Африка, особенно Южная, ликует. Теперь и у нее есть свой Гагарин — космонавт Марк Шаттлворт. И неважно, что он турист-миллионер (к тому же второй после американца Тито), заплативший за полет на нашем корабле 20 млн. долларов, и неважно, что он хоть и африканец, но белый. Вот уже несколько месяцев вся пресса Черного континента на своих первых полосах не перестает им восхищаться: «Первый африканец в космосе!», «Космос покорился Африке!», «Африканский прорыв к звездам!», «Африка проводит научные исследования в космосе!», «Африка вступила в эру высоких технологий!»

Короче, когда 5 мая гражданин ЮАР Марк Шаттлворт вернулся на Землю и улыбнулся всем своей счастливой, «гагаринской» улыбкой, он навсегда был занесен в золотой список национальных героев континента. Наряду с секретарем ООН Кофи Аннаном из Ганы, певицей Сезарией Эвора из Кабо-Верде и футболистом Папа Буба Диоп из Сенегала. Похоже, что и сомнения в католическом мире по поводу преемника нынешнего главы церкви в пользу африканского епископа уже позади — пусть будет еще один Папа!

Груз всеобщей любви африканский космонавт выдерживает легко и с пониманием. Терпеливо дает автографы всем желающим, улыбается, охотно отвечает на все вопросы, не уставая объяснять при этом, что за его полетом в космос стоит его любимая родина ЮАР, десятки организаций и труд сотен его соотечественников.

В свои 29 он выглядит на 19. Такой типичный молодой программист, технарь — коротко стриженный, в светлых джинсах, коричневой кожаной курточке (даже не очень дорогой, не лайковой) и в спортивных ботинках на рифленой подошве типа «Бульдог» — ничего такого, что бы выделяло его из московской толпы, никакого лоска, который всегда за версту выдает в человеке иностранца.

Между тем Марк — настоящий, по западным меркам, миллионер, один из самых богатых людей Африки. Причем свое состояние он сделал не на нефтяных или алмазных спекуляциях, а на интернет-бизнесе. Впервые его имя появилось на страницах местных газет в прошлом году, когда предприниматель продал одну из своих консалтинговых фирм и заявил, что на вырученные деньги собирается полететь в космос на российском «Союзе ТМ-34» и что Росавиакосмос смотрит на включение его в состав экспедиции вместе с россиянином Юрием Гидзенко и итальянцем Роберто Виттори вполне положительно.

После того как общественность с восторгом одобрила его намерения, Марк создал еще и некоммерческий фонд своего имени, который финансирует теперь все инновации в сфере образования на африканском континенте: новые подходы и улучшение качества образования, его доступность, поддержку перспективных студентов и ученых, преодоление компьютерного отставания и т.д. Кстати, американская компания, которая купила фирму Марка, тоже не осталась внакладе. Вскоре она превратилась в самую быстроразвивающуюся и авторитетную интернет-службу за пределами США.

— Марк, признайтесь, вы полетели в космос из-за своей фамилии? Ведь в переводе на русский она означает «стоящий полет», так?

— Точно, что называется «положение обязывает». Надо было оправдывать фамилию. А если серьезно, то я еще с детства мечтал об этом, когда впервые узнал компьютерные игры. Я, кстати, и сейчас, если есть минутка, с удовольствием в них играю.

— Вы с детства хотели быть космонавтом?

— Нет, я просто мечтал побывать в космосе. Я родился в маленьком шахтерском городке, где все жители добывали золото. А я хотел быть физиком-ядерщиком или биотехнологом. Потом моя семья переехала в Кейптаун, я вырос, увлекся экономикой, поступил в университет. Даже написал диссертацию по финансам. Но потом, когда открыл для себя интернет, я буквально влюбился в него. Я понял, что это основная коммуникативная база будущего, которая дает безграничные возможности всем, кто ее освоит. Для ЮАР это очень актуально, и я стал программистом.

— А не кажется ли вам, что интернет, высокие технологии, космос — все это несколько преждевременно для страны, две трети населения которой неграмотны, не говоря уже о других, менее развитых странах вашего континента?

— Я уверен, что наш континент способен возродиться и занять достойное место в XXI, компьютерном веке, если мы все поставим себе общую цель и будем делать все для ее осуществления. Африка — удивительное место. Там возможно все. Конечно, есть масса сложных, запущенных проблем. Но отказываться из-за этого от прорыва на передний край мировой технологии не стоит. Надо делать все, чтобы преодолеть технологическое отставание, и путем подтягивания неграмотного населения до уровня населения развитых стран, и путем политических диалогов с местной властью, и путем привлечения мировой общественности к проблемам глобального неравенства в развитии инфраструктур науки, техники.

Южная Африка оказывает огромное влияние на будущее всего континента. Я мечтаю сделать Кейптаун центром высоких информационных технологий. И в этом плане космос дает уникальные возможности решить некоторые африканские проблемы, например, обеспечить доступ к информации каждого жителя континента. Согласитесь, ведь грех не воспользоваться такой возможностью.

— Вы так хорошо говорите по-русски. Неужели выучили его всего за год?

— Даже меньше — за 7 месяцев. Но это заслуга не моя, а моего педагога. Когда я приехал в Центр подготовки космонавтов, я не знал ни слова. Но мне дали очень хорошую учительницу. Она со мной занималась каждый день, по своей методике. Я слушал много кассет. И потом общение с другими космонавтами проходило только на русском. У меня была очень высокая мотивация все понять и объяснить.

— Вы не жалеете, что купили такой дорогой тур? Космос вас не разочаровал?

— Что вы, нет, конечно. Это лучшее вложение капитала, какое можно себе представить. А космос и сам полет просто превзошли мои ожидания. Все оказалось гораздо лучше, чем я мечтал. Если представится еще такая возможность, я буду счастлив все повторить, не раздумывая ни минуты.

— Что вас больше всего поразило в полете?

— Поразила Земля — такая красивая и такая маленькая. Она действительно голубая — моря, реки, озера. И все видно, все страны. Даже ЮАР можно рассмотреть, правда ее не очень хорошо видно, она все время была в тени.

И еще поразила невесомость, настоящая, космическая. Это непередаваемо. Хотя на тренировках в Звездном городке я уже не раз испытывал это чувство, но все равно в космосе все по-другому — острее, сильнее. К этому, мне кажется, нельзя привыкнуть. А с другой стороны, многие упражнения и навыки, которые я получал на тренажерах, в космосе были использованы всего лишь наполовину — я их приобретал как бы с запасом. С лихвой, как у вас говорят. Но так и должно быть, на Земле невозможно всего предусмотреть.

— Вы были в космосе почти две недели. Какой день полета вам запомнился больше других?

— 27 апреля — это наш национальный праздник, День Свободы. В этот день посол ЮАР в России доктор Секу приехал в ЦУП — Центр управления полетом. В условленное время он связался с нашим президентом Табо Мбеки, который находился в это время на стадионе в центре столицы ЮАР, звонок переключили на меня, и мой 10-минутный разговор из космоса с президентом страны транслировался на полною громкость на этом многотысячном стадионе. Я с большой гордостью вспоминаю эти минуты, свою причастность к истории страны, где я родился и вырос. Я буквально физически ощущал дыхание своих сограждан, которые сидели на стадионе и слушали наш разговор. Я уверен, что для них мой полет в космос стал важным стимулом для дальнейшего образования, получения хорошей специальности, веры в реальность всего задуманного. Кроме того, я думаю, что полет вдохновил и другие народы нашего континента к осуществлению планов по развитию образования, экономики, науки.

— В отличие от первого космического туриста вы ведь не только наслаждались полетом, но и выполняли большую исследовательскую программу. Специалисты говорят, что вы проводили какой-то уникальный эксперимент со стволовыми клетками. В чем его суть и кто готовил всю программу?

— Программа действительно была довольно обширной. Ее основу подготовили южноафриканские медики и биологи. А в России к ней присоединились уже ученые из Института медико-биологических проблем совместно с РКК «Энергия».

Я с огромным удовольствием согласился на предложение лаборатории спортивной медицины Университета Кейптауна проверить на самом себе влияние микрогравитации на сердечно-сосудистую систему, скелетные мышцы, энергозатраты организма. В полете я был подключен к многочисленным датчикам, которые каждые полчаса снимали с меня показания. Это совершенно новая методика, разработанная нашими учеными.

Что касается стволовых клеток, то, поскольку сам я не биолог и не медик, моя задача здесь была чисто технической. Эксперимент назывался «Развитие эмбриональных и стволовых клеток в условиях невесомости». Это по-настоящему международный проект. На Земле из специально выведенных для этого случая животных — московских мышей и казахских овец — южноафриканский ученый доктор Даниэл Барри выделял культуры этих клеток. Последние полтора месяца перед полетом он работал в Казахстане, рядом со стартовой площадкой. И в день полета клетки были доставлены на борт. Моя задача заключалась в том, чтобы поместить их в специальный бокс и регулярно обновлять среду. О том, что даст это науке, пока еще говорить рано. Но уже ясно одно: в условиях невесомости эти клетки развиваются иначе, чем на Земле, они приобретают другие свойства. А это можно использовать в биотехнологии и медицине.

— Ваш экипаж тоже был интернациональный: командир корабля — русский, бортинженер — итальянец. Говорили, что у Роберто Виттори непростой характер, он, например, в отличие от вас наотрез отказался проводить на себе эксперименты. У вас не было психологических трудностей в общении с ними?

— Нет, абсолютно никаких. Юрий Гидзенко летал в космос уже третий раз, он самый опытный. Роберто — классный специалист, а то, что он отказался от экспериментов, так он и не обязан был этого делать, он ведь инженер, а не ученый. А у меня все-таки более научный склад ума, поэтому мне это было очень интересно. Оба они прекрасные, замечательные люди, с большим чувством юмора. У Роберто двое маленьких детей. Они дали ему в полет игрушечный самолетик на память, и мы его сами с большим удовольствием запускали и радовались как дети.

— Вы какие-нибудь неудобства испытывали в полете? Может, еда не очень вкусная или чего-нибудь не хватало?

— Нет, никаких неудобств я не испытывал. В еде я не привередлив, тем более что в полете все было очень вкусно. Особенно мне понравились соки. Они оказались российскими. А не хватало — времени. Я бы очень хотел, чтобы полет был более продолжительным. Но все рассчитано заранее на Земле.

— Что для вас было самым трудным во всем полете?

— Самым трудным — выходить из невесомости после полета. Идешь по земле словно пьяный, как будто у тебя балансировка нарушена. Все вещи кажутся неподъемными, слишком тяжелыми, ноги будто налиты свинцом. Это продолжалось день-два. Потом прошло. Осталось только воспоминание, эйфория от той «невыносимой легкости бытия», которую я испытывал в полете.

— Вы хотели приобрести спускаемый аппарат и скафандр. Зачем? На память?

— Да, конечно. Ведь этот полет, я думаю, будет главным событием всей моей жизни. Но спускаемый аппарат мне не разрешили приобрести, это не положено по условиям контракта. А скафандр я взял. Он прекрасный, весит немного, около 10 кг. Я все-таки надеюсь, что он мне, может, еще когда-нибудь пригодится.

— Расскажите немного о себе. Назовите по три вещи из того, что вы любите и не любите в жизни.

— Всего три из того, что я люблю, слишком мало. Я так много чего люблю, что можно целый список составить. Даже не знаю, с чего начать. Ну, например, люблю весну, лимонный мармелад, русскую сауну, слушать Сезарию Эвора, смотреть на закаты, путешествовать, возвращаться домой... Добавьте к этому невесомость, африканскую природу, леопардов, снег. А из нелюбимого — бюрократию, лондонские зимы, переговоры о зарплате, выступления перед публикой. Пожалуй, и все.

— Марк, вы теперь самый знаменитый человек ЮАР и, наверное, самый завидный жених. Вы не собираетесь скоро жениться?

— Ну насчет самый — это преувеличение. У нас в ЮАР есть очень много знаменитых и гораздо более достойных людей, чем я. И потом скоро жениться я не собираюсь. Некогда. У меня столько грандиозных планов, расписан буквально каждый день. Вот сейчас собираюсь в Лондон, потом в Дурбан — там будет международная конференция. Очень много дел.

— Но по крайней мере девушка какая-нибудь у вас на примете есть?

— Не скажу. Это секрет.

Марина УВАРОВА

ЕСЛИ ВЫ СОБИРАЕТЕСЬ В КОСМОС Вадим ГУЩИН, психолог Института медико-биологических проблем, где проходят отбор космонавты и космические туристы: — Прежде чем заняться космотуризмом, трезво проанализируйте свои возможности. Во-первых, вы должны быть социально успешны. Без этого у вас не будет необходимой суммы. Во-вторых, должны подходить по состоянию если не здоровья, то хотя бы психики. Перегрузки, стыковку, посадку можно выдержать благодаря набору специальных навыков. Возможно, через двадцать лет требования будут гораздо ниже. Но ниже будет и привлекательность этого вида туризма. И еще. Полет дает уникальную на сегодняшний день возможность самореализации. Но надо, чтобы было что реализовывать. Иначе говоря, надо быть личностью. Несмотря на то, что в космос слетали уже сотни людей, каждый, кто там был, имеет полное право отнести себя к элите рода человеческого. Опыт, через который он прошел, недоступен большинству окружающих. Трудности отбора и подготовки только укрепляют это ощущение избранности. Когда число слетавших в космос станет измеряться десятками тысяч, исчезнет мотивация преодоления и уникальности, так что торопитесь. Полет в космос — поступок из разряда не осуществимых для большинства. Это еще один мотив космического туризма — азарт наподобие спортивного. Турист, я говорю обо всех видах туризма, — не ученый, не врач, не географ, не астроном. Он исследователь самого себя и своих возможностей. Так, с точки зрения науки подъем на Джомолунгму человечеству ничего не дает. Но зато вы знаете, что Джомолунгма вам по плечу. Побывав на орбите, можно что-то в себе понять и что-то полюбить больше, чем ты любишь сейчас. Вид сверху на маленькую круглую Землю коренным образом меняет ваши представления о жизни. Опыт показывает, что все свободное время космонавты проводят у иллюминатора. Те, кто стремится в космос, не находят в обыденной жизни того, что надеются обрести в полете. Чего им не хватает? Наверное, жизнь слишком спокойная, слишком мало в ней перца. А сложнее и опаснее полета в космос не придумано пока экстремального развлечения. Имейте в виду, что после полета человек сильно меняется. Профессионалам-космонавтам кажется, что высшая точка пройдена и жизнь идет на спад, чудес в ней уже не будет. Да и интерес людей к тебе вызван лишь тем, что ты космонавт, а не тем, что ты — это ты. Для профессионалов полет является реализацией всей их жизненной программы. Космонавт, который всю жизнь убил на подготовку и не полетел, — неудачник. Неудачный полет лишает смысла все его существование. У туриста же психология принципиально иная. Для него на полете жизнь не кончается. Он не обязан добиваться успеха, у него есть право на ошибку и неудачу. Мы привыкли судить о космосе по фантастике. Герои «Пятого элемента» прилетают на планету и совершают там некие действия: путешествуют, развлекаются. В каком-то смысле это и есть туризм. Пока что дело ограничивается простым болтанием в космосе. Предельный срок туристического полета на сегодня — две-три недели. Двух-трехмесячный полет требует совершенно иной подготовки, да и скучно становится непрофессионалу без привычных дел на Земле. Начинаются проблемы со сном, чувствуется недостаток внешних импульсов, монотония. Поэтому я думаю, что орбитальные полеты очень быстро исчерпают себя. Следующий шаг — полеты к другим планетам. С привлечением частных средств это становится вполне реальной задачей. Космотуризм — очень специфический отдых, и не всем он покажется привлекательным. Будут и те, кто полетит по ошибке. Заплатит большие деньги, а удовольствия не получит. Чтобы этого не произошло, надо иметь четкую модель полета. У первых туристов модель неизбежно будет неправильной до тех пор, пока не накопится критическая масса людей, объединенных одним опытом. Тогда появятся клубы, где те, кто уже слетал, будут общаться с тем, кто хочет слетать. Выяснится, что некоторым и лететь-то не надо. Участие в эксперименте на Земле вполне заменит им полет в космос. Космическая пища, барокамеры, центрифуги вроде тех, которые стоят у нас в институте, хорошие симуляторы невесомости — может быть, им нужно именно это... Рано или поздно произойдет социальное расслоение на тех, кто уже слетал в космос, и всех остальных. Нищие в космос летать не могут, и даже «средний класс» не может. Но надо понимать, что это расслоение именно по социальному, а не по экономическому признаку. Ведь социальный успех — показатель уровня личности. Он у всех разный, с этим ничего не поделаешь. Расслоением дело не ограничится. Возможность космического туризма самым радикальным образом изменит общественное сознание. Освоенный космос — это лучшая психологическая защита человечества против страхов перенаселения, экологических катастроф, войн. Как-то спокойнее жить, если знаешь, что тебе есть куда бежать или, например, эмигрировать. Но приятнее, конечно, думать не о побеге, а о том, что есть куда развиваться. Подготовил Ян ШЕНКМАН

В материале использованы фотографии: Евгения КОНДАКОВА, Александра БИБИКА