I. КОСМИЧЕСКАЯ ТЕХНИКА

Планирование технической эволюции и революции

Карт Дж. Е. (Joseph E. Karth)

Когда эта тема была предложена мне для выступления, я ее принял с некоторыми оговорками. Прежде всего я боялся, что в Миннесоту дойдут слухи о том, что "Карт планирует революцию". Кроме того, у меня больше опыта рассматривать чужие планы, чем планировать самому. Но поспешу вас заверить, что я делаю успехи в последнем. Я думаю, что НАСА подпишется под утверждением, что ум хорошо, а два лучше.

Хотя я не собираюсь выступать в роли оракула или эксперта по планированию, я не хочу казаться и слишком смиренным. У Бена Франклина есть хороший рассказ о том, как он пытался приобрести добродетель смирения. Кажется, он добился значительных успехов в этом, пока не обнаружил, что перед ним встала новая дилемма: он стал гордиться своим смирением.

Говорят, что планирование - это сопоставление целей и проблем и принятие решения, какой курс выбрать; поэтому планирование, без сомнения, является одним из наиболее ответственных видов деятельности в современном обществе и должно быть главным предметом забот тех, кто отвечает за судьбы предпринимательства, образования и правительства. Совершенно справедливо недавно заметил наш вице-президент: "Управлять - значит выбирать".

Итак, ясно, почему всех нас интересует, как осуществляется планирование и какие планы мы будем выполнять. Но вместо того, чтобы говорить о том, "как планировать" с технической точки зрения, я хочу остановиться на некоторых вопросах, относящихся к планированию технической эволюции и революции. И я хочу это сделать, "высказывая мысли вслух".

Планирование будущего требует исторической перспективы. Недавно я просматривал брошюру под названием "Что построил человек". Ее написал Дин Барзун - ректор Колумбийского университета - в качестве введения к серии книг "Великие века человека". Брошюра открывает перспективу на мировую историю с высоты птичьего полета. В ней есть примечательная диаграмма, на которой указаны основные культурные достижения человечества, начиная примерно с пятого тысячелетия до н.э. до середины нынешнего столетия. На диаграмму нанесено свыше 300 великих достижений - выдающиеся события, люди и открытия - почти семь тысяч лет записанной истории.

Одно из направлений связано с "веком революций" и кончается потрясениями после второй мировой войны. Я совершенно не согласен с нашими историками, считающими, что "век революций" завершен. Возможно, закончилась одна его фаза, но переживаемый нами период времени в "веках человека" носит революционный характер. Без сомнения, наши достижения в науке и технике - и особенно в космосе - появятся на такой диаграмме, если ее подготовить, через 500 лет.

Захватывающе интересно быть частью того, что несомненно является началом новой выдающейся эпохи в истории - какое бы название ей ни дали. У нее есть все признаки эпохи исследований, открытий и революционного прогресса. Возможно, это вызывает большую неустойчивость в мире, но мы находимся в среде динамического интеллектуального и социального брожения, столь редкого со времен Перикла.

Неудивительно, что нам трудно планировать, т.е. отбирать цели и выбирать направления действий. Лишь сравнительно недавно мы только начали осознавать тесную связь между политикой, проводимой правительством, наукой и техникой. Свидетельством назревшей необходимости лучше разобраться в этих отношениях явились заседания комиссии палаты представителей по науке и астронавтике, состоявшейся в январе совместно с совещательной группой. Даже потратив три дня, мы только-только приступили к исследованию некоторых важных вопросов.

Хотя мы и понимаем, что существует тесная связь между наукой и политикой, это не означает, что мы постигли эту связь саму по себе или можем четко описать ее. Например, конгресс энергично занят поисками той роли, которую он должен играть в связи с наступающей на нас волной технических изменений. Эти поиски привели к постоянному увеличению комиссий, занимающихся отдельными вопросами науки и техники.

Я не буду судить, правилен ли этот путь. Конечно, мы в конгрессе должны разделить общую ответственность на такие части, которые можно было бы охватить в процессе работы, но я испытываю постоянное беспокойство по поводу того, не слишком ли мы раздробляем ответственность. Во всяком случае, такие действия конгресса вызваны усиливающимся чувством неудовлетворенности и твердой решимостью распространить свою конституционную власть на эти новые области человеческого опыта. Аналогичное чувство выразил лорд Сноу на нашем последнем заседании. Он сказал: "Опасность состоит в том, что решения принимаются незначительным количеством людей. По мере того как мир все лучше выражает свои мысли, а политические проблемы становятся более техническими, широкие дискуссии имеют все меньше смысла. Это в значительной степени справедливо и в политике и в науке. Таким образом, опасность очевидна - это опасность всех решений в закрытых обществах - слишком большая секретность, слишком большая концентрация власти".

Другой реакцией конгресса было утверждение своей претензии на большую роль в процессе планирования - особенно в фазе определения долгосрочных целей. Нас все меньше удовлетворяет рассмотрение лишь "бюджета этого года". Мы все больше хотим связать его с планами на будущее.

Я не утверждаю, что структура конгресса в настоящем его виде наилучшим образом подходит для осуществления наших намерений в новых областях техники; я хотел бы лишь упомянуть исследование Артура Д.Литтла и недавнюю телевизионную программу "Конгрессу нужна помощь". Но даже если мы еще не выбрали подходящей внутренней структуры, мы уже понимаем следующий важный принцип: наша страна добивается успехов, когда она ставит цели. Например, мы сильно продвинулись в решении задачи высадки на Луну в этом десятилетии, потому что мы поставили цель.

Фактически мы должны определить перспективные задачи, чтобы они служили сравнительно надежными вехами или же, говоря языком нетехническим, стали бы нашей мечтой. У нас есть такие мечты, и они серьезно влияют на наш прогресс. По-видимому, слишком рано формулировать мечту об использовании солнечной системы человеком, но, с другой стороны, возможно, это следует сделать, если мы хотим поставить вехи далеко в будущее.

Говоря о далеком будущем, надо принять во внимание нарождающуюся мечту о мирном совместном сотрудничестве между народами в освоении космоса. Разумеется, эта мечта не вполне совпадает с мечтой о национальном престиже. Но мне кажется, настало время рассмотреть возможные соглашения между всеми народами о распределении сил и средств в сотрудничестве при проведении основных исследований.

Например, хотя я настроен пессимистически относительно перспектив сотрудничества между нами и Советским Союзом на правах партнеров в конкретном предприятии, я не буду выступать против соглашения, в соответствии с которым мы предпримем первоначальное исследование Марса, а они - Венеры. Я исхожу из здравого рассуждения, что ни мы, ни Советский Союз, ни западноевропейские, ни азиатские страны не могут позволить себе роскоши осуществлять все основные исследования солнечной системы в одиночку.

Мои соображения о целях и мечтах приводят меня к обсуждению вопроса о том, какие действия следует предпринять для осуществления технической эволюции. Совершенно очевидно, если нам удастся наметить цели, то мы сможем сделать и более полезное дело - подготовить почву для постепенной упорядоченной технической эволюции в будущем. Без сомнения, можно задать вопрос: "Почему это важно?"

Ответ прост: потому что наши ресурсы ограничены. При определении целей мы постоянно вынуждены решать проблему: как их достичь при наличных ресурсах. При выделении ассигнований мы занимаемся поисками аршина, которым могли бы измерить относительную ценность разных способов достижения цели.

За последний год на обсуждение этого вопроса было потрачено немало времени. И палата представителей, и сенат проводили расследование деятельности исполнительных органов в области научно-исследовательских работ.

Лично я считаю, что настало время всесторонне пересмотреть нашу систему планирования и принятия решений в области науки и техники. Мне кажется, что ни одна комиссия конгресса не сможет уделить достаточно времени столь серьезной проблеме. Мы должны подумать о создании комиссии для такого пересмотра. Возможно, такая комиссия пришла бы к выводу, что следует продолжать работать по-прежнему, но я был бы очень удивлен, если бы ее рекомендации свелись только к этому.

Я полагаю, что нельзя ограничиваться обзором "организационного" подхода к технической эволюции. Нам необходимы частые, систематические обзоры в широком масштабе и анализ науки и техники от ближайших до отдаленных границ знаний. Я говорю о задаче, которую обычно не ставит перед собой ни одна организация при рассмотрении перспектив своей деятельности. В настоящее время, на мой взгляд, в правительственном аппарате нет механизма, который мог бы выполнить такое поручение, особенно в межведомственном масштабе. Разумеется, можно сказать, что это - обязанность Бюро по делам науки и техники. Но меня трудно переубедить, поскольку я не очень уверен в приспособляемости "организационной структуры" Совещательного научного комитета при президенте для решения задачи, которую я только что определил.

Однако я надеюсь, что будущее откроет нам такие возможности. Недавно я с удовлетворением узнал о том, что Национальная академия наук и Национальная инженерная академия взяли совместное руководство над Комитетом по научным и техническим связям. Комитет должен сосредоточить внимание на планах создания национальной системы информации в области науки и техники. Проблема состоит теперь в том, как эффективно использовать эти новые источники информации.

Недавно я просмотрел список 23 крупнейших "бесприбыльных" американских фондов, опубликованный в статье журнала "Ньюсуик". Каждый фонд превышает 100 млн. долларов. В статье перечислены основные направления их интересов - ни одно из них не совпадает исключительно или преимущественно с интересами страны в области науки и техники. Хотя я знаю, что "Брукингс инститьюшн" проводит работу в этом направлении, мне кажется, было бы полезным, если хотя бы один из основных фондов сконцентрировал свои интересы на этом вопросе с особым вниманием к перспективам.

Вновь вернувшись к вопросу о январском заседании нашего комитета, я хотел бы упомянуть высказывание лорда Сноу: "Нельзя не размышлять о кибернетической революции, которая разразилась над нами... революции, вызванной новыми источниками информации и контроля, вычислительными машинами, последствия и предполагаемую природу которой мы только сейчас начинаем понимать. Это - настоящая революция, и не будем забывать об этом".

Это замечание касается общих сторон проблемы планирования и технической революции. При достижении наших целей мы должны всегда иметь в виду возможные разрушительные последствия для общества. Большим и сложным обществам, как и большинству людей, необходима определенная стабильность и известная гибкость. Трудность состоит в том, как найти нужное равновесие.

Но как бы тщательно мы ни готовились к будущему, происходят события, которые навязывают изменения - как, например, революция. Я не знаю, заметили ли вы, сколь часто употребляется слово "революция", чтобы описать происходящее в столь многих областях сегодня: в связи, транспорте, сельском хозяйстве. Пришелец на нашу планету мог бы подумать, что Земля - очень опасное место, судя по тому, сколько здесь происходит революций. Естественно, я употребляю слово "революция" в смысле внезапного, радикального или полного изменения в отличие от постепенного и сравнительно мирного процесса эволюционного продвижения.

Я хочу подчеркнуть следующее в вопросе об отношении между эволюционным изменением и революционным: мы должны планировать эволюционный прогресс - это дает нам порядок и стабильность. Но история, равно как и наша интуиция, говорят нам, что мы должны планировать, исходя из возможности революций. Мы должны быть готовы поглотить их удары.

Например, если мы сконцентрируем наше внимание на последнем десятилетии, достаточно упомянуть:

Революционное воздействие появления баллистических снарядов на военное оружие и стратегию.

НАСА не существовала восемь лет тому назад - взгляните, что произошло с тех пор!

А теперь я хотел бы развить мысль, которая связана с моими сомнениями в нашей "системе планирования". Слишком часто мы оставляем без внимания старую истину: все мы люди, и это касается также инженеров и ученых. Короче говоря, никто из нас не безупречен. В предсказаниях технического или научного прогресса будущего факты очень неопределенны. Невозможно доказать, что то или иное может или не может произойти к определенному моменту времени, пока не наступит назначенный срок.

Технические специалисты спорят по поводу таких предсказаний так же горячо, как мы в конгрессе спорим относительно последствий реформы системы здравоохранения или исхода выборов. Предсказания ожидаемых технических возможностей столь же неопределенны, как и предсказания нетехнических возможностей, поскольку они основаны на мнениях. С этой точки зрения становится понятным, почему высококвалифицированные технические специалисты не были лучшими предсказателями будущего. Действительно, многие, как это ни парадоксально, считают, что люди, не имеющие отношения к технике, лучше предсказывают ее будущее, чем технические специалисты. Возможно, это объясняется склонностью "нетехников" предсказывать с точки зрения человеческих потребностей, а не с точки зрения технического прогресса, направленного на удовлетворение этих потребностей. Технический специалист, будучи более знакомым с проблемами и препятствиями на пути их решения, в большей степени склонен к консерватизму. В отличие от него человек, далекий от техники, скорее выражает детскую веру в то, что его соотечественники - технические специалисты - сделают нечто выдающееся, спеша решить почти все проблемы. Часто "техники" подтверждают, что "нетехники" были правы.

На мгновение предположим, что человеческие стимулы и эмоции являются мощными силами в определении направления и хода развития техники. Исходя из этого предположения, следует ожидать, что в технической области будет происходить то же самое, что происходит в других областях жизни. Можно предположить, что трудность, препятствующая техническим специалистам предвидеть свои революции, определяется человеческим стремлением к безопасности.

Если технических революций не предвидится, то можно без опаски экстраполировать свое нынешнее социальное положение на будущее. Это поднимает вечный вопрос о том, кто "вхож", а кто "не вхож" - вопрос, занимающий большое место как в науке, так и в политике. Если ты специалист в современной технике, то ты "вхож". Гораздо приятнее предположить, что слухи о предстоящей технической революции не заслуживают серьезного внимания или же подтвердятся через много лет. Наши чувства не позволяют нам с легкостью согласиться с тем, что мы скоро будем "не вхожи".

Приведу конкретный пример: я думаю, ни у кого нет сомнений на тот счет, что сегодня с точки зрения поддержки, оказываемой государством и промышленностью науке и технике, те, кто занимается "точными науками", - "вхожи", а те, кто занимается социальными науками, - "не вхожи". И, однако, я не боюсь предсказать, что XXI столетие, возможно, будет принадлежать нынешним "невхожим".

Каким образом "невхожие" становятся "вхожими"? Это происходит просто. Они осуществляют революцию. История полна подобных примеров. Вспомним о человеке, памяти которого посвящен симпозиум - классический "невхожий", который произвел революцию.

Я упомянул, что хотел связать эти замечания со своими сомнениями в нашей нынешней "системе планирования". Я считаю, что ни один человек, "техник" или "нетехник", не свободен от человеческих мотивов, о которых я говорил. Я не требую невероятного, т.е. чтобы человек был свободен от них. Однако я предполагаю, что те, кто занимает ключевые позиции в нашей системе планирования и принятия решений, выражают традиционную, слишком ограниченную точку зрения. В результате мы часто недооцениваем или не замечаем наступающих революционных изменений и поэтому бываем плохо подготовлены к ним, когда они наступают.

Охватив значительный круг вопросов, постараюсь вкратце суммировать сказанное.

Я попытался рассмотреть нас и наши технические достижения в исторической перспективе и считаю, что мы находимся в начале нового века исследований и открытий.

Размышляя о том, куда мы идем, необходимо не оставлять без внимания наши мечты и человеческие потребности, которые оказывают сильное влияние на наше продвижение по пути прогресса. Имея перспективы, легче правильно наметить ближайшие цели. Например, как добиться действенных соглашений о международном сотрудничестве в космосе или как распределить наши ограниченные ресурсы с учетом многочисленных конкурирующих потребностей.

Мы, члены конгресса, готовы принять активное участие в освоении этих новых областей человеческого опыта. У нас нет полного согласия относительно того, является ли наша нынешняя система планирования и принятия решений удовлетворительной. Лично я считаю, что должна быть создана комиссия для полного пересмотра взаимоотношений между политикой, наукой и техникой.

К сожалению, часто не принимается во внимание, что многие из наших запланированных проблем зависят от человеческих устремлений, а не являются вопросами чисто технических фактов и прогнозов. Это особенно справедливо, когда мы пытаемся предсказывать и планировать социальные последствия технической эволюции и революции.

В заключение я хотел бы сказать, что всегда важно, чтобы эволюция происходила постепенно, но еще важнее помнить следующее: единственное, что может быть еще хуже, чем ненужное волнение и перемены в процессе эволюции, - это упустить момент новой революции.

Следует помнить также: хотя сегодня мы - "вхожи", есть некоторые "невхожие", которые ждут, когда мы не справимся со своими задачами.

Далее...