной причиной является то, что телескопу астронома приходится пробивать всю толщу земной атмосферы, которая никогда не бывает спокойной и однородной на всем своем протяжении. Поэтому серп Венеры, например, выглядит как пламя свечи на сквозняке, а слабое изображение какой-нибудь отдаленной звезды все время прыгает в поле зрения. Эта помеха может быть до некоторой степени устранена поднятием телескопа на вершину высокой горы, чтобы наиболее плотная и «мешающая» часть атмосферы находилась внизу; но и тогда у астронома будет еще очень много затруднений.
Далее в газете говорилось, что Джон Гершель, обсуждая эту проблему с Дэвидом Брюстером 1, нашли выход из положения. Они открыли метод «переливающегося искусственного света» в изображении и таким
1Дэвид Брюстер (1781-1868)-известный английский физик и оптик; открыл закон поляризации света и описал явление хромагической поляризации света. - Прим.. ред.
образом осветили его достаточно, чтобы получить большое увеличение объекта. В распоряжении Джона Гершеля, по словам газеты, имелся довольно мощный телескоп с зеркалом, диаметр которого якобы составлял 7,2 м. Разумеется, таких зеркал в то время не могло и быть; даже такой крупнейший современный телескоп, как установленный на горе Паломар, имеет зеркало диаметром 5 м. Теоретически этот «сверхтелескоп» в комбинации с новым инструментом для прилива искусственного света должен был быть настолько мощным, что позволил бы увидеть на Луне бабочек, если бы они там были.
Во втором выпуске серии подробно описывалось путешествие Гершеля к мысу Доброй Надежды, рассказывалось о том, как был установлен телескоп и как велись наблюдения за несколькими отдаленными звездами и созвездиями. Первым, что якобы увидел Гершель, когда 10 января 1835 года прибор был направлен на Луну, - это огромную базальтовую гору, а под ней - деревья, похожие на тиссы, сосновые леса, плоские травянистые равнины и стада бизоноподобных животных. Кульминационным пунктом второго выпуска был «лунный единорог».
Газета «Сан» имела все основания быть веселой. Она просуществовала к тому времени всего только два года, но уже являлась газетой с самым крупным тиражом в мире. В дальнейших выпусках серии были описаны другие «лунные» животные и птицы, похожие на летучих мышей, оказавшиеся... разумными обитателями Луны.
Бизнес был блестящим, но «лунная» мистификация не могла продолжаться бесконечно. Локке был разоблачен, а журнал «Джорнел оф Коммерс», ликуя, осведомил своих читателей об истинном происхождении удивительного рассказа, печатавшегося в газете «Сан».
Несмотря на все это, «лунная» мистификация лучше, чем какой бы то ни было ученый трактат, выразила отношение общественности и ученых к проблемам астрономии. XIX век начался многими важными научными открытиями, и ожидалось, что он принесет человечеству еще большие. Предполагалось, что изобретение новых астрономических приборов повлечет за собой многие новые открытия.
Вопрос о «множестве миров» больше не был уже вопросом споров. Венера, Марс и другие планеты провозглашались как «другие земли», в то время как звезды отождествлялись с Солнцем, причем каждое такое Солнце, вероятно, имело вокруг себя систему планет, а все они образовывали Млечный Путь - Галактику. Кроме того, появились подозрения, что так называемые туманности, особенно одна большая в созвездии Андромеды, являются такими же галактиками, как и наша. Одной из действительных целей поездки Джона Гершеля в Кейптаун как раз и был сбор новых данных, подтверждающих существование этих галактик.
Развитие астрономических знаний привело к тому, что Вселенная в глазах людей еще больше увеличилась в размерах. Теперь даже миллионы миль казались вполне обычными расстояниями. Астрономы начали пользоваться более крупными единицами измерения длины. Среднее расстояние между Землей и Солнцем (149,6 млн. км) было выбрано в качестве основной астрономической единицы длины, еще одной единицей измерения стала скорость света (330 000 км/сек). Астрономы начали говорить, что Луна находится на удалении несколько большем одной световой секунды от Земли, а Солнце-на расстоянии 8 световых минут (под этим подразумевалось, что для покрытия расстояния от Луны или Солнца до Земли свету требуется соответственно 1 секунда или 8 минут). Но даже в этом масштабе расстояние от нас до ближайшей звезды остается огромным - порядка нескольких световых лет .
Хотя XIX век и был веком величайших астрономических мечтаний, в этих мечтаниях еще не было идеи установления прямой связи между мирами. В свет выходило много научно-фантастических книг и статей о жителях других миров, но никто не предполагал, что они могут посетить нас, а мы - их. Первое воодушевление, связанное с изобретением аэростата, быстро сменилось разочарованием, когда люди поняли, что аэростаты способны поднять аэронавтов не выше, чем на несколько миль, да и то с риском для жизни из-за холода и отсутствия кислорода на больших высотах.
Тогда-то и возникла идея о разработке какого-либо способа сигнализации с Земли жителям других миров. Для этого нужно было найти подходящий «язык», который существо, наделенное интеллектом, не могло не понять. Таким языком мог быть язык математических символов. Например, если бы на Земле «начертить» достаточно крупную геометрическую фигуру, выражающую тот факт, что квадрат наибольшей стороны прямоугольного треугольника равен сумме квадратов двух меньших сторон, то, как предполагали, разумные существа на других планетах догадались бы о существовании жизни на Земле и ответили бы нам подобным же образом. Автором этой идеи был не сумасшедший, а Карл Фридрих Гаусс 1.
1 Фридрих Гаусс-выдающийся немецкий математик (1777-1855); автор многих основополагающих работ в области теоретической астрономии, геодезии, физики, земного магнетизма, алгебры и особенно геометрии, в которой он придерживался идей, выдвинутых великим русским математиком Лобачевским, - Прим. ред.
Другой ученый, Литтров из Вены, выдвинул еще одну подобную идею. Только в отличие от Гаусса он предлагал использовать в качестве «классной доски» не Сибирь, а пустыню Сахару. Сделайте, говорил он, круговую траншею шириной в несколько сотен метров и до 35 км в диаметре; наполните ее водой, вылейте сверху на воду керосин в таком количестве, чтобы он мог гореть в течение 6 часов, и подожгите его. Потом выкопайте квадратную, а за ней треугольную траншеи и проделайте то же самое. Эти последовательно сменяемые математические символы должны будут убедить жителей ближайших планет не только в наличии у нас интеллекта, но также и в нашем намерении установить с ними связь.
В то время как Гаусс и Литтров разрабатывали способы подачи сигналов на другие планеты, другие астрономы упорно искали сигналы, которые жители других планет могли послать нам.
В июле 1822 года мюнхенский астроном Франц Гроитхойзен заявил, что он «обнаружил на Луне город, обнесенный стеной», который якобы расположен почти в центре видимой половины Луны. Гройтхойзен утверждал, что город представляет собой правильную сеть высоких стен и очень похож на крепость.
Это заявление вызвало сенсацию, но через некоторое время другой немецкий астроном, Медлер, составил подробные карты лунной поверхности и начертил это «знаменитое место» в виде скопления небольших горных гряд. Современные наблюдения показывают, что оба ученых заблуждались. Мистическое «пятно» Гройтхойзена не имеет столь правильных форм, как он пытался доказать, однако оно и не такое, каким его рисовал Медлер; во всяком случае, ничего подобного на Земле не существует. Если это нельзя назвать работой разумных существ, то нет оснований считать «пятно» Гройтхойзена естественным образованием.
Можно добавить также, что на Земле нет ничего подобного и Большой долине лунных Альп или 110-километровой прямой стене рядом с кратером Тебби в Нубийском море. Единственным возможным объяснением происхождения Большой долины является теория о падении в этом месте гигантского метеорита, «ободравшего» поверхность Луны, а прямая стена, которая иначе называется Железной дорогой, вероятно, появилась в результате сдвига при горообразовании.
После Гевелия, как мы уже видели, Луна постепенно навлекла на себя «дурную славу»: постоянно улучшающиеся телескопы не оставляли сомнения, что на Луне нет облаков; темные площади, которые сначала были названы морями, оказались только более темными и обычно более ровными поверхностями; на Луне не имелось воды и не было воздуха. Когда диск Луны закрывал звезду, затмение. происходило точно в установленное мгновение, а если бы на Луне имелась какая-то ощутимая атмосфера, в затмении была бы задержка. Без воздуха и воды на Луне не могла появиться жизнь, а потому всякие разговоры о селенитах или эндимионидах отошли в область фантастических легенд.
В XIX веке была сделана попытка «спасти» их.
Один оборот Луны вокруг своей оси точно совпадает по времени с одним полным оборотом ее вокруг Земли. Поэтому Луна постоянно скрывает свое противоположное полушарие от пытливых взоров наших астрономов, и только за счет либрации 1 они могут изредка исследовать небольшие участки на краю видимого диска Луны. Путем аккумулирования этих наблюдений астрономам удалось познать около 4/7 лунной поверхности, но остальные 3/7 никогда не бывают видны наблюдателям с Земли.
1Кажущиеся колебания шара Луны, обусловленные неравномерным движением Луны по орбите при равномерном вращении Луны вокруг своей оси, слегка наклоненной к плоскости орбиты, и дающие возможность изучать незначительные участки скрытого от наших глаз полушария Луны. - Прим. ред.
Отсюда возникло предположение, что другая сторона Луны имеет совсем иной вид и характер. Безводная и безвоздушная Луна остается такой якобы только в видимой нам части. Обратная же ее сторона, возможно, гораздо больше похожа на Землю. Предполагалось, что она напоминает собой болотистые джунгли. От заявления же о том, что другое полушарие Луны, вероятно, имеет условия, очень похожие на земные, было недалеко и до утверждения, что эта часть Луны населена.
Эта гипотеза большинством астрономов никогда не принималась всерьез, однако в течение некоторого времени она имела хождение; кто знает, думали люди, а может быть, именно так все и обстоит. Так продолжалось до тех пор, пока Симон Ньюком, потративший большую часть своей долгой трудовой жизни на исследование движения Луны по орбите, не доказал, что Луна не является точной сферой, но разница эта слишком мала, чтобы ей можно было придавать слишком большое значение.
Через несколько десятилетий, когда гипотеза о населенности обратного полушария Луны была почти забыта в астрономических кругах, ее снова возродили писатели и поэты. Польский поэт Ержи Зулавский описал фантастическую историю экипажа космического корабля, отправившегося с Земли в далекое путешествие на Луну с целью достичь другого полушария.
Если Гройтхойзен был определенно уверен в существовании жизни на Луне, то он был более чем убежден в существовании жизни на Венере.
В те времена уже хорошо было известно, что Венера по своим размерам и массе почти ничем не отличается от Земли. Астрономы знали, что Венера, вращающаяся вокруг Солнца по меньшей орбите, чем земная, должна быть теплее Земли. Климат и растительность на этой планете должны быть похожи на климат и растительность наших тропиков.
Пепельный свет на не освещенной Солнцем Венере Гройтхойзен объяснял как результат «иллюминации во время всеобщего фестиваля в честь восхождения нового императора на трон планеты». Подумать же о явлениях, подобных нашим северному и южному полярным сияниям, было для Гройтхойзена чем-то уж слишком простым.
Трудно было превзойти Гройтхойзена в выдумке, но французский изобретатель Шарль Кро сделал все возможное для этого. В 1869 году в Париже была опубликована его книга «Средства связи с планетами». Тот факт, что иногда на Венере и на Марсе наблюдались светящиеся точки (по всей вероятности, высокие облака, на которые еще падали лучи Солнца в то время, когда поверхность планеты была уже не освещена), был достаточным для него, чтобы утверждать, что жители этих двух планет пытаются установить связь с Землей. Кро предложил ответить им с помощью огромного зеркала, подобного тем, которые применяются в рефлекторах телескопов, но во много-много раз большего и имеющего очень небольшую кривизну, чтобы фокус его находился не в пределах Земли, а на поверхности той планеты, с которой необходимо установить связь. Сделав зеркало достаточно большим, рассуждал Кро, и рассчитав его фокус так, чтобы он оказался поблизости от марсианской пустыни, можно было бы с помощью мощного пучка солнечных лучей расплавить там песок и таким образом «нарисовать» гигантские фигуры на поверхности Марса.
С тех пор тема создания средств связи с другими планетами неоднократно появлялась в научной и популярной литературе. Немецкий астроном Плассманн посвятил однажды целую статью вопросу о том, могут ли марсиане видеть свет от наших больших городов. Статья была написана в начале 20-х годов XIX столетия, когда города сильно увеличились в размерах и стали ярче освещаться по ночам, чем во времена Гройтхойзена и Кро. Плассманн пришел к выводу, что даже если марсиане и обладают таким же хорошим зрением, как наше, а их приборы столь же хороши (не лучше), они все равно не смогут точно сказать, видят они или нет «булавочные уколы» света там, где находятся Москва, Берлин, Париж, Лондон, Нью-Йорк, Чикаго или Лос-Анжелос. Имея несколько лучшие приборы, они определенно смогли бы увидеть эти точки.
Далее, один английский инженер, например, вычислил количество пороха, которое необходимо, чтобы создать вспышку, видимую с Марса. Я не помню цифр, но они были огромны. Даже если бы этот порох был взорван не на Земле, а над самыми плотными слоями атмосферы, куда его можно было поднять с помощью привязных аэростатов, все равно его потребовалось бы не менее целого товарного поезда.
Некоторые люди забавлялись составлением «писем» марсианам. Задачей этого необычного упражнения было найти способы и пути для обмена мыслями с разумными существами на других планетах. «Язык» в этом случае состоял бы частью из рисунков, а частью из математических символов.
Но надо сказать, что в середине XIX века на Марс почти не обращалось никакого внимания; он еще не приобрел значения планеты, о которой можно размышлять. Если и был интерес к какой-то определенной планете, то ею, благодаря усилиям Гройтхойзена, была Венера.
В 1865 году в Париже вышла книга Ахилла Эро «Путешествие на Венеру». Это была небольшая книга, не имевшая особой литературной ценности, но хорошо отразившая изменения во взглядах на межпланетные путешествия. Эро придумал для своего романа космический корабль и описал принцип его работы; вероятно, он обладал хорошими знаниями в области теоретической физики или же брал консультации у опытного физика. Его корабль приводился в движение реактивным двигателем. Он разъяснял своим читателям, что ракета для фейерверков взлетает за счет реактивной силы, что отдача орудия вызывается той же силой и что его реактивный двигатель основан на этом принципе.
Таким образом, Эро предложил вполне современную идею, но при этом он совершил и довольно «современную» ошибку. В качестве массы для создания реактивной силы в его двигателе должна была использоваться вода. Но он хотел избежать потери этой воды. Поэтому он рассудил, что вода должна выбрасываться не в космос, а в большой контейнер, из которого ее потом можно было бы забирать для повторного использования.
Несмотря на то, что это была абсурдная идея, реактивный двигатель именно такого типа был предложен в 1927 году австрийским инженером Францем Улинским. Если уж инженер мог сделать такую ошибку в 1927 году, то вполне можно простить романисту 1865 года, что он попал в «собственную ловушку». Своим романом Эро просто выразил веру в силу науки и изобретательства, уверенность, вполне подкрепленную тем фактом, что на протяжении предшествующего полувека было сделано много великих открытий и много важных изобретений осуществлено на практике. Именно эта уверенность вызвала к жизни и романы Жюля Верна.
Книга Жюля Верна «С Земли на Луну» появилась в 1865 году, то есть в том же году, что и книга Ахилла Эро. Этот год был особенно плодотворным для нового жанра литературы: Александр Дюма опубликовал «Путешествие на Луну», Анри де Парвиль выпустил книгу «Житель с планеты Марс». Помимо этого появилось много книг анонимных авторов: «Поездка на Луну» - во Франции и «История путешествия на Луну» - в Англии. Для полноты картины Камилл Фламмарион опубликовал свою книгу «Воображаемые и реальные миры», которая в основном явилась описанием всех предшествующих трудов по астрономии, астрономической философии, по вопросу о множественности миров, жизни на планетах и попытках межпланетного сообщения.
Жюль Верн потратил много сил, чтобы сделать свой способ отправиться на Луну вполне заслуживающим доверия. Остановившись на пушке как средстве преодоления расстояния, отделяющего Землю от Луны, он подсчитал и дал проверить свои расчеты специалистам-астрономам, какую скорость должен развить снаряд в стволе пушки, чтобы долететь до нашего спутника. В романе были использованы последние достижения техники: пороховой заряд был приготовлен из пироксилина, изобретенного за 15 лет до этого Шёнбейном; снаряд-достаточно большой, чтобы за его полетом можно было следить с помощью новейшего гигантского телескопа,-был отлит из алюминия, который в то время все еще оставался редким элементом, и т.д. Фактически вся книга Жюля Верна является рассказом о подготовке к великому событию.
Через два года после выхода романа «С Земли на Луну» появился роман «Вокруг Луны» - история трех героев, заключенных в алюминиевой оболочке снаряда, который несет их в космос. Снаряд проходит мимо «второй Луны» Земли, которая слегка отклоняет его путь. В этом оказывается их спасение, так как вместо того, чтобы удариться о Луну, снаряд проносится мимо и, захваченный силой лунного притяжения, долго вращается вокруг нее. Наконец герои попадают в поле земного тяготения и падают обратно на Землю, благополучно, но довольно шумно «приземляясь» в океане.
Двухтомный роман Жюля Верна о полете на Луну стал классическим произведением научной фантастики, известным повсюду. Этот роман был причиной того, что в сознании людей путешествие в космос долгое время ассоциировалось со стрельбой. Но, бесспорно, очень большая заслуга Жюля Верна состояла в том, что он познакомил широкие круги читателей с тем фактом, что путешествие на Луну является вопросом скорости. И если для получения такой скорости он использовал пушку, то это было чисто литературным приемом.
Прошло довольно много времени после выхода в свет романов Жюля Верна, прежде чем появилось следующее достойное упоминания произведение этого литературного жанра. Автором длинного романа из двух томов, названного «По Зодиаку» и опубликованного в 1880 году, был англичанин Перси Грег.
Это весьма интересная книга. Она начинается с падения метеорита на одном из островов Южного моря. Когда из метеорного кратера извлекают обломки метеорита, то среди них находят прочный ящик из неизвестного металла, содержащий толстый манускрипт, написанный незнакомыми знаками. Сначала никто не верит в то, что эти знаки могут быть прочитаны людьми, но ученый, обнаруживший ящик, делает предположение, что автор, возможно, был земным человеком, но не знал, в какой стране его «сосуд» может приземлиться или разбиться. В этом случае он не стал бы писать на своем родном языке, а использовал бы латинский, как единственный язык, известный в каждой стране. Это предположение позволяет легко расшифровать манускрипт. Он действительно написан на латинском языке, но автор использовал другой алфавит. Оказывается, один «земной» инженер, долго изучавший проблему тяготения, набрел на мысль о существовании «отрицательного тяготения», которое он назвал «апергией». После некоторых экспериментов ему удалось использовать эту силу, и с ее помощью он отправился на Марс, где встретил «людей», сильно напоминающих земных.
С выходом этого романа в свет начался новый период, в котором в центре внимания оказался Марс. После того как рухнули все гипотезы об обитаемости Луны, люди отвернулись от нее, как от мертвой планеты.
Этот сдвиг интереса не случаен, он был логическим итогом развития астрономической науки. В 1828 году Вёлер доказал, что живые существа состоят из тех же элементов, что и неживая материя; в 1859 году Кирхгоф и Бунзен разработали и создали спектроскоп - прибор, с помощью которого было установлено, что все другие планеты и звезды состоят из тех же элементов, что и Земля, однако в процентном отношении состав этих элементов неодинаков.
Примерно в эти же годы Дмитрий Менделеев создал периодическую систему элементов, показав, что существует только ограниченное количество элементов. Работа Менделеева была опубликована в 1869 году. К этим достижениям в области физики и химии необходимо добавить работу Чарльза Дарвина «Происхождение видов», впервые опубликованную в 1859 году. По теории Дарвина все формы жизни родственны; независимо от того, где и когда возникает жизнь, она, по-видимому, через определенное время в конце концов приводит к появлению разумных; существ, а для того чтобы возникла жизнь, необходимы подходящие условия.
В довершение всего астрономы к этому времени дали, по их мнению, правильное объяснение образованию планет солнечной системы. Это была так называемая гипотеза Канта-Лапласа, в которой утверждалось, что планеты сконденсировались из материи, выброшенной когда-то Солнцем. Гипотеза позволяла определить и относительный возраст различных планет, который в основном зависел от их расстояния до Солнца. Самые удаленные планеты были и самыми старыми.
Следовательно, Марс, например, должен был быть старше Земли на неизвестное, но, вероятно, очень большое количество лет. В силу этого и жизнь должна была возникнуть там гораздо раньше, а потому марсианское «человечество» было старше и мудрее, чем мы. По той же самой гипотезе Венера была моложе, и, вероятно, на ней отсутствовали разумные существа. Доказывалось, например, что Венера - это копия Земли периода каменноугольных лесов или динозавров.
Приближался 1877 год.
Именно в этом году Асаф Галль открыл оба небольших спутника Марса. И в этом же году из Италии пришла еще более сенсационная новость о Марсе. Автором этой сенсации был астроном Джованни Скиапарелли, который утверждал, что видел через телескоп на Марсе какие-то саnаli.
В итальянском языке основное значение слова «canali» - выемки. Значение «каналы» (искусственные водные пути) - второстепенное, но во всех других языках этим словом обозначается только искусственный водный путь. Это привело к тому, что canali Скиапарелли были быстро, но неправильно переведены словом «каналы». Ликование было всеобщим. Все гипотезы, казалось, полностью подтверждались. Планета, которая логически считалась наиболее вероятным «пристанищем» сознательной жизни в солнечной системе, сама подтверждала это гигантскими «инженерными сооружениями».
Марс, как предполагалось по теории Канта-Лапласа, гораздо старше Земли. Из-за своего возраста он потерял большую часть имевшейся на нем воды. Но его обитатели якобы настолько продвинулись вперед в области техники и организации общественных работ, что смогли преодолеть это затруднение. Они покрыли свою планету сетью «каналов», которые подводили воду от тающих полярных ледяных шапок ко всем жизненным центрам.
Эта концепция не учитывала, однако, тот факт, что марсианский «канал», если он видим с Земли, должен иметь ширину, по меньшей мере, 48 км, а многие из них должны быть еще более широкими, так как иначе их нельзя было бы рассмотреть даже в самый мощный телескоп. Вероятно, то, что увидел Скиапарелли, было не каналом, а широкой полосой растительности, простирающейся вдоль канала.
Каждому известно, что первое сообщение Скиапарелли вызвало необычайный интерес к Марсу, не ослабевавший в течение трех десятилетий, на протяжении которых каждое сообщение астрономических обсерваторий читалось с таким же волнением, как читается фронтовая сводка в разгар войны. Несколько любителей-наблюдателей сообщили «о световых сигналах» от марсиан, однако причиной большей части этих явлений оказалось отражение солнечных лучей от высотных белых облаков. Астрономы составляли подробные карты поверхности Марса и многие из тех, кто изучал эти карты, искали на них что-нибудь похожее на «математический лес» в Сибири, предложенный Гауссом. Подобные убеждения были настолько глубокими, что привели к появлению специального пункта в статуте о премии, учрежденной мадам Гузман в Париже около 1900 года, за отыскание способа межпланетных сообщений.
Само собой разумеется, для литературы эти десятилетия великих мечтаний также не могли остаться незаметными. В октябре 1897 года в свет вышла книга Курта Лассвитца «На двух планетах». Она получила заслуженное признание у читателей и в последующие десять лет была переведена на шведский, датский, голландский, испанский, итальянский, чешский, польский и венгерский языки. В ней Курт Лассвитц пошел по пути признания большей древности марсианской культуры несколько дальше ученых. Если интеллект марсиан был очень высоко развит, они, без сомнения, уже давно должны были бы решить проблему межпланетного полета, утверждал Лассвитц. Следовательно именно марсиане должны были бы стать пионерами в этом деле, а не жители Земли. Лассвитц дал и свое толкование «каналам» Скиапарелли; по его мнению, они представляют собой полосы растительности в пустынях. Эти леса дают тень просторным городам и движущимся шоссе. Вода на Марсе подводится к городам по трубам, чтобы не допустить ее испарения. Пища марсиан в результате достижений марсианской химии является синтетической и столь недорогой, что фактически выдается даром.
Частично это была утопия, связанная со стремлением показать более прогрессивное общество, а частично - и предсказание: инженеры часто задумывались над движущимися дорогами при решении специальных проблем движения. И, пожалуй, нет лучшего решения основной проблемы социологии - ликвидации голода, - чем синтетическая пища, которую можно получить в любом количестве при очень небольшой затрате времени. Лассвитц не забыл упомянуть и о том, что высоко этичные марсиане, встретившись с земным упрямством, быстро прибегают к войне, которую выигрывают весьма эффективно и с минимальными жертвами.
Но наиболее интересным моментом в книге Лассвитца было решение проблемы межпланетного полета. Лассвитц позаботился о том, чтобы его читатели познакомились с этой проблемой уже в начале книги.
Роман начинается с полета группы людей на воздушном шаре к Северному полюсу. Когда шар приближается к полюсу, люди в гондоле, к своему удивлению, замечают странное по форме здание, не похожее на чум эскимоса. Воздушный шар начинает вращаться и, словно увлекаемый смерчем, подниматься вверх. Оказывается, шар попал в поле «отрицательного тяготения», созданного между зданием на полюсе и непонятным аппаратом, расположенным неподвижно над полюсом, на высоте радиуса Земли.
Этот аппарат создан марсианами и является их первым внешним опорным пунктом на Земле. Как только шар достигает «внешней станции», марсиане выключают поле «отрицательного тяготения» и люди оказываются их пленниками.
Здесь люди узнают, как марсиане преодолели космическое пространство. Им удалось создать такой материал, который, имея определенную массу, обладал свойством приобретать невесомость, как только ему придавалась форма сосуда. Таким образом, марсианский космический летательный аппарат (а он имел вид сферы) становился невесомым, когда на нем закрывался последний люк.
Если не принимать во внимание чудесное, но невозможное и фактически бесполезное вещество, изолирующее вещи от тяготения, то Лассвитц дал решение проблемы космического полета, как это представляют себе математики. Как только космический корабль освободился от гравитационного воздействия данной планеты, он сможет переместиться на орбиту другой планеты. Встретите вы при этом другую планету в данной точке ее орбиты или нет, зависит от времени взлета.
Появление романа Лассвитца привело к переизданию книги Кеплера, сильно подействовавшей на воображение Герберта Уэллса, когда тот писал (через год-два после этого) свой роман «Первые люди на Луне». В этом романе, как помнит большинство читателей, Уэллс также использует вещество, весьма похожее на «марсианское вещество» Лассвитца, но приписывает его изобретение земному человеку. «Каворит» позволяет двум космонавтам достичь Луны и обследовать ее.
В другой книге, посвященной межпланетным сообщениям («Война миров»), Уэллс описывает вторжение марсиан на Землю с целью ее завоевания. Марсиане изображаются в виде существ, похожих на осьминогов и передвигающихся с помощью боевых машин - башен, откуда они посылают на землю страшные тепловые лучи и ядовитый газ.
После этих первых книг Уэллса в научно-фантастической литературе наступил сравнительно бесплодный период, в течение которого писатели брали для своих сюжетов только самые очевидные ситуации, а в технологическом отношении ограничивались рассмотрением второстепенных вопросов. Полные живой фантазии романы ушли из истории идеи космического полета, из той истории, в которой они фактически долгое время составляли живительную струю. В течение многих лет романы о полетах в космос были исключительно редким явлением, пока наконец они не возродились в виде современной научно-фантастической повести, полной свежих мыслей и технических выкладок. Но при всех своих положительных качествах научная фантастика не может сейчас занять то положение, которое она сохраняла в течение второй половины XIX века.
Это объясняется тем, что ее место в наши дни заняла сама наука.
далее