вернёмся в библиотеку?

Жак Бержье

Секретные агенты
против секретного оружия

Редакция «Москвы» предлагает вниманию читателей книгу Бержье «Секретные агенты против секретного оружия».

Советскому читателю небезынтересно будет познакомиться с тем, что представляло собой французское движение Сопротивления, хотя автор книги и не претендует на то, чтобы дать полную картину организации и размаха этого движения.

Однако значение книги и описываемые в ней события выходят за пределы внутренних проблем как довоенной, так и петеновской Франции. А что касается той части, где говорится о работе, которую проделала группа Марко Поло в своем стремлении предотвратить использование гитлеровцами снарядов «фау-1» и «фау-2» против Англии, то здесь книга превращается в обвинительный документ. Она свидетельствует о том, что военный кабинет английского правительства, возглавлявшийся Уинстоном Черчиллем, и его разведывательные органы были далеко не столь совершенны, как им хотелось бы выглядеть в глазах своих соотечественников и современников.

В наши дни когда во всех странах мира все шире распространяется тревога в связи с возрождением в Западной Германии бундесвера, милитаристских тенденций и реваншистских настроений, книга Бержье звучит особенно значительно. Со всей остротой она напоминает об опасности возрождающегося реваншизма и милитаризма.

Жак Бержье родился в 1912 году. Учился в Сорбонне и Высшем национальном химическом училище. Инженер-химик, кандидат наук. С 1934 года по 1939 год работал в лаборатории профессора Андрэ Эльброннера над проблемами влияния тяжелой воды на ядерные процессы. Синтезировал полоний на основе висмута и «тяжелого водорода».

С начала войны сражался в войсках Сопротивления. В 1944 году был арестован и сослан в лагерь смерти Маутхаузен. После освобождения награжден высшими орденами Франции и многими иностранными орденами, в том числе и советскими, за крупные успехи в деле уничтожения немецких «фау» на острове Пеенемюнде.

После окончания войны вернулся к научной работе. В 1947 году получил патент на электронное управление охлаждением при реакторных процессах. Последняя из опубликованных научных работ касается математического анализа цепной реакции при массе урана, не достигающей критической.

Избран членом Нью-Йоркской Академии наук. Член-учредитель Французской Ассоциации научных писателей. Автор восьми книг.

Предисловие автора к русскому переводу

Если когда-нибудь мне придется писать историю Сопротивления, я посвящу отдельную главу советским людям, сражавшимся с фашистами на территории Франции. Русские, украинцы, армяне, люди других национальностей из Советского Союза, очутившиеся в нашей стране, самоотверженно сражались за освобождение Франции.

Первый выстрел по немецким войскам был сделан армянином. Лично мне привелось организовывать на территории департамента Соны-и-Луары отряд из бежавших в макú советских военнопленных.

Никогда не забуду я церемонии учреждения особого партизанского отряда. Красное Знамя Страны Советов скрестилось тогда с трехцветным флагом, носящим боевой Лотарингский Крест.

Один из руководителей французского Сопротивления, писатель Пьер Нор, в своей замечательной книге «Мои товарищи мертвы» подробно рассказывает о совместной борьбе французских и русских партизанских отрядов.

Гитлеризм был сломлен, наступил мир. Однако и в мирной обстановке ни на минуту не прекращалась острая борьба, борьба идей, борьба двух систем — социалистической и капиталистической, в скором времени принявшая форму борьбы за освоение межпланетного пространства.

В дни, когда был запущен советский спутник, я написал в журнале «В защиту мира» следующее:

«Было бы чудовищной несправедливостью, если бы победу над мировым пространством одержали не победители под Сталинградом, а фашистские убийцы...»

Этого не случилось, ибо в мире есть Справедливость.

Нацисту Вернеру фон-Брауну пришлось расписаться в своей технической беспомощности. Это справедливо, ибо гитлеровская Германия давно истребила или изгнала настоящих ученых, которые могли бы создать настоящие межпланетные корабли.

Некоторые уцелевшие от фашистского уничтожения европейские ученые находятся сейчас в Америке и стараются исправить первые неудачи американской науки в области освоения космоса. Америка — великая страна, и она не сказала еще своего последнего слова в этом вопросе.

Я от души надеюсь, что в области межпланетных путешествий — важнейшей проблеме наших дней! — моя страна, Франция, также примет участие. Особенно важно при этом, чтобы она не работала в одиночку, а плодотворно и самоотверженно сотрудничала бы с другими странами.

Лишь в тесном сотрудничестве народов можно открыть новые миры. Английский ученый Артур К. Кларк замечательно сказал: «Мы не потащим с собой в космос земные границы!» Этими словами я и хочу закончить свое предисловие.

Жак Бержье

Париж, 24 февраля 1960 года.

ПРЕАМБУЛА
Все, рассказанное в этой книге о деятельности группы Марко Поло-Промонтуар, — истинная правда, хотя и похоже на приключенческий роман.

Многочисленные участники организации Марко Поло-Промонтуар действовали не менее активно, чем автор, рисковали и страдали больше, чем он. Однако о них в этой книге даже не упоминается.

Тем не менее автор надеется, что он в основном правильно подвел общий, суммарный итог деятельности этой группы.

Рассказ наш начинается с того времени, когда Франция только начинала подниматься на ноги и лишь немногие французы могли помышлять о продолжении борьбы.

Самих терминов «движение» и «группа» тогда еще не существовало. Они появились позднее, когда в игру вошли политические факторы и личные честолюбия. А в тот момент — в конце 1940 года — достаточно было просто служить, служить Родине. Английские победы в Африке зародили первую, робкую тень надежды.

Никому и в голову не приходило, что война будет длиться еще пять лет, хотя уже можно было догадаться, что она будет затяжной и по ходу ее неизбежно появятся новые виды оружия. Радар в то время именовался «электромагнитным детектором». Он только что спас Англию, и немцы судорожно искали разгадку его секрета.

Время от времени поговаривали об атомной бомбе.

Жолио Кюри был под неусыпным надзором. Летом 1940 года немецкий профессор Флюгге напечатал в «Натурвиссеншафт» исследование о природе внутриатомной энергии.

Этот труд и в наши дни еще не утратил ценности, а тогда статья была громом среди ясного неба. Вскоре работать над проблемами атомной энергии начал профессор Гейзенберг (которого, кстати сказать, сейчас прочат в руководители общеевропейского Центра ядерных исследований).

Значительно раньше, когда Поль Рейно пришел к власти во Франции, Андрэ Эльброннер сказал ему: «Исход борьбы будет решаться применением новых, неизвестных видов оружия».

В дальнейшем выяснилось, что многие французы весьма торопятся вручить такое оружие фюреру.

В своей книге «Иг Фарбен» американский публицист Ричард Сесюли¹ приводит яркие картины того рвения, с которым некоторые ученые и промышленники кинулись служить немецким фашистам.

¹ Интересна также книга Ж. Дюбуа «Генералы в пиджаках».

Читатель найдет любопытнейшие детали (и вообще все подробности по этому вопросу) в протоколах судебных процессов над коллаборационистами, которые шли много позже — в 1944 и 1945 годах.

Для того чтобы правильно во всем разобраться, читатель должен уяснить себе очень существенное обстоятельство: крохотная кучка французов, о которых здесь пойдет речь, очутилась в наивыгоднейших условиях совершенно случайно. Ей довелось оказаться у самых корней предательства и измены и увидеть «продукцию» значительно раньше французской или иностранной разведки.

Работникам разведки было крайне трудно проникнуть в эти узкие, специфические круги. Кроме того, им недоставало научно-технических знаний, без которых невозможно оценить размеры угрозы, нависшей над миром.

«Все загадки кажутся детскими, когда решение вам сообщено!» — говаривал доктору Ватсону Шерлок Холмс.

Немцы и их сообщники давно проявляли повышенный интерес к определенному кругу научных проблем. Сюда относились производство и транспортировка жидкого кислорода; электронно-автоматические устройства (которые в те дни именовались «эндомеханическими», а в наши дни именуются «кибернетическими») и, кроме того, сверхлегкие насосные установки.

Сопоставляя эти факты теперь, мы видим, что предугадать основной характер новейшего немецкого оружия было нетрудно. Однако такая прозорливость в жизни встречается значительно реже, чем в романах. Мы столкнемся с таким случаем в главе о «тайне Аякса», но на деле позже — лишь в ноябре 1941 года — станут ясными основные черты нового секретного оружия немцев.

Летом 1940 года множество деловых людей из Берлина, занятых аннексией различных промышленностей — французской, бельгийской, итальянской, голландской, — серьезно обдумывали вопрос — как отнять у Соединенных Штатов южноамериканский рынок сбыта? Японцы, американцы и прочие нейтралы той эпохи тоже были не прочь получить свою долю сладкого пирога.

Как и всегда, в Берлине (безразлично, происходит это в 1940, 1943 или 1955 году) полиция не нарушала коммерции неуместными вмешательствами. Ловкий человек мог заключить в Берлине самые удивительные контракты и узнать еще более удивительные новости. Вся трудность заключалась в том, чтобы извлечь из этих россказней ту тысячную долю истины, которую они содержали. Сообщалось, что фюрер скончался от рака гортани и этот факт пока держат в секрете, что англичане закончили работу над урановой бомбой и готовы ее сбросить; что послезавтра начнется война с Советским Союзом (которая началась в июне 1941 года); что Англии грозит вторжение германских сухопутных сил, которое произойдет сразу же после того, как Ла-Манш будет подвергнут «искусственному замораживанию». Так, по крайней мере, утверждал в отеле «Адлон» итальянский журналист Вирджинио Гайда.

С легкой руки Рудольфа Гесса распространялись слухи, что тайные военные силы Тибета вступают в войну на стороне держав оси; что все мусульманские народы объявили Англии джахат (священная война Ислама). Последняя новость была, по-видимому, подсказана книгой Джона Бухана «Пророк в зеленом плаще». Судя по событиям, вскоре развернувшимся в Ираке, эта новость была не так уж далека от истины. И, наконец, передавалось, что в самые ближайшие дни будет заключен германо-французский военный союз.

Увы! И эти сведения не были полностью лишены реальных оснований.

Берлин казался фантастическим городом из романов Филипса Е. Оппенгейма¹. Лишь только Виши 1940 года было еще невероятнее: писатели — фантасты Жарри и Ромэн Руссель не смогли бы сочинить ничего подобного.

¹Известный автор авантюрных романов.

Господа верховные казначеи Виши были больше всего озабочены проблемой грядущих германских капиталовложений.

По их мнению, полная и окончательная победа держав оси должна была состояться никак не позднее января 1941 года.

К этому времени немцы и их преданные сторонники должны были чудовищно разбогатеть; необходимо было заранее подобрать надежные и выгодные места для помещения капиталов.

Люди со слаборазвитым воображением, как г. Мазюи (впоследствии расстрелянный) или г. Иоанновичи¹ (у которого тоже были неприятности, ибо успех неизбежно порождает зависть), предлагали простейшее решение: накапливать дорогостоящие предметы искусства или сырье.

¹ Промышленники, чудовищно разбогатевшие на сделках с оккупантами

Однако фантазия финансистов из Виши была более грандиозной, — они мечтали о создании предприятий «в стиле Панамского канала», как без тени юмора выразился один из них. Таким грандиозным предприятием должна была стать совместная франко-германская эксплуатация африканских богатств под флагом акционерного общества «Еврафрика».

Некий господин Рено де Калюир (он же Верн) был приглашен в это учреждение на должность эксперта по хлопчатобумажным тканям африканского происхождения. Этот счастливый случай дал Верну возможность организовать в Африке филиал нашей подпольной группы.

Подпольная группа, действовавшая под крылом а/о «Еврафрика», оказалась немалоценной для дела Объединенных наций.

Нет смысла перечислять здесь именитых немцев, используя которых, нам удавалось перегруппировывать нашу агентуру и расширять сеть радиопередатчиков. Не стоит причинять им новых неприятностей. Некоторые и сейчас готовы заняться делами того же предприятия. Еще в июне 1953 года они выступили в защиту идеи, брошенной в свое время рейхсмаршалом Герингом: идеи создания на территории французской Гвинеи мощного франко-германского авиатранспортного комбината.

Пусть, во всяком случае, эти господа прочтут в моей книге изъявления живейшей благодарности за услуги в прошлом.

В совершенно фантастическом обрамлении акционерного общества «Еврафрика» одновременно суетились: германские деловые люди, французские предатели-коллаборационисты и «эксперты» самых неясных национальностей. Эти специалисты обычно именовали себя гражданами мира или венецуэльцами.

Германская «служба порядка» изобрела особый штамп, который ставился на венецуэльские паспорта при визировании.

Он состоял из трех букв: ЭПЕ. В расшифровке это означало: экономически полезный еврей¹.

¹ По-немецки — W W I: wirtwichtiger iude

В 1940 году количество людей с такими паспортами намного превышало общую численность народонаселения Венецуэльской республики.

«Венецуэльцы» начали строительство транссахарской железнодорожной магистрали, которая закладывалась руками французских политических заключенных под палками эсэсовской охраны.

Они налаживали производство смазочных материалов из африканских минеральных масел, проектировали разработку богатейших марокканских залежей кобальта. Но больше всего их занимало размещение акций, премии учредителям, борьба за контрольные пакеты и т. д.

Если когда-нибудь опубликуют некоторые досье, хранящиеся в Танжере, это будет немалым сюрпризом для специалистов по размещению и утаиванию капиталов.

Больше всего г. Рено де Калюир интересовался — почему франко-германские компании закупают некоторые французские патенты. Оказалось, они нужны были немцам для работы над новыми видами оружия. Расплата шла акциями общества «Еврафрика».

Помнится, г. Калюир был поставлен в тупик патентом, излагающим метод производства гидрата гидразина. Лишь в 1945 году он понял, что речь шла об одном из компонентов горючего для «фау-1».

Помимо этого, г-н Калюир был поражен тем, как все эти люди были убеждены в победе немцев и считали себя «реалистами». Вернувшись во Францию, Калюир подробнейшим образом изложил все членам своей организации, произведя этим сильнейшее впечатление.

Правда, «операцию Морской Лев» (высадку на английском побережье) вполне можно было считать провалившейся. Бомбардировки по методу «ковентризации» (этот мерзкий неологизм¹ в то время не сходил со страниц немецкой прессы, выходящей на французском языке) также не приносили немцам ничего существенного.

¹Когда бомбардировочная авиация немцев стерла с лица земли английский город Ковентри, нацистская пресса, захлебываясь от восторга, обещала «ковентрировать» Британские острова полностью.

Непоколебимая уверенность немцев и французов предателей в конечном торжестве базировалась на вере в создание нового, неизвестного, сверхмощного оружия. Этой уверенности предстояло жить еще многие годы. И действительно, лишь блаженный идеалист мог предполагать, что у немцев не найдется более грозных сюрпризов, чем те, что были продемонстрированы в мае 1940 года.

Одновременно с первыми признаками зарождения «фау» союзная разведка уловила и другие симптомы, имеющие бесспорную ценность. Стал известен реестр новостроящихся заводов; были получены сведения о новых методах производства и цифры выхода продукции; чрезвычайно интересным было появление на рынке некоторых особых видов полуфабрикатов.

Не секрет, что при изготовлении люизита, одного из самых страшных боевых отравляющих веществ, остаются отходы — некоторые разновидности виниловых смол.

Другие смолы образуются как побочный продукт при выработке визолов, также входящих в состав горючего для «фау».

И вот в 1943 году немецкая химическая промышленность наводнила рынок огромными количествами этих смол — весьма показательный признак.

Такие сведения для работника разведки не менее ценны, чем сообщения о передвижении войск или военных кораблей.

Основными центрами оптовой торговли и местами, где собиралась информация, оставались по-прежнему Виши, Берлин, а также Берн и Лиссабон. О Берне мы будем говорить подробно во второй главе. Лиссабон был чрезвычайно романтизирован Питером Ченеем и другими писателями, связанными с «секретной службой». (Не совсем ясно, почему этот термин все еще имеет права гражданства. Американский писатель Дэнджерфилд предлагает заменить его «информационной промышленностью»). Во всяком случае, репутация Лиссабона сильно преувеличена. Практически он был главной дверью, через которую покидали Европу люди, не нашедшие себе места в начинавшейся борьбе.

Отличительная особенность этой войны заключалась не только в том, что любой мирный житель мог в ней погибнуть, но и в том, что каждый глубоко штатский человек мог принять участие в борьбе.

Бесполезных людей не было. От больных, прикованных к постели, от пленников в концлагерях и лагерях уничтожения, от слепых — враги получали удары, порой не менее чувствительные, чем те, что наносились союзной авиацией или отрядами коммандос.

Это была подлинно тотальная война, и уроков ее забывать нельзя! Никакие супербомбы с ядерным расщеплением, никакое биологическое оружие не сможет истребить полностью целые народы.

Последняя война показала, что погибают лишь те люди, которые покоряются гибели.

Это открытие не менее существенно, чем радар, «фау», биологическое или ядерное оружие.

Когда вокруг трех французов, о которых пойдет речь в первой главе, мгновенно и стихийно возникла безыменная тайная организация, это можно было расценить только одним образом: западноевропейскую цивилизацию преждевременно объявили мертвой и похороненной. Она поднялась на самозащиту и оказалась крепче иных тысячелетних империй.

Однако подобная отчаянная попытка могла оказаться успешной лишь при том условии, когда она поддерживалась союзниками, обладающими собственной, неоккупированной территорией.

Из таких союзников в 1940 году оставался на ногах только один — Англия. Следовательно, необходимо было наладить связь с английским правительством.

В романах все это происходит чрезвычайно просто: английская «Интеллидженс сервис» вездесуща, ее агенты проникают всюду, и связаться с ними — пустяковое дело. В это твердо веруют английские романисты, а также немецкая пропаганда. В действительности организации «Интеллидженс сервис» не существует вообще, она выдумана. На деле есть армейская служба разведки (М. И.) и аналогичные службы при морских и воздушных силах. Кроме них, в те времена были созданы две организации специально для оккупированной Франции — «РФ» и просто «Ф».

Занимались они преимущественно вопросами саботажа.

Даже обладая превосходнейшими связями и знакомствами, найти кого-нибудь из этой агентуры в неоккупированной зоне было очень нелегко. И причина была не в грозящей нам опасности — полиция Виши охотно закрывала глаза на наши действия. Немецкая контрразведка в неоккупированной зоне была в значительной степени подавлена нашими боевыми группами. Иногда они могли даже расстреливать тайных нацистских агентов, и никто им не мешал. Интересующихся этими вопросами мы отсылаем к книге Пьера Нор «Мои товарищи мертвы».

Трудность состояла в том, что число квалифицированных британских агентов во Франции тех дней было очень невелико.

Мы относили их малочисленность за счет секретного соглашения между Даладье и Хор Белишем в 1938 году. Это соглашение было прелюдией к заключению тотального англо-французского военного союза. Предполагалось, что там был пункт, по которому англичане отозвали всех своих секретных агентов из Франции, а французы — из Англии. Правда, официального подтверждения эта версия так и не получила.

Во всяком случае, нам пришлось собственными силами собирать материал, необходимый для создания хотя бы приблизительной картины европейской действительности к концу 1940 года.

Начнем с Польши. Эта страна продолжала сопротивляться немецкому террору.

Достаточно ознакомиться с протоколами и стенографическими отчетами нюрнбергского процесса, чтобы понять, чем были для Польши немецкая оккупация и установленный ею режим.

Масштабы этого стихийного ужаса невозможно себе представить, невозможно изложить на бумаге. Однако даже и в этом десятом круге Дантова ада, люди продолжали бороться. Им удалось наладить связь с военной организацией польских эмигрантов во Франции, и Франция помогла в установлении и поддержании этой связи.

Поляки сыграли огромную роль в борьбе против «фау» и стяжали в ней бессмертную славу. Бернард Ньюмен в своей книге «Они спасли Лондон» воздает честь полякам, участвовавшим в борьбе против «фау». И честь эта заслужена.

Страшная правда о том, что происходило в Польше, укрепила во многих французах волю к продолжению борьбы. Надо было только увидеть эту правду и суметь в нее поверить.

Германия к концу 1940 года определилась как страна, в которой, как ни странно, нам проводить работу было легче, чем на оккупированных территориях. Служба безопасности «СД» и гестапо были чрезвычайно действенны против коренных жителей, но совершенно бессильны перед потоком пришельцев, наводнивших страну. На приезжих не было заведено ни дел, ни картотек, не за что было ухватиться пресловутой немецкой аккуратности. В лагерях для военнопленных непрерывно готовились и осуществлялись побеги и организованные бунты. За пределами рейха немецкие антифашисты (а такие были тоже!) начали вновь организовываться.

В Бельгии борьба шла полным ходом. Многочисленные тайные организации использовали против врага все возможные средства. Среди этих организаций особенно выделялась «Красная капелла» (Die rote Kapelle ). Казалось, предатели ни в одной стране не обнаруживались так четко и не наказывались так быстро, как в Бельгии. Начиная с 1941 года, ценные разведывательные данные шли из Бельгии непрерывным потоком.

Также и в Нидерландах тайный антифашистский фронт делал свое дело. Позднее предательство и непозволительные ошибки английской секретной службы несколько раз обезглавливали голландскую организацию, но она неизменно возрождалась вновь.

Из Дании и Норвегии поступала информация о ходе ядерных исследований, — но это уже другой рассказ, к тому же в значительной степени уже рассказанный¹.

¹ См. Альсос. «Битва за тяжелую воду», книга и сделанный по ней фильм.

Свое путешествие во времени и пространстве вокруг Европы 1940 года мы, естественно, заканчиваем во Франции.

О французском Сопротивлении говорилось и писалось немало. Эта книга отнюдь не претендует быть его историей, да такую историю в наши дни и невозможно написать.

Приходится признать, что исторически достоверно о французском Сопротивлении мы не знаем почти ничего. Какие-нибудь «Свидетели Иеговы» или заговор Жоржа Кадудаля известны французской читающей публике гораздо лучше.

Андрэ Эльброннеру довелось присутствовать при зарождении одного из тысяч крохотных ростков будущего Движения. Один офицер из Пятого Бюро сказал ему 5 июня 1940 года: «Я уезжаю в Калэ организовывать сопротивление». Мы никогда больше не слышали ни об этом человеке, ни о том, как он выполнил задание.

Если эта книга попадется на глаза кому-нибудь из тех, кто участвовал в этой организации, мы убедительно просим его связаться с Комиссией по изучению Сопротивления, которая создана при Министерстве национальной обороны.

Вот еще один «росток». В оккупированном городе Аббевиле летом 1940 года кто-то начал стрелять по немцам из пистолета системы «эрсталь» калибра 7,65.

Этот человек регулярно убивал по одному немцу каждый месяц, и до сих пор никто не знает, кто он был,

Таких случаев были тысячи.

Даже если начать описание с позорного перемирия, заключенного в конце 1940 года, и то придется одновременно идти по тысяче запутанных следов, разбираться в десятках тысяч сложнейших историй. У меня не было этих возможностей, поэтому я и ставил перед своей книгой иные цели.

Пафос французского Сопротивления отлично передан английским поэтом С. Д. Льюисом в следующих строчках:

Нас не вели ни слава, ни безумье, Ни месть, ни деньги. Мы пришли затем, Что не попалось нам другой дороги, Иной дороги, видимой глазам. Мы не могли иначе поддержать Мерцающий светильник человека, И наш полет — как подтверждают звезды - Был ярче звезд, быстрее и короче...

Очевидно, полностью отделить Сопротивление от той несколько специальной деятельности, о которой пойдет речь, невозможно. Да это и не нужно. Ее многочисленные персонажи участвовали в Сопротивлении в различных званиях и различных областях. Естественно, что многие их подвиги и приключения оказались вне рамок нашего рассказа.

1

В ЛИОНЕ НАЧИНАЕТСЯ ОБЛАВА

Лион надо любить.

Этому городу туманов и празднеств, тайн и колдовства суждено, было стать столицей Сопротивления. В других городах места, где проливалась кровь, отмечены мемориальными дощечками. В Лионе их нет. Здесь на каждом доме пришлось бы повесить по нескольку досок. Нигде не была так густа сеть Сопротивления, как в этом городе-зарослях, городе-маки.

Когда в Лионе вы открываете дверь, за ней может оказаться все что угодно: часовня или собачье кладбище, монастырь или институт ядерных исследований, склад оружия или лаборатория алхимика.

В ноябрьский вечер 1940 года открылись двери каретного сарая, стоявшего во дворе некой виллы в квартале Круа-Русс.

Два скаута ввезли в сарай на ручной тележке ящик с четкой надписью: «Медицинское электрооборудование». Затем скауты ушли, а трое мужчин начали в сарае поспешно проверять электрическую схему привезенного аппарата.

Медицина здесь была ни при чем: аппарат оказался попросту подпольным радиопередатчиком, мощным и — по тем временам — самой совершенной системы, хотя и самодельным.

Наладив аппарат, трое разрешили себе минуту отдыха. Воспользуемся ею, чтобы отрекомендовать читателю основных действующих лиц этой книги.

К шестидесяти годам Андрэ Эльброннер сделал столько изобретений и открытий, что их было бы достаточно на несколько жизней. За работы по жидкому воздуху, коллоидальным медикаментам и лампам ультрафиолетовых лучей он был удостоен золотой медали франклиновского института.

Этот человек первым предложил использовать тяжелую воду для ядерных реакций и предсказал, что война закончится взрывом атомной бомбы.

Альфред Эшкенази успел к тридцати годам заложить основы той науки, которая сейчас именуется кибернетикой. Еще в 1938 году он получил патенты на автоматические импульсные приборы, без которых было бы немыслимо создание электронных калькуляторов наших дней, как и «роботов» любого вида. У Альфреда был врожденный талант к электронике.

Третьему участнику группы, физику Жаку Верну, суждено было стать доктором Ватсоном этого трио.

Неизменно веселый, наделенный неисчерпаемым оптимизмом, Эльброннер был в тот вечер тревожен и мрачен. Он недавно вернулся из Швейцарии и там, в высших промышленных сферах, встречал множество людей, убежденных в немецком триумфе.

— Бросьте, Андрэ! — сказал ему Эшкенази. — Эти безумцы неизбежно ввяжутся в драку с Соединенными Штатами и Советским Союзом. Не думаете же вы, что Европа, как бы хорошо она ни была организована, сможет успешно бороться против союза, включающего в себя все остальное население земного шара?

— При обладании новым оружием в этом нет ничего невозможного. До сих пор немцы умело насаждали измену в рядах противника. Их танки, пикирующие бомбардировщики «штукас», парашютные десанты — все это применение давно известных принципов. Но если у немцев есть что-то доподлинно новое... их противников может постигнуть участь ацтеков и инков, которые погибли оттого, что не знали ни кавалерии, ни огнестрельного оружия...

— Вы думаете о ядерной энергии? По работам немецких физиков ясно, что атомной бомбы у нацистов нет.

— Конечно, нет! — ответил Эльброннер. — Будь у них взрывчатое вещество ядерного происхождения, самоубийство было бы для нас единственным разумным исходом... Но у них есть нечто другое, в чем они крепко уверены. Это другое требует огромных количеств жидкого кислорода.

— Газ, замораживающий все в пораженной им зоне, невозможен по законам термодинамики! — запротестовал Эшкенази. — И ледяной мост через Ла-Манш тоже!

— И все-таки я знаю, что оружие «X» существует не только в больном мозгу фюрера, — с убеждением сказал Эльброннер.— И я настаиваю на этом. Верн и вы все время требуете продолжать борьбу... Так вот, мне кажется, сейчас нельзя ничем так помочь англичанам, как созданием организации, которая разберется в немецких чудесах. Таково же мнение вашего друга из Тулузы, того, который в августе месяце ходит в габардиновом плаще.

— Вы говорите о Фабьене? — спросил Верн. — Что ж, у него часто возникают правильные мысли. Впрочем, вы тоже правы.

— Не может быть! — усмехнулся Эльброннер. — Первый раз в жизни я слышу, что вы со мной согласны!

— Вы правы в том, что война только начинается, — разъяснил свою мысль Эшкенази. — И в том также, что это война ученых. Швейцария и неоккупированная Франция представляют богатейшие возможности для сбора информации. Нам повезло: мы свободны и находимся на удобных позициях!

— Не забывай, что у тебя есть жена и дети, — возразил Верн.

— Так что же? Они поймут, что, как сказал старик Черчилль, лучше умереть стоя, чем жить на коленях!¹

¹ За несколько лет до Черчилля эту фразу сказала Долорес Ибаррури. (Примечание автора).

И Верн перестал спорить. В этом тихом городе опасность казалась далекой, почти нереальной. Немногочисленные агенты гестапо были известны наперечет. Совсем недавно одного из них выследили и убили, чтобы, как выразился впоследствии Пьер Нор, «люди не забывали, чем пахнет предательство».

* * *

Два дня спустя Верн стоял, поднявши руки, в нейтральной зоне между Моэльзюла и Аннемассом. Двое пограничников наставили на него револьверы.

Берн попался, возвращаясь нелегально из Швейцарии, где его снабдили пропагандистскими материалами и запасными радиодеталями.

— А бриллианты? — спросил один из пограничников.

— Какие еще бриллианты? — удивился Верн. До конца своих дней не суждено ему узнать, о каких бриллиантах шла речь.

Пограничники перерыли чемоданы, увидели, что они набиты книгами и союзническими листовками, и немедленно отпустили Верна. Разумеется, такой счастливый исход вовсе не был обязательным. После того, как аналогичные неприятности постигли Эльброннера и Эшкенази, друзья призадумались. Всем троим стало очевидно, что они не больше чем любители, дело их может легко провалиться и им следует изучать конспирацию с самого начала, с азов.

Они уяснили себе, что добрая воля и мужество сами по себе ничего не решают — этого недостаточно. Современная тайная организация сопротивления не может существовать, не опираясь на классический треножник: Передачи — Связи — Документы.

Если эти три обязательных элемента не обеспечены, ни люди, ни деньги, ни оружие никогда не приведут ни к чему значительному.

В первую очередь тройка занялась радио. Эшкенази и Верн собственноручно изготовили несколько передатчиков, по типу которых впоследствии было создано довольно много других.

Одна местная фабричка изготовляла генераторы помех.

Пользуясь ими, немцы глушили радиопередачи союзников и мешали французам слушать Лондон. Руководство фабрики стало выписывать радиодетали в сверхкомплектных количествах. Они питали наши мастерские и помогали службе радиопередач.

Верну удалось раздобыть в Париже несколько американских «ламп-желудей». Эти крохотные приборы генерируют ультракороткие волны. Подобно свету, эти волны распространяются по прямой, в то время как более длинные волны отражаются от ионизированного «хэвисайдова слоя», который со всех сторон окутывает нашу планету.

Ультракороткие волны обладают тем неоценимым преимуществом, что они не детектируются, то есть место их зарождения невозможно обнаружить.

Именно такой прямолинейный пучок радиоволн мы протянули от местечка Лимонэ, стоящего на горе над Лионом, до самой Швейцарии.

В конце ноября 1940 года радиосвязь начала работать.

Спустя некоторое время нам пришлось передвигать лучевой пучок — он отражался от металлических опор линии высокого напряжения.

— Так можно нащупать и самолет! — сказал Верн.

— Открыл Америку! — фыркнул Эшкенази. — Англичане наверняка давным-давно применяют этот способ!

Ни тот, ни другой еще понятия не имели о радаре, хотя случайно натолкнулись на его основной принцип. Не знали они также, что их экспериментальная установка почти в точности предвосхищала ту, которой позднее, в 1950 году, предстояло улавливать радиоволны, поступающие с иных планет и из межзвездного пространства. Достаточно было доли внимания и некоторого количества свободного времени, чтобы на плоской вершине Лимонэ зародились начатки новой науки — радиоастрономии.

Наша установка могла, в случае экстренной надобности, передавать известия в Лондон через Берн. Но далеко не весь материал может быть передан по радио.

Перед нами вскоре встала задача — как быть с объемистыми документами, планами, образцами, фотографиями? Как наладить их передвижение между Лионом, Парижем, Берном и Лиссабоном?

Тогда появились добровольцы. Преимущественно это были женщины. Они несли свою трудную службу с героической преданностью делу, и многие теряли при этом свободу, а порой и жертвовали жизнью.

Переход демаркационных линий и пограничных зон потребовал от нас невероятной изобретательности, а порой и остроумия. Известна история о покойнике, мирно пересекшем границу в своем гробу. Оказавшись в Швейцарии, покойник воскрес и превратился в агента связи, снабженного ценными документами. Если эта история и приукрашена, то абсолютно точна другая. Небольшой рулон заснятой микропленки в оболочке соответствующего цвета был подклеен к жировым складкам на шею живой свинье. Свинья-путешественница несколько раз благополучно пересекала государственную границу, охранявшуюся двойной — французской и немецкой — пограничной стражей.

Абсолютно достоверна также история ультрасекретного документа, который путешествовал в поезде Париж — Лион, спрятанный в уборной за зеркалом.

Иногда — особенно в южной зоне — достаточно было обыкновенной почты. Существуют особые разновидности симпатических чернил, которые остаются загадкой для самых опытных цензоров. Эта система широко применялась в начале 1941 года.

Выяснилось, что службу добывания фальшивых документов на ноги поставить труднее. Лондонский штаб Сопротивления всегда склонен был к недооценке этого важнейшего дела. Бумаги, которые мы получали из Лондона, были, как правило, совершенно непригодны. Пришлось самим собрать огромную груду документов — удостоверений личности («карт д'идантитэ»), продуктовых и табачных карточек, справок о демобилизации, свидетельств о рождении и прочее.

«Мастерские» были организованы несколько позднее.

В них работали самоучки, за короткое время достигшие в своем хитром мастерстве настоящего совершенства.

Затем возникла необходимость в «живых» удостоверениях.

«Живое» удостоверение — не простая вещь. При аресте чаще всего дело не ограничивается только поверхностным ознакомлением с предъявленным документом, Полицейский снимает телефонную трубку: «Алло! Говорят из полицейского комиссариата квартала Гро-Кайу. Это что, мэрия Фуйи-лез-Уа? Скажите, вы выдавали 5 января 1941 года удостоверение личности за номером 1001 на имя Куржю, Непомюсен-Зефирин, родившегося в Ландерно, 15 декабря 1907 года?»

Фальшивое удостоверение не может выдержать такой проверки, если только г-н Куржю, Непомюсен-Зефирин, 1907 года рождения, не существует на самом деле.

Необходимо, следовательно, снимать подробные копии с подлинных, «живых» документов. Если даже у вас заведется в мэрии сообщник и телефонные ответы будут утвердительными, трудности на этом не кончаются. Большое число вопросов, поступающих в адрес мэрии Фуйи-лез-Уа, рано или поздно привлечет к себе внимание.

Потребовалось искать новые средства. Чрезвычайно полезным оказалось привлечение ювелиров.

По закону при покупке или продаже золота и драгоценностей необходимо предъявление документов и тщательная регистрация последних. Списки, ведущиеся ювелирами, помогли нам узнать множество подлинных имен, которые пригодились нашим мастерам при изготовлении удостоверений.

Что касается бланков, то в них мы не испытывали недостатка. В свою бытность начальником Главного управления национальной статистической службы генерал Кармий (впоследствии арестованный и умерший в немецком концлагере) успел передать нашей организации пять тысяч бланков удостоверений личности для мужчин и женщин в возрасте от двадцати до шестидесяти лет. Вплоть до 1944 года все наши сотрудники были снабжены подлинными документами, лишь имена и прописка были в них «липовыми».

Проживание по фальшивому документу накладывает на человека ряд обязательств. Необходимо помнить, как звали ваших отца и мать, надо знать назубок всю историю персонажа, роль которого вы играете. Надо выработать для этого персонажа правильное поведение, выработать своеобразную речь, — словом, вжиться в атмосферу чужой жизни.

Великий русский артист и режиссер Станиславский заложил основы метода, принесшего славу почти всем крупным актерам современности. Создатель роли обязан представить себе всю прошлую жизнь персонажа, прожить ее заново. Лишь тогда слияние актера и персонажа может быть полным.

Известному кинорежиссеру Андрэ Кайатту понадобилось, чтобы актер играл забитого, нищего человека, неудачника, страдающего «комплексом неполноценности». И вот актер долгое время ездил в метро в рваных штанах и облезлом пиджаке, пока всей душой не ощутил себя отверженным и неудачником, погубившим свою жизнь.

Для живущего по фальшивым документам знакомство с системой Станиславского и умение применять ее совершенно необходимы. Это проверено на множестве случаев. Даже если участник подпольной организации попадал в гестапо, то при точном слиянии с персонажем, которого он воспроизводил, его не удавалось разоблачить.

При трагическом исходе человек так и умирал в созданном образе.

Живущий по фальшивым документам должен всегда помнить, что чужой жизнью могут жить и другие люди. Он обязан быть зорким и не доверять маскам, под которыми всегда могут скрываться самые неожиданные личности.

Это испытание нельзя назвать легким, но оно весьма обогащает человека. То, что мы иногда именуем «повседневной банальностью», на самом деле не существует. Это — лишь синоним человеческой близорукости, неумения наблюдать.

Микроскоп и телескоп открывают нам диковинные миры в капле дождевой воды, горсточке пыли или уголке ночного неба. Совершенно так же опытный наблюдатель, вытренированный нелегальным положением, в самых «скучных» и «повседневных» явлениях находит необычайность и таинственность, которые неизменно нас окружают.

Вопросы связи не менее существенны, чем фальшивые документы или радиопередачи. Обеспечить связь весьма трудно: слишком много на свете людей, любящих мелодраматические эффекты. Иной человек даже для короткого переезда в машине непременно вооружится пистолетом, — и первому же жандарму он покажется подозрительным по таинственному выражению лица.

Превосходными связными бывают женщины. Как правило, они умеют быть менее заметными, чем мужчины.

Лишь в том случае, когда надежно обеспечена триада Передачи — Связи — Документы, активная деятельность может начинаться.

Теперь, когда нацизм искусственно возрождается, небесполезно рассказать о том, как сплотились, сопротивляясь немецкому гнету, остатки разных группировок, объединенных одной идеей.

В 1940 году стихийно образовался блок немецких антифашистов и участников французского Сопротивления, и лишь тогда ценная для союзников информация полилась мощным потоком.

В течение войны 1939 —1940 годов, а еще больше после ее окончания, между «деловыми кругами» Германии и Франции завязались теснейшие связи. Поступала ценная информация.

Это не были данные старинного, классического шпионажа о дислокации войск или планах крепостей. Современный стратегический материал скорее напоминает ценное сырье, требующее тщательной обработки. В него включались сведения о новых заводах, новых научно-исследовательских учреждениях, о перемещении ученых и десятки еще более косвенных, более приблизительных данных.

Использовать их могли лишь люди, знающие промышленность, или ученые. Для них многое становилось ясным, но офицеры бывшего Пятого Бюро (которое в романах именуется «Вторым Бюро» или «Службой разведки») частенько становились перед этим материалом в тупик.

Впоследствии нам удалось «просветить» некоторых из них. Огромное большинство наших информаторов («наших уважаемых корреспондентов», как говорится в мирное время) состояло из мужчин и женщин, выполнявших разведывательные задания чисто дилетантскими методами.

Например, Дюбуа «Пантера» начальник скаутов в прошлом, а в гражданской жизни фабрикант поясных ремней, работал в комнатушке, расположенной почти на самой крыше огромного жилого дома. Кроме него, в этом доме размещались еще четыре активных группы Сопротивления, но ни одна из них не знала о соседних.

В жилище Дюбуа вела длиннейшая лестница, не освещавшаяся ни днем, ни ночью. Ощупью взобравшись по ней, вы стучали в дверь, и вам открывал древний китаец, у которого были два помощника китайца. (Все они — видные ученые, в настоящее время — руководят ядерными исследованиями у себя на родине).

В задней комнатке Дюбуа изготовлял свои пояса... и одновременно собирал информацию, укрывал беглецов из оккупированной зоны и устанавливал рискованнейшие связи. Несмотря на вопиющее нарушение всех законов конспирации, Дюбуа продержался до самого конца войны.

Преподобный отец Б., ученый доминиканец, владел автоматом ничуть не хуже, чем молитвенником.

Нам долго не удавалось убедить его в том, что при сборе информации стрельба противопоказана. Отец Б. стремился неуклонно исполнять роль божественного правосудия. Однажды, расстреляв приговоренного предателя, он с удовлетворением сказал Верну: «Готово дело. Пусть теперь сам объясняется со Стариком!» Эта малопочтительная кличка относилась к богу-Саваофу.

Бывший скаут и бывший священник были первыми людьми, примкнувшими к нашей троице. Дальнейшее пополнение было не менее пестрым. Среди него была и некая содержательница весьма малопочтенного заведения. В 1940 году она отказалась впустить к себе немецких офицеров из Комиссии по перемирию. Захлопнув двери перед носом этих господ, она поставила «Марсельезу» на механическом пианино, без которого такие заведения не обходятся.

На протяжении ряда лет эта дама была для нас драгоценным «почтовым ящиком».

Позднее в нашей группе появился настоящий «боевой парень». Его звали Грегуаром, в прошлом он был помощником у Джэка Даймонда в Буффало¹. Грегуара отличал страшный шрам на лице. С собой он носил пистолет фантастических размеров. Калибр этого орудия был около 10,35, не меньше.

¹Джек Даймонд был преемником знаменитого Буффало Билла, создателя циркового концерта на тематике «дикого Запада».

Появление Грегуара дало нам возможность удовлетворительно разрешить одну из проблем, немаловажных для молодой организации, — проблему колеблющихся.

Что делать, если человек, тянувшийся к Сопротивлению, внезапно передумывает и начинает отходить? Он опасен, ибо кое-что уже знает и может при случае проговориться. В этой ситуации краткий визит Ужасного Грегуара быстро ставил все на свои места. Вот как он сам рассказывал о таких беседах:

— Звоню, он открывает дверь. Приставляю свой «люгер» к его пузу и говорю вежливо: «Могу я сказать вам два словечка наедине?» Мы входим, я беру его за шиворот и стукаю раза два об стенку. «Ты собираешься болтать? — спрашиваю я. — А знаешь ли ты, что при слиянии Роны и Соны ежедневно вылавливают трупы? Это все предатели, а приканчиваю их я». Тот, конечно, стучит зубами и клянется молчать, как рыба. Тогда я ухожу, но на пороге останавливаюсь и повторяю: «Берегись! Мы, люди из Интеллидженс сервис, никогда и ничего не прощаем!..»

Самые разнообразные люди примыкали к нашей группе в дальнейшем: почтенный инженер из окружения самого г-на Бедо¹, крупный историк, специально изучавший Сопротивление в эпоху Жанны д'Арк. Был и шведский журналист, любивший Францию; был баварец, носивший историческое германское имя; был французский генерал, был известный русский писатель, был испанец — владелец гаража, был южноафриканец, живший в Гамбурге и считавшийся нацистом, были ремесленники, рабочие... и многие, многие другие.

¹ Г-н Бедо — профашистский мэр города Лиона.

Основная трудность состояла в том, чтобы успешно координировать возможности этих разных людей.

Постепенно нашей тройке удалось с этим справиться.

К счастью, у всех троих были личные денежные средства, приносимые патентами, проданными в Швейцарию.

Эти деньги укрепили организацию, дали нам возможность оказывать материальную поддержку тем из ее участников, которые нуждались в помощи.

К началу 1941 года организация приобрела довольно четкую структуру, но имени у нее все еще не было.

Для того чтобы усилить действенность, совершенно необходимо было установить постоянную связь между нею и руководством союзных сил.

Нам помогли некоторые дальновидные американцы из окружения адмирала Леги (пусть они найдут здесь изъявление нашей признательности), и кое-какая косвенная связь постепенно наладилась. Однако необходимо было установить постоянный и непосредственный контакт, а осуществить его мог только английский военный атташе в Берне.

Наконец, в январе 1941 года, нам удалось договориться с ним о предстоящей встрече.

2

БЕРН, МЕШОК СЕКРЕТОВ

Из Лиона в Женеву, из Женевы в Невшатель, оттуда в Цюрих, из Цюриха в Берн.

По такому маршруту Андрэ Эльброннер, Альфред Эшкенази и Верн преследовали некого английского ВИПа¹.

¹ ВИП — «Very important person». По-русски переводится приблизительно так: ОВЛ — «Очень важное лицо».

Этот господин занимался преимущественно вербовкой пилотов в истребительную авиацию. Потребовалась длительная переписка с влиятельными людьми в Лондоне для того, чтобы осуществить нашу встречу.

Андрэ произнес перед ним блистательную речь, перечислив все виды помощи, которую наша группа могла бы оказать Англии.

В ответ не последовало ничего, кроме отрывистого хрюканья «хуг!», заставившего нас вспомнить о «Молчаниях полковника Брамбла» Моруа².

²Андре Моруа — известный французский писатель и литературовед.

Тогда Андрэ вытащил из портфеля увеличенные оттиски микрофильмов, над которыми Альфред и Верн, не разгибаясь, работали полмесяца. На этих пленках были запечатлены почти все разведывательные данные, которые удалось раздобыть нашей группе к январю 1941 года. На лице высокопоставленного британца что-то дрогнуло, и он удосужился проронить слово, одно-единственное слово:

— Сколько?

Встреча наша происходила в помещении экспортно-импортного бюро города Берна. Этой респектабельной конторе едва не пришлось стать очевидицей нешуточной потасовки. Альфред непременно хотел влепить ВИПу оплеуху, и Верну с трудом удалось удержать друга. За это время Андрэ (говоривший по-английски, как англичанин) успел разъяснить нашему собеседнику, что наше стремление помочь союзникам диктуется отнюдь не денежными интересами. Подумав, ВИП произнес:

— Здесь же, в то же время, через пятнадцать дней.

И ушел. Быть может, запроси мы за свои пленки пять тысяч фунтов стерлингов, эти пятнадцать дней можно было бы сэкономить. Так или иначе, температура второй встречи была совершенно иной. Кроме нас и ВИПа, присутствовал английский офицер высокого ранга. Мы обменялись явками, паролями, шифрами, условились о технике радиопередач и посылки почты. Английские специальные органы получили инструкции об оказании нам немедленной внеочередной помощи.

Уходя, офицер сказал нам:

— Очень сожалею о недоразумении при первой встрече. Мы тогда не знали, что имеем дело с джентльменами...

Теперь, спокойно оценивая обстановку тех дней, мы можем считать позицию наших собеседников вполне извинительной. В те времена (как, впрочем, и сейчас) Берн был одним из центров мирового шпионажа, настоящим мешком секретов. Не жалея денег, можно было получить любую информацию. Она могла оказаться истинной или фальшивой, в этом надо было уметь разобраться.

За деньги вам принесли бы досье об американской атомной подводной лодке, о проектирующихся искусственных спутниках планет — о чем угодно.

Швейцарское правительство весьма бдительно охраняет собственную государственную безопасность от пришлых шпионов или предателей. Но у него нет ни возможностей, ни большой охоты заниматься охраной государственных интересов других стран.

Не так уж часто, но в Берн все же прибывали обладатели различных тайн, стремящиеся превратить их в деньги.

Иногда масштабы этих сообщений были поистине удивительными.

Теперь, когда связь с Англией была установлена, наша группа могла бросаться в битву. Три француза и горсточка разноплеменных европейцев, сплотившаяся вокруг них, возобновляли прерванную ненадолго борьбу. Борьба... Любимое слово Жоржа Клемансо... С Клемансо в годы первой мировой войны пришлось немало поработать Андрэ Эльброннеру... Для большинства европейцев это слово только начинало становиться понятным.

В предстоящей борьбе на долю Андрэ выпало важнейшее дело восстановления связей и контактов, которых не смог бы завязать никто другой. Андрэ был хорошо известен в Германии как ученый, как ученик и друг знаменитых Нернста и Оствальда.

У него были обширные знакомства в научных и высших промышленных сферах райха. Захоти Андрэ стать предателем или хотя бы просто скомпрометировать себя, он немедленно получил бы высокий научный пост в нацистской «новой Европе». Многие его сотрудники и бывшие друзья так и поступили.

Андрэ избрал иной путь. Непрерывно рискуя жизнью, он использовал свои знакомства для того, чтобы создать контакт со всеми крохотными ячейками Сопротивления, которые только еще начинали зарождаться во Франции, Германии и Швейцарии. Во Франции он установил связь с движениями «Освобождение Юга» и «Освобождение». В Германии — с некоторыми группами дальновидных промышленников, которые уже тогда поняли, что нацисты ведут Германию к гибели.

Многие французские офицеры, работавшие в штабе Сопротивления, помнили Андрэ со времен Клемансо и знали, что на него можно положиться. К марту 1941 года Андрэ удалось организовать непрерывный поток ценной информации, касавшейся как оружия «X», так и других важных вопросов.

Примерно к этому же времени Андрэ начал догадываться о сущности нового германского оружия. Он полагал, что это самолет без летчика, самолет-робот. Оставалось установить природу этого оружия, решить, что это такое: снаряд или ракета?

Несмотря на некоторые успехи, Андрэ Эльброннер не был полностью удовлетворен своей разведывательной деятельностью.

Немало времени и сил он уделял организации нарождающегося Сопротивления. Сколоченные им молодежные группы провели первые значительные акты саботажа в обеих зонах — оккупированной и неоккупированной. Эта работа иногда приносила нежданные плоды. Ликвидируя последствия саботажных операций, технический персонал заводов, работавших на немцев, порой раскрывал секреты такой важности, что активные действия на этом предприятии приходилось прекращать: не надо было мешать разрешению технических проблем, сущность которых уже была нам известна. Мы старались поберечь людей, которые снабжали нас такими важными сведениями.

Микрофильмы, содержащие информацию, начали накапливаться с удивительной быстротой. Остро встал вопрос о том, как переправлять их из Франции в Лондон.

Попутно, при содействии адмирала Леги, нам удалось передать несколько донесений абсолютной точности президенту Рузвельту.

В этих документах Андрэ Эльброннер напоминал президенту о том, как, путешествуя по Соединенным Штатам в 1917 году, он подсказал несколько идей только что созданному Национальному Комитету по воздухоплаванию. Советы эти оказались, видимо, ценными. В 1917 году в Америке почти не существовало ни авиационной, ни химической промышленности. За прошедшие двадцать три года обе они стали играть виднейшую роль в народном хозяйстве Соединенных Штатов.

Дальше в документах излагались соображения Андрэ о том, что рано или поздно немцы неизбежно атакуют США, применяя новые, сильно действующие виды оружия.

Было необходимо организовать действенную разведывательную службу на европейском континенте, так как существовавшая ранее разведывательная сеть показала себя совершенно беспомощной и бесполезной.

Этот документ, как и многие другие, достиг цели.

Вплоть до разрыва дипломатических отношений между США и правительством Виши, наши материалы поступали в Вашингтон бесперебойно. Весьма вероятно, что ими была подсказана организация АСС («Американской Секретной Службы»), которая в наши дни переименована в СИА («Central Intelligence Authority »).

Что касается Альфреда Эшкенази, то его деятельность в тайной войне вскоре приобрела еще более активный характер. Он совершал нелегальные путешествия в северную зону, передавая катушки с нашей «почтой» нашим единомышленникам, поддерживающим с Англией прямую связь морским путем. Альфред несколько раз (и вполне благополучно) ездил в Лиссабон и Мадрид. Эти путешествия были значительно менее опасны, чем его появления в Париже. В столице Франции всегда могли произойти самые необыкновенные встречи. В 1941/42 годах еще действовало правило: достаточно вам простоять подольше на площади Пантеона, чтобы увидеть знакомых. Из Парижа Альфред всегда привозил новости — иногда трагические, а иногда комические.

Господин Игрек внезапно оказался мексиканцем, и теперь гестапо ничего не может с ним поделать. Господин Зет таинственно исчез; зато господин Икс сделал блестящую карьеру в новом качестве необуддистского жреца или писателя неоэкзистенциалиста.

В туманный весенний вечер 1941 года на станции метро Барбэс был произведен первый по счету выстрел в немецкого офицера. Стрелял Фабьен, и его выстрел стал сигналом перехода к открытой войне. Разумеется, и гестапо сделало из этого выстрела все необходимые выводы.

Альфред немедленно принялся организовывать боевые группы, находившиеся в связи с движением Сопротивления. В этой книге не стоит освещать роли Альфреда в зарождении тайной армии или ее Объединенного Руководства.

Достаточно сказать, что короткий период времени между февралем и октябрем 1941 года стал решающим не только для нас, но и для всех движений Сопротивления. Смутные до того времени идеи приобрели реальность, планы претворялись в действие. Опасности стали очевиднее. Они оказались достаточно серьезными, чтобы оттолкнуть от борьбы болтунов и любопытных.

Механизм сбора информации начал работать целеустремленно и четко... и немедленно возникали политические проблемы.

Необходимо было установить связь с Комитетом свободной Франции, которым руководил в Лондоне генерал де-Голль.

Мы отлично знали о существенных разногласиях между генералом де-Голлем и союзниками. Но почти для всех французов, независимо от политических убеждений, входивших в нашу группу к началу 1942 года, с именем генерала де-Голля были неразрывно связаны все упования на освобождение Франции.

Напомним, что Комитет Свободной Франции отнюдь не являлся правительством. Соединенные Штаты признали псевдоправительство Виши и держали там свое посольство.

Канада тоже прислала в Виши своего посла.

У Лондонского Комитета Свободной Франции не было ни денег, ни дипломатических полномочий, ни вооруженных сил, ни разведывательной службы. Все это предстояло создавать на гладком месте.

Тем не менее факт остается фактом. Сегодняшняя Франция существует лишь потому, что существовали свободные французы. Это они в 1944 году, немедленно после высадки союзников, сумели создать собственное Временное Правительство, тем самым избежав судьбы Италии, надолго оказавшейся под властью союзной военной администрации.

Эти истины, достойные м-сье де ля Палиса¹, слишком рано начинают забывать. Люди, которые сейчас громче всех кричат о необходимости защитить независимость Франции от Вашингтона или Москвы, совершенно забыли о том, что в 1940 году сами они состояли на немецкой службе в рядах чиновников Виши.

¹Бернар де ля Палис — средневековый полулегендарный маршал и коннетабль Франции, вошел в историю благодаря своей любви к непреложным истинам. В одной старинной песенке говорится: «М-сье де ля Палис очень тяжко заболел, но сообщил уверенно: за полчаса до смерти он еще будет жив!»

В 1940—1941 годах (особенно до вступления в войну Советского Союза!) де-голлевский Комитет был нашей единственной надеждой. В нем было немало дилетантов в политике, дипломатии, секретной службе... Но что нам оставалось делать? Почти все профессионалы оказались на службе у врага. Пришлось искать связи с лондонскими любителями и дилетантами. Это стало вскоре абсолютной необходимостью.

Мы быстро поняли, что никогда, ни при каких условиях, ни Англия, ни Америка добровольно не свяжут нас со Свободной Францией.

В 1942 году (как и сейчас) хорошее разведывательное бюро (да еще бесплатное!) представляло собой немалую ценность.

Эту ценность каждое правительство хотело сохранить для себя, хотя и склонно было время от времени уделять кое-какие крохи остро нуждающемуся соседу.

Неприятно говорить об этих конфликтах, но и умолчать о них невозможно. Мужчины и женщины, работавшие с нами, ежедневно рисковали жизнью, и не только жизнью: их ожидали страшные истязания. Они шли на смерть, но хотели знать, что жертвуют собой не ради американской или английской разведки.

Большинство их было французами. Собирая сверхсекретные сведения для нас, они хотели быть уверенными, что работают во имя своей родины.

Живой представитель свободной Франции стал для нас необходимым, и мы начали разыскивать его. Во Франции мы искали француза, и оказалось, что найти его — отнюдь не легкая задача. Сколько-нибудь официального представителя деголлистов не оказалось ни в Виши, ни в Берне (где ему не мешало бы, кстати говоря, находиться).

В ходе упорных розысков мы сталкивались с незнакомыми тайными организациями англичан и американцев или с гестаповцами, загримированными под людей Сопротивления.

Мы встречали маньяков (эти опаснее всего!), соприкасались со многими щупальцами бывшего Пятого Бюро, с итальянским Сопротивлением (группой Треугольник), со швейцарской политической разведкой и множеством самых различных организаций.

Нам попадалось все — кроме свободного француза!

Мы предпринимали много попыток, раскидывали сеть как можно шире. К нам не раз являлись «представители» от генерала де-Голля, но ни один не смог предъявить достаточно убедительных полномочий. Позднее мы неизменно устанавливали, что это были либо провокаторы, либо сумасшедшие.

Однажды нам померещилось, что мы напали на след настоящих, подлинных деголлистов.

Спустя недолгое время след привел нас... к нашей собственной организации. Одному из наших информаторов она была известна под другим названием.

К сентябрю 1942 года мы потеряли всякую надежду.

Сбор материалов шел хорошо, контуры оружия «X» начинали постепенно возникать из мрака... но лучшие наши агенты отказывались работать с нами, если связь со свободной Францией не будет установлена.

Между тем некоторые события, необходимые для установления этой связи, уже произошли в Глазго.

И вот, когда мы совсем отчаялись, человек, которого мы так долго искали, спрыгнул с парашютом над французской землей.

3

САЛЮТ МАРКО ПОЛО

Пьер Монроз, коренастый брюнет, француз северянин, по основной специальности был подводником.

Осенью 1942 года он терпеливо ждал, когда верфи на Клайде закончат для него постройку подводной лодки. Под флагом свободной Франции и командой Пьера судно должно было вступить в бой. Пьер был немало удивлен, когда ему предложили совершить парашютный прыжок над Францией и стать секретным агентом.

Однако сооружение подводной лодки затягивалось и не могло окончиться ранее лета 1943 года, и Пьер решил, что любая работа на пользу родине лучше вынужденного безделья.

Из Глазго Монроз переехал в Лондон и принялся готовить свою экспедицию, получившую шифрованное название «миссии Марко Поло».

Если бы радист, назначенный сопровождать Монроза, не был заранее уверен в своей гибели, пути миссии Марко Поло, вероятно, никогда не пересеклись бы с нашими.

Однажды вечером Пьер вошел в комнату своего радиста.

Тот отложил в сторону книгу по теософии и сказал задумчиво:

— Я знаю, что из этой экспедиции мы не вернемся. Хотите, займемся вместе подготовкой к новому рождению в перевоплощенном виде? Учтите, что смерть и долгие предсмертные муки должны значительно улучшить наши кармы...¹

Монроз поспешно вышел правился требовать другого радиста. Свободного не оказалось под рукой, а Монроз, как и большинство моряков, не терпел промедления.

¹ Сложный термин, заимствованный теософами из индийских религиозных вероучений. В основе кармы лежит доктрина о том, что всякое человеческое деяние награждается или наказывается в этой жизни или одной из последующих. Понятие кармы часто применяется в связи с «метемпсихозой» или учением о переселении душ.

Он спрыгнул один, без радиста, и добрался до Лиона к октябрю 1942 года.

На первых порах Монроза приютил один нотариус, старинный друг его родителей.

Постепенно Монроз начал собирать вокруг себя мужчин и женщин, из которых впоследствии сформировалась «группа Марко Поло». Получилось так, что история этой организации оказалась неразрывно связанной с борьбой за обнаружение оружия «X».

Пьер Монроз принялся искать себе радиста — и нашел Верна.

В это время наша группа еще продолжала поиски свободного француза, а обращение Эльброннера к Рузвельту начало приносить кое-какие плоды. У нас на глазах зарождалась американская секретная служба, и это событие с каждым днем все больше влияло на нашу деятельность.

Приходится признать, что первые шаги новорожденной службы были несколько наивными.

Летом 1942 года в Европу прибыл г-н Аллен В. Даллес (ныне руководящий всеми американскими секретными службами). Лишь с его помощью нам удалось привить нашим заатлантическим коллегам более современные взгляды на разведывательную деятельность. Это была нелегкая задача, ибо дух конспирации, идеи, заимствованные у «людей плаща и кинжала», были в то время глубоко чужды американцам. Нам стоило огромных трудов выручить г. Даллеса из южной зоны Франции, когда туда ворвались немцы. На пограничной станции он едва не был арестован гестаповцами. Да будет мне позволено дружески напомнить г. Даллесу, что ему не следовало обращаться с длинной речью к французским таможенникам. Это была прекрасная речь со ссылками на Лафайета¹ и генерала Першинга², но произносить ее следовало бы где-нибудь в другом месте, где она не привлекла бы к оратору столь пристального внимания.

¹ Французский аристократ и полководец, сражавшийся на стороне американцев в войне за независимость.

² Командующий американскими армиями в Европе в первую мировую войну.

В наше время американцы сумели учесть все полученные уроки, но в 1942 году их секретная служба стоила немногого. Она была укомплектована людьми, по неопытности допускавшими грубые ошибки. Ее работа была менее тонкой, чем английская...

Несовершенство американской организации сделало для нас еще более важной прямую связь с разведывательными органами сражающейся Франции. Эта необходимость обострялась еще и тем, что природа оружия «X» к этому времени успела для нас проясниться почти полностью.

Мы установили, что речь идет о самоуправляемых снарядах, движимых ракетами или моторами нового типа.

Один такой снаряд мог в 1942 году превратить в пепел любой пункт Великобритании. В 1944 или 1945 году такие снаряды уже могли бы достигнуть и американского континента.

Такое заявление тогда звучало фантастически, и мы знали, что в Лондоне и Вашингтоне оно будет воспринято с недоверием.

Однако факты оставались неоспоримыми.

У немцев работал один видный русский инженер, старик эмигрант. В июне 1941 года он начал регулярно снабжать нас материалами исключительной ценности. От него мы узнали, что на острове Пеенемюнде создан мощный немецкий научно-исследовательский центр и что этот центр занят «доводкой» нескольких видов нового и чрезвычайно опасного оружия.

Работавший в Пеенемюнде немец — тайный антифашист — добавил, что новое оружие обозначается буквой «фау» (от «Vergeltung» — мщение) и что оно почти готово...

С другой стороны мы знали, что некий С. по поручению фюрера стремится резко увеличить производство в Европе жидкого кислорода.

В разных местах северного побережья Европы, как нам сообщали, строились многочисленные пусковые площадки.

Надо было быть слепым, чтобы в сумме этих донесений не увидеть назревавшей угрозы. Тем не менее в конце 1942 года лондонский объединенный штаб союзного главнокомандования нисколько не интересовался известиями о новом мощном оружии.

Это было тем более странно, что Британское общество по изучению межпланетных полетов, созданное в Ливерпуле, давно уже занималось созданием ракет сверхдальнего действия и, естественно, описания подобных ракет должны были существовать в Великобритании.

С требованием разыскать эти досье мы обращались в четырнадцать органов союзных объединенных штабов. Однако мы и сегодня не знаем, было ли что-нибудь предпринято или нет.

Лишь значительно позднее Верховный Объединенный штаб союзников изменил свое отношение к оружию «фау», и вопросы о нем стали появляться в заданиях, исходящих из этого высокопочтенного органа.

Примерно в это время состоялась первая встреча Монроза с Верном. Монроз успел собрать вокруг себя горсточку людей, не менее замечательных, чем те, что сгруппировались вокруг Эльброннера и Эшкенази.

Среди уцелевших членов группы Марко Поло можно назвать многих — от министра до контролера лионского трамвая; там сотрудничали историк и торговка галантереей, архиепископ и уборщица парижского кино, генерал и газетчик... Перечисление могло бы затянуться надолго.

В январе 1943 года в группе Монроза не хватало радиста, который смог бы заменить оставшегося в Лондоне теософа. Одному из секретарей группы, мадмуазель Жаклин Севильяно, было поручено разыскать радиста. Однако она сама лишь недавно и нелегально появилась в Париже, где ее завербовал Дюбуа-«Пантера», о котором мы уже упоминали.

Этот Дюбуа познакомил мадемуазель Жаклин с Верном, а она организовала встречу с Монрозом. Желанный контакт был найден и установлен, полномочия Монроза оказались в полном порядке.

Не порывая связей с Лондоном (к счастью для группы Марко Поло!), Эльброннер, Эшкенази, Верн и прочие поручили Монрозу руководство своей организацией.

Так возникла (теоретически в ноябре 1942, а практически в январе 1943) объединенная, зарегистрированная группа Марко Поло, вскоре вошедшая в состав французских Тайных Вооруженных Сил (FFC)¹

¹ По-французски «Forces françaises Claudestines». Впоследствии были переименованы в FFI (ФФИ) «Forces françaises de I'lntérieur», Внутренние Вооруженные Силы. В книге имеется фотокопия с воинского удостоверения. Согласно этому документу (№ 23143) капитан Бержье (Жак) мобилизован 24 февраля 1943 года и демобилизован 19 мая 1945 года. Имеются отметки о многочисленных награждениях.

Мы очень надеемся, что когда-нибудь будет написана полная история нашей организации, а не только та ее часть, которая относится к борьбе против оружия «фау».

Первые шаги нашей группы были отмечены высоким духом братства и взаимопреданности, которые не так уж часто возникают в организациях, занимающихся шпионажем.

Этот тон определялся личностью Монроза.

В интригу и конспирацию этот человек ухитрился привнести моральный кодекс «подводного самопожертвования».

В его комнате булавкой к стене было пришпилено стихотворение, принадлежащее командиру подводной лодки «Аретуза». Оно было написано перед последним рейсом «Аретузы», тем самым, из которого она не вернулась.

Лучше, чем любое описание, воссоздают эти строчки ту атмосферу вдохновенного героизма, которым были проникнуты мы все:

Бог любит тех, кто видит цель одну. Тому принадлежат его заботы, Кто смело входит в мир слепорожденных, Как мальчуган с игрушечною саблей, Бессильный и бесстрашный бросив вызов Безмерному величию зари...

Благодаря посланцу свободной Франции, в центре нашей группы образовалось то ядро рыцарой страха и упрека, которое необходимо для создания подобной организации. Когда она уже создана, то может иметь дело с любой нечистью, не подвергаясь опасности заразиться. Нечисть должна хорошо оплачиваться, и ее следует крепко держать в руках. От времени до времени весьма полезно показывать ей, что в оккупированной стране для предателей может быть только одна мера наказания — смерть.

Но нечисть годится лишь для выполнения мелкой работы.

На любой командный пост должен быть поставлен человек, ощущающий себя человеком. В свое время немцы верно сказали: «Ремесло шпиона — благородное ремесло». Руководить в подполье могут лишь те люди, которые знают это правило и умеют соответственно себя вести.

Свойственный Монрозу идеализм отнюдь не умалял его достоинств руководителя¹. Он только заставлял его всегда быть впереди, брать на свою долю максимум риска, показывая пример остальным.

¹ Уже в январе 1943 года Монроз организовал в Компьенском лесу подслушивание германских телефонных разговоров, которое оказалось для нас чрезвычайно полезным. Устройство было подключено к телефонным кабелям. (Примечание автора).

На всей территории Франции резко усилилась активность гестапо, и нам пришлось казнить нескольких гестаповских осведомителей. Затем нами была организована эффектная ликвидация одного из комиссаров гестапо. Он заживо сгорел в трамвае. Его портфель был ловко подменен зажигательной бомбой с часовым механизмом, выполненной точно в форме этого портфеля.

Затем был предпринят налет на полицию, и нескольких арестованных освободили. При этом нам удалось договориться с полицейскими Виши, и лишь по отношению к гестаповцам пришлось применить насильственные меры.

Все вместе взятое должно было показать и друзьям и противникам, что в игру вошла некая новая сила.

Возможно, что Монроз и Эшкенази несколько увлекались насильственными методами. Один из основных принципов подпольной работы гласит, что добывание информации не должно сопровождаться операциями. Однако на практике весьма трудно бывает придерживаться этого правила. Предположим, вы организовали производство чемоданов и записных книжек, которые взрываются в руках, если их открывает человек непосвященный.

Как можно не проверить качество вашей продукции на противнике? Если у вас есть сильные боевые группы, отлично обученные группы прикрытия, как можно не наносить противнику удары везде, где только представляется возможность?

Как пример можно привести стенографированную выдержку из радиопереговоров:

Агент ННН (названный так потому, что он выпускал подпольную газетку под названием «Час Н для Гавра»¹ сообщает центральной:

¹ По-французски: «L'heure H du Havre» (3 аш).

— Вам отправлен план гаврского порта с расположением в нем кораблей.

Центральная: Получено.

Агент ННН: — Имею уточнение. На плане показано нефтеналивное судно у причала В; его там больше нет, мы его взорвали.

Центральная: Во-первых, служба информации не занимается боевыми действиями; во-вторых, вы представлены к «Кресту Сопротивления»; в-третьих... расскажите подробнее!..

Агент ННН: — Мы явились с документами от городского дезбюро для уничтожения на судне крыс. Зажгли серные шашки, заставив разбежаться экипаж. Надев противогазы, мы заложили в четырех местах зажигательные бомбы замедленного действия типа A1. Судно взлетело на следующее утро. Не забудьте внести исправления в план.

...Подобные операции, в которых шпионаж сочетался с диверсиями, наша группа проводила десятками.

Помнится, настоящая битва разгорелась вокруг одной шлюзовой плотины. Вначале группа безуспешно пыталась взорвать ее петардами, которые применяются в кавалерии. После неудачи мы все же уничтожили плотину при помощи большой плавучей мины. Эта диверсия принесла двойную выгоду: во-первых, союзное командование узнало, что германские «карманные» подводные лодки спускаются в море непосредственно по течению Роны; во-вторых, эта удобная дорога была надолго выведена из строя.

Позднее мы организовали ограбление одной Парижской фабрики, изготовлявшей для «фау» сверхлегкие электромоторы. Эта операция значительно обогатила материальную часть нашей группы. В частности, у нас появились маленькие аппараты для преобразования постоянного тока в переменный. Поскольку электроэнергия подавалась с большими перебоями, мы смогли обеспечить для наших радиопередатчиков аварийное питание от аккумуляторных батарей. Для нас это было драгоценным приобретением.

Старинный принцип, что на войне следует жить за счет противника, оказался еще более применимым в технической войне.

Было предпринято несколько нападений на аэродромы, занятые немецкой авиацией. Эти рейды преследовали двоякую цель.

Были запечатлены на пленку новые модели самолетов для Лондона. Во вражеские машины закладывались особые бомбы малых габаритов. Взрыватели этих бомб были устроены на барометрическом анероидном принципе; они действовали лишь на определенной высоте, достигнутой самолетом.

Удалось нам также добыть кое-какие данные о новых видах вооружения. В 1943 году мы передали в Лондон материалы о ракетах противовоздушной обороны, управляемых радаром. Это была защита немцев от массовых налетов «летающих крепостей» и ночных бомбардировок с большой высоты, ставших смертоносными из-за новых американских приспособлений для прицельного бомбометания. Над этими ракетами работали несколько специальных секций Центра в Пеенемюнде в тесном сотрудничестве с французскими предателями.

Англичанам удалось, перехватив у немцев идею, развить ее и создать весьма действенные ракеты ПВО.

Один из сфотографированных нами документов свидетельствовал о том, что немцы начали, не ограничивая себя в расходах, разыскивать повсюду высококвалифицированных математиков.

Вскоре выяснилось, что перед этими людьми ставится необычная математически определить, как будут работать радиоустановки при движении со скоростью 10000 километров в час. В те времена подобные скорости казались совершенно фантастическими.

Благодаря хорошим связям в научных кругах нам удалось привлечь несколько надежных людей, которые доставили нам необходимую информацию. Шпионаж и наука шли рука об руку, совершенно так же, как и в наши дни. Сейчас они стали еще более неразлучными.

Так, мало-помалу, учились мы в школе войны.

Основная работа, необходимая для каждой подпольной группы, исполнялась довольно регулярно; примерно раз в месяц специальный самолет увозил в Лондон посылку весом около двадцати килограммов. В ней были образцы деталей, заснятая микропленка, документы, фотографии и прочее.

Возник неписаный закон; что бы ни происходило, скольких бы человеческих жизней это ни стоило — посылка должна уйти.

Посылка должна быть всегда готовой заранее.

Дата отправления была сверхсекретной, даже люди, доставляющие сведения, которые входили в посылку, не знали этой даты. Почему-то всегда получалось так, что в последнюю минуту поступали самые объемистые и самые срочные материалы.

Наконец посылка была упакована и вручена агенту связи, который передавал ее агенту-приемщику. Жизнь всех этих людей висела на волоске; при аресте им пришлось бы раздавить зубами крохотную ампулку с цианатом калия.

Что касается самой посылки, то она была в относительной безопасности, ибо никто, кроме агента-приемщика, не знал сложного секрета этого невинного с виду чемоданчика. Если неосведомленный человек попробует открыть замки, то чемоданчик вспыхнет и мгновенно обратится в пепел; в стенках вмонтированы взрывчато-зажигательные пластинки, а замки с особым секретом играют роль запалов.

Вскоре нам стало казаться, что подготовка и отправка таких посылок существовали всегда, во все времена. Они были вечными. Один из нас утверждал даже, что был начальником подпольной группы в доисторические времена, в эпоху палеолита.

Он подробно воссоздал конспиративную технику подпольщиков каменного века.

«Две тысячи первобытных машинисток вырубают зубилами сведения на каменных плитах. Шум страшный. В посылку входит десять тысяч исписанных камней, заполнять их можно только в грозовые ночи, когда гремит гром. В тихие ночи приходится опасаться гестапо. За три года до прилета лондонских птеродактилей, которые переправляют посылку по воздуху, начальник группы бегает, хватаясь за голову, и вопит: — Скорее! Торопитесь! Птеродактили могут приземлиться когда угодно, быть может даже в нынешнем году!..»

Надо признать, что в 1942 году операции разворачивались в более быстром темпе.

Где-то, в Лондоне или в Вашингтоне, возникает вопрос: каков средний диаметр галъки на пляжах французского побережья?

Пробная высадка в Дьеппе сделала этот вопрос весьма актуальным: забиваясь в просветы между траками гусениц, галька по существу вывела из строя союзные танки, потерявшие всякую подвижность. Это в значительной мере обусловило задержку операции и ее конечную неудачу. Или например:

Как получить годовой календарь ярмарок во Франции? Спрашивает управление союзной бомбардировочной авиации. В ярмарочные дни бомбежек не будет во избежание излишних человеческих жертв.

Где сейчас находится бронетанковая дивизия «Райх»? Оказывается, столь громоздкая вещь, как бронетанковая дивизия, тоже может затеряться.

Что вырабатывает подземный завод, помещающийся в Париже на бульваре Келлерман?

Как идет установка пусковых площадок для оружия «X» в районе Па де Калэ?

Что сказал Гиммлер Лавалю?

Каков номер немецкой подлодки, заправлявшейся в Дакаре 16 сентября 1942 года?

Сейчас, в октябре 1942 года, в каком положении находится работа немцев над урановой бомбой?

Каков диаметр шарикоподшипников, изготовляемых для немцев заводом в Аннеси?

Так возникает вопросник.

Это — документ, напечатанный на машинке, размером от двадцати до тридцати страниц. Шифрованным он не бывает, ибо расшифровка потребовала бы слишком много времени.

Человек, захваченный с подобным документом на руках, обречен на долгие пытки и мученическую смерть.

На центральном (или командном) пункте организации вопросник, присланный из Лондона, будет размножен на ронеографе и роздан секретным агентам по добыванию информации.

Полученные ими данные будут в запечатанных конвертах вверены «почтовым ящикам». Почтовый ящик может быть создан где угодно: в бюро нотариуса, в агентстве частного детектива, в квартире видного предателя, в монастыре или ночном кабаке, в жилище рабочего или служащего... В одном маленьком городке почтовым ящиком долгое время был... почтальон!

Система «почтовых ящиков» весьма рискованна, но в ней есть одно существенное преимущество. Благодаря этой системе любой мужественный человек получает возможность участвовать в борьбе. Он может сражаться и считать себя солдатом в неменьшей степени, чем люди Бир-Хакейма.

Очень многие наши корреспонденты погибали под пытками во время допросов. Иные были расстреляны эсэсовцами или сгорели в кремационных печах.

Бороться с немцами могли все. Не участвовали в Сопротивлении лишь те люди, которые не хотели в нем участвовать. По правде говоря, они имели на это полное, неотъемлемое право.

Итак, один из участников организации обходил почтовые ящики и собирал вопросники вместе с полученными ответами. Он знакомился с ними, ставил на них отметки от нуля до двадцати, в зависимости от того, насколько они важны были на его взгляд. Кроме того, он мог добавить свои собственные, дополняющие данные.

Сущность ответов, полученных таким образом, была самой разнообразной. Приведем несколько примеров.

«Защитная смазка, которой пользуются немецкие подводные лодки, дабы не подвергнуться детектированию ультразвуком, состоит из пластической массы, именуемой «оппанолом»¹. Ее точная формула прилагается. При толщине слоя, равной четвертой части длины ультразвуковой волны, эта пластмасса поглощает волну и делает подлодку неуловимой».

¹ Это название дано в честь химических заводов в Оппау. (Примечание автора).

«В одном кафе Макона (адрес не указан) один немецкий офицер (род оружия и часть не указаны) заявил, что Гитлеру скоро крышка».

«Главный штаб командования немецкими вооруженными силами в Сицилии ныне помещается на почте в городе Таормина».

«В Марселе предатель Зет выдавал замуж дочку. На столе были пирожные с черного рынка. Имя и адрес пирожника не установлены, но мы его разыщем».

Необходимо все прочесть, все классифицировать. В основе географический принцип. Если, скажем, дезертировал немецкий полевой жандарм (из «фельджандармерии»), материал идет в секцию ХIБ; если побег произошел в береговой зоне, то донесение попадает в секцию XIC. Из раздела «моральное состояние наземных войск» оно переходит в раздел, ведающий моральным состоянием во флоте.

Самое главное — ничему не удивляться. Все возможно в этом мире. Полет Рудольфа Гесса оказался чистейшей правдой, хотя и выглядел сенсационной «уткой». Немцы на самом деле работали над урановой атомной бомбой, и оружие «X» тоже существовало в действительности.

Весьма важным было также сохранять чувство юмора.

Когда г-н Пьер Лаваль через посредника предложил нам свои услуги, мы радировали в Лондон: Пьер Лаваль завербован в группу Марко Поло точка Подпольная кличка— Иуда точка Ожидаем инструкций точка.

Персоналу секретариата чувство юмора тоже не мешало. Наш однажды выпустил такой циркуляр:

Центральная — всем агентам:

По вопросу: о контршпионаже.

«Впредь предлагается описания прекрасных шпионок снабжать фотоснимками в наименее одетом виде».

Когда, наконец, все материалы были собраны, а агенты от Стокгольма до Балеарских островов устремлялись за новыми сведениями, наступали горячие дни для руководства.

Материал нужно было кодировать или хотя бы «полукодировать».

При этой процедуре зашифровывался не весь текст полностью, а лишь наиболее важные места.

Материал разбирался, к нему добавлялись образчики, планы, фотоснимки и все предметы, ранее заказывавшиеся Лондоном. В их числе могла быть телефонная книжка города Лиможа, образчик катода от радара немецкой конструкции, пластинка графита из оружия «фау», личное удостоверение офицера СС (законный владелец которого покоится вечным сном на дне Роны), письмо от великого магистра французских масонов президенту Рузвельту, соображения о возможности получения в Швейцарии займа для свободной Франции и месячный проездной билет на трамваях города Тулузы.

Жаль, что в этом списке не хватало обращения французской еврейской общины к какому-нибудь прославленному раввину: в этом случае в одной посылке были бы данные о всех трех основных врагах гитлеровского райха — евреях, франкмасонах и международных капиталистах.

Все приготовленные документы надо было перечитать еще раз. Затем тщательнейшим образом уничтожались все черновики, копировальная бумага, ленты пишущих машинок.

Заготавливался конверт для сообщений под заголовком «В последнюю минуту». На этой работе было занято несколько человек с девяти часов вечера до шести часов утра.

Наконец, мешок из просмоленной парусины был наполнен и запечатан. Его укладывали в самовозгорающийся чемоданчик, который крепился на багажнике двухместного велосипеда-тандема.

Последняя проверка доставщиков: осматривались документы, выяснялись цели путешествия, проверялось оружие.

И посылка № N отправлялась в путь.

Если все пройдет благополучно, без неприятных встреч, и лощина для посадок не будет обнаружена немцами, то ночью прилетит маленький, почти бесшумный «лизандр».

Если час катастрофы не пробил, «лизандр» сделает посадку ночью, в укромном месте на французской земле.

А через несколько дней Би-би-си скажет в своей вечерней передаче: «Желание увеличивается по мере того, как возрастают препятствия»...

А мы будем знать, что целый трудный месяц мы работали и боролись не напрасно.

А если посылка не дошла до адресата — что ж: надо поскорее готовить ее двойник, только и всего. Что не удается с первого раза, удается со второго.

А там уже пора готовить посылку № N + 1.

4

ЛИОНСКИЕ ТАЙНЫ