20 лет назад в свой последний космический полет ушел наш земляк волжанин Юрий Васильевич Малышев

ЭТА ВЕСТЬ из Москвы вновь всколыхнула мир:

"На орбите советско-индийский экипаж. 3 апреля 1984 года в 17 часов 09 минут московского времени в Советском Союзе осуществлен запуск космического корабля "Союз Т-11".

Советский космический корабль пилотирует международный экипаж: командир корабля — Герой Советского Союза летчик-космонавт СССР Юрий Малышев, бортинженер — Герой Советского Союза летчик-космонавт СССР Геннадий Стрекалов и космонавт-исследователь — гражданин Республики Индии Ракет Шарма..."

Экипажу предстояло провести на орбите девять суток, с 3 по 11 апреля, и совершить 127 витков. Программа полета предполагала стыковку с уже действующим но орбите комплексом "Салют-7 — Союз Т-10", выполнить сложную серию научных экспериментов совместно с космонавтами Кизимом, Соловьевым и Атьковым, которые работали в космосе уже около двух месяцев.

После 1961 года, когда в неведомый заоблачный мир впервые прорвался наш соотечественник Юрий Гагарин, подобными событиями уже трудно было удивить кого-либо.

Но тут был случай особый. Во-первых, в космос уже второй раз поднялся хорошо знакомый волгоградцам Юрий Малышев. Пока единственный среди "космический братьев" наш земляк в полном смысле этого слова. Были и, наверно, еще будут в отряде космонавтов выпускники знаменитой Качи. И это тоже наши ребята. Но Юра... Этот не случайно каждый свой приезд на Волгу называл встречей с родиной, а волгоградцы принимали его как любимого сына с теплом и лаской.

Мало кто знал в то время и другое важное обстоятельство: этот второй полет мог и не состояться вообще. Да и планировался он не по индийскому варианту, а в советско-французском экипаже с Жаном Лу Кретьеном. Уже на заключительной стадии подготовки дотошные медики обнаружили у командира какой-то непорядок в легких после на ногах перенесенного гриппа. Космические полеты предъявляют фантастически жесткие требования к здоровью космонавта. Приговор медиков был однозначным и бескомпромиссным. Помню, как горько переживал случившееся наш товарищ. "Перестраховщики!" — это было, пожалуй, самое мягкое, чем награждал он генералов от медицины. Всем была понятна эта бессильная досада человека, для которого подняться в небо было мечтой. Но Юра не только негодовал. Он действовал. Тренировки, процедуры, нечеловеческие нагрузки. "Тут дело принципа, — говорил он человеку, которому в Звездном мог довериться безоглядно, — жене Наде. — Для меня уже не важно, будет ли второй полет. Я просто обязан доказать врачам их ошибку, я должен вернуть веру в себя".

Комиссия за комиссией, одна авторитетней другой, бесконечная череда анализов и сложнейших упражнений на выдержку. И вот наконец победное: "Практически здоров. Вполне отвечает условиям космического полета".

Удивительный это был человек, будто специально созданный природой для единоборства с трудностями и преодоления их. 13 лет ждал Ю. Малышев команду на взлет. Учеба в аудитории, бесконечные тренировочные полеты на истребителях. Через его руки прошел не один космический аппарат, участвовал он в управлении полетами "Союзов" и "Салютов", был командиром дублирующего экипажа "Союза-22". И опять не основной, не действующий командир. Опять ожидание "звездного часа", которому, казалось, и конца не видно. Как бесстрашного летчика и опытнейшего специалиста Малышева подключают к подготовке полета советского "Бурана" — предшественника американского "Шаттла". Идея корабля многоразового использования давно была отработана советскими учеными. Была готова техника, обучена группа опытных летчиков. Вместе со своими товарищами участвовал в этой работе и Малышев. Однако произошло то, чего не ожидало советское руководство: в Соединенных Штатах первым стартовал корабль многоразового использования. СССР утерял лидерство в космическом соперничестве. Быть вторыми, да еще после американцев, — это больно било по амбициям Кремля. Программа была закрыта, а для кандидатов на полет началась подготовка к осуществлению новых проектов.

НЕ БЫЛ легкой прогулкой и первый космический полет Ю. В. Малышева в 1980 году. Что говорить, после ряда успешных полетов у нас в стране и за океаном кое-кто был готов космос шапками закидать:

"Свяжи овцу, положи ее в корабль — и вот тебе космонавт!"

Корабль "Т-2", предназначенный для полета Юрия в космос, был первым в серии кораблей для пилотируемых полетов. Чтобы управлять им, испытатель должен знать его сложный механизм досконально, до последней заклепки. И уже этот первый полет показал, как важна решительность командира, умение владеть собой в экстремальной ситуации. Произошел сбой в системе автоматической пристыковки корабля к станции. Ситуация грозила срывом программы. И тогда командир принимает решение, на которое не каждый готов: произвести стыковку вручную, совершив предварительно незапланированный маневр — облет станции. Впервые в истории космонавтики.

Так он и остался в истории освоения космоса первым летчиком, совершившим ручное маневрирование кораблем и причаливание к действующему в небесных глубинах комплексу.

Обычно о человеке, овладевшем трудной профессией, говорят: он упорный. Я знал Юрия Васильевича не один год, общался с ним в разной обстановке, бывал и там, где он работал на земле, и где жил. Нет, чтобы добиться того, что успел сделать он в своей жизни, одного упорство недостаточно. Нужно уметь преодолевать и себя, и тех вокруг себя, от которых зависит успех дела, и вопреки всему добиваться своего. Он никогда не был корыстным. Обретя всемирную славу, он не позволял себе ничего лишнего.

Юра пришел в Звездный в дни, когда городок переживал траур. Выполняя своей профессиональный долг, трагически погиб Владимир Комаров. У гроба товарища плакали самые крепкие мужики. Плакали, но не дрожали, не жалели, что посвятили себя опасной профессии. В день похорон Комарова отряд космонавтов дал клятву. Были в ней и такие слова: "Пока бьется в груди сердце, космонавт всегда будет штурмовать Вселенную". Клятву подписал и Юрий Малышев.

Юрий учился. Чтобы лететь в неизвестное, надо много знать и уметь. Училище — этого мало, это только начало. Проходит время — и вот он военный летчик 1-го класса, затем летчик-испытатель 3-го класса. Заочно оканчивает командный факультет Военно-воздушной академии имени Гагарина. В Звездном о нем говорили: "Трудяга, каких мало. Таких называют: с головой и сердцем".

Откуда все это в нем? От корней, от отца своего и матери.

Мне посчастливилось знать ныне покойного его родителя Василия Ивановича. Последнее время он жил в Камышине, и когда Юрий Васильевич приезжал в Волгоград, непременно бывал в скромном отцовском доме. Худощавый, среднего роста, с живым, умным лицом, умными корими и чуть хитроватыми глазами. Необыкновенно живой, со звонким несмотря на возраст голосом и образной речью. Его интересно было слушать.

Василий Иванович сполна хлебнул испытаний, выпавших на долю его поколения. Летом 1942 года попал в окружение под Харьковом, вволю испробовал плетей гитлеровских надсмотрщиков. Дома его посчитали погибшим. Пришлось заводить новую семью. Где-то на краю оврага построил своими руками небольшую хатенку, развел садик, насадил виноград. К нему шли соседи за советом и саженцами. И для каждого находил он и доброе слово, и помощь делом.

Каждый раз, когда мысленно возвращаюсь к образу моего покойного друга Юрия Васильевича, вспоминаю тоскливое начало пахмутовской "Знаете, каким он парнем был..." Мне не пришлось быть рядом с ним в кабине космического корабля, и мне трудно судить о его профессиональной работе. Но когда во время первого посещения Звездного Юрий предложил сесть в кресло космонавта и осмотреть приборные панели перед собой, я почувствовал слабость перед их фантастическим многоцветьем. Корабль стоял недвижим в тренажерном зале, я спокойно сидел в кресле, а меня все время подташнивало, и слегка кружилась голова только от одного — от осознания необычности обстановки.

И еще я вспоминал, кок серьезно рассказывал он о полете людям самым разным: и механизаторам кукурузоводческого звена в николаевском совхозе "Мелиоратор", где он был почетным членом коллектива, и ребятам из камышинского Дома пионеров, и своим наставникам — учителям Николаевской средней школы.

Он умел быть интересным для каждого, независимо от возраста и профессии. Его искренне любили все, к кому прикоснулся своим сердцем.

Юра ушел из жизни рано, когда даже по самым жестким законам природы ему нужно было бы жить да жить. Он ушел, оставив после себя прекрасных детей — сына, дочь и внуков, еще делающих первые шаги в этой жизни. И еще добрую помять и светлую тоску в душах тех, кому посчастливилось встречаться с ним на перекрестках жизненного пути.