Альманах «Мир приключений» 1957 год

В ночь на 9 декабря 1951 года один из японских астрономов вел очередные наблю­дения Марса. В поле зрения телескопа, слег­ка дрожащий от движения воздуха, виднел­ся красноватый диск соседней планеты. Ее оранжевые пустыни казались такими же не­изменными и бесконечно далекими, как и голубовато-зеленые пятна марсианских мо­рей. Даже сверкающая белизной полярная шапка Марса, тающая летом и вновь расту­щая зимой, за долгие часы наблюдений ни в чем не изменялась.

Вдруг астроном ближе прильнул к окуля­ру телескопа. Ему показалось, что в одном из марсианских морей вспыхнула какая-то яркая белая точка. Явление было настолько неожиданным, что астроном не поверил гла­зам.

Однако яркая точка не исчезала. Прошло две, три, четыре минуты, и вокруг загадоч­ной точки возникло крохотное белое облач­ко, напоминающее облака, образующиеся при сильных взрывах.

Посияв пять минут, яркая точка исчезла так же внезапно, как и появилась, но стран­ное облачко в течение некоторого времени продолжало оставаться видимым.

Что же произошло на Марсе? Какие при­чины породили непонятную вспышку, слу­чайно обнаруженную японским астрономом?

А ведь описанный случай не единствен­ный. И в 1937 году, и в 1954 году астроно­мам удалось заметить на Марсе еще две по­добные вспышки, причем последняя из них продолжалась всего около пяти секунд.

Соседняя нам планета живет своей таин­ственной и пока не вполне понятной жизнью. Время от времени астрономы открывают на Марсе странные явления, трудно объясни­мые обычными естественными процессами.

Совсем недавно, около двух лет назад, на Марсе, к северо-востоку от знаменитого за­лива Большой Сырт, неожиданно возникла новая темная область. По площади она со­ставляет пятидесятую часть марсианской поверхности, то есть на ней свободно могла бы уместиться вся Украина. Хотя и до этого астрономы отмечали появление на Марсе но­вых темных пятен и изменения старых, одна­ко масштабы изменений, происшедших на Марсе около двух лет назад, значительно превышают все ранее известное.

Перед нами — живой мир, совершенно не похожий на застывшую в своей неизменно­сти Луну и даже на постоянно окутанную облачным покровом Венеру. Может быть, од­нако, те изменения, какие мы наблюдаем на Марсе, есть лишь результат игры неоргани­ческих сил и слово «живой» здесь применимо только в переносном смысле? Ведь наблюда­ются же на поверхности Юпитера постоян­ные изменения, легко объяснимые, как бы­стрые движения облаков в его вечно бурной атмосфере.

Стать на такую точку зрения — это значит закрыть глаза на факты. А факты, наблюде­ния убедительно свидетельствуют о том, что на Марсе есть жизнь и что, быть может, эта жизнь дошла в своем развитии до высшей формы — мыслящих существ.

10 сентября 1956 года произошло очеред­ное «великое противостояние» Марса. В этот день Марс подошел к Земле на кратчайшее из возможных расстояний. Такие встречи не часты — они случаются один раз в пятнадцать — семнадцать лет. Впрочем, даже в момент наибольшего сближения с Землей Марс отстоял от нее на расстоянии пятиде­сяти шести миллионов километров!

И все же для астрономов встреча двух планет - знаменательное событие. Большин­ство удивительных открытий, о которых сей­час пойдет речь, было сделано в периоды великих противостояний Марса.

С ЧЕГО ВСЕ НАЧАЛОСЬ

В конце 1877 года на улицах Милана можно было встретить среднего роста и плотного сложения мужчину лет сорока, с не­сколько одутловатым лицом и общим обли­ком типичного итальянца. Среди постоянно оживленной толпы он выделялся своим спо­койствием и какой-то внутренней сосредоточенностью, характерной для ученого. Как только солнце скрывалось за горизонт и на чистом миланском небе появлялись огоньки звезд, он неизменно отправлялся в ту часть Милана, где возвышалось здание Миланской обсерватории. Это был тогда малоизвест­ный среди широкой публики итальянский астроном Скиапарелли.

Д. Скиапарелли у телескопа.

Наукой о звездах он увлекся еще тогда, когда обучался инженерному искусству в Ту­ринском университете.

При первой же возможности Скиапарелли отказался от доходной карьеры инженера и отправился для изучения астрономии снача­ла в Берлин, а затем в знаменитую Пулков­скую обсерваторию. Под руководством луч­ших астрономов-практиков того времени мо­лодой инженер стал отличным наблюдате­лем. Тому способствовало также очень ост­рое, «орлиное» зрение Скиапарелли.

В 1860 году Скиапарелли начал система­тические наблюдения в Миланской обсерватории, а к описываемому моменту он уже отмечал пятнадцатилетнее пребывание на посту ее директора.

Карта Марса, составленная Скиапарелли.

Великое противостояние Марса 1877 года было одним из наиболее удачных. Поль­зуясь почти всегда чистым, прозрачным не­бом Милана, Скиапарелли приступил к си­стематическим наблюдениям красной пла­неты.

Телескоп Миланской обсерватории не вы­делялся своими размерами. Поперечник его объектива был равен всего двадцати двум сантиметрам, но зато сам объектив, изготов­ленный известным немецким оптиком Мерцем, отличался весьма высокими оптически­ми качествами.

О природе Марса в те времена знали еще очень мало. Первый, кому удалось в 1666 го­ду рассмотреть на Марсе следы каких-то неясных темных пятен, был соотечественник Скиапарелли, известный астроном Джовани Кассини. Позже ряд других астрономов пы­тались зарисовать как темные пятна по­верхности Марса, так и форму его белоснеж­ных полярных шапок.

В 30-х годах XIX века французские люби­тели астрономии Бэр и Медлер составили первые карты поверхности Марса. На них желтые пятна считаются материками, а красные — морями, причем некоторым из этих образований Бэр и Медлер дали соот­ветствующие наименования. В те времена в ходу была так называемая геоморфическая гипотеза, то есть считалось, что Марс яв­ляется уменьшенным подобием Земли и по­тому его материки и моря имеют такую же природу, как и земные.

Карты французских астрономов были гру­бы, неточны. Назрела необходимость в но­вых, гораздо более подробных и точных кар­тах Марса. Такие карты и решил создать Скиапарелли.

В изучении Земли и Марса есть сходные черты. В обоих случаях за открывшим но­вый материк, остров или море сохраняется право присвоения ему того или иного назва­ния. Как в истории человечества была эпоха великих географических открытий, так и в астрономии работы Скиапарелли ознамено­вали собой эпоху великих ареографических¹ открытий.

¹ От слова «Арес», означающего на греческом языке имя бога войны Марса.

Даже сам метод составления географиче­ских и ареографических карт имеет нечто общее.

Для того чтобы составить географическую карту, надо определить по звездам положе­ние возможно большего числа точек по­верхности Земли. При составлении карт Марса Скиапарелли решил применить тот же метод.

В течение нескольких месяцев с помощью окулярного микрометра Скиапарелли тща­тельно измерял положение различных точек поверхности Марса. Всего были измерены шестьдесят две точки, и по ним составлена подробная карта Марса. В отличие от сво­их предшественников, большинству мар­сианских образований Скиапарелли при­своил наименования, заимствованные глав­ным образом из древней мифологии и географии.

Итальянский астроном был убежден в пол­ном сходстве Марса и Земли.

«Трудно не видеть на Марсе картин,— пи­сал он,— аналогичных тем, которые состав­ляют и наш земной пейзаж,— ручейков, сбегающих по своему ложу, позолоченному солнцем; рек, пересекающих равнины и каскадом ниспадающих в глубь долин; по­токов, медленно катящихся к морю через об­ширные низменности».

В конце 1877 и начале 1878 года Скиапа­релли заметил, что красноватые простран­ства марсианских материков пересекаются еле заметными узкими прямолинейными по­лосками. Видны они были далеко не всегда, причем даже в самые спокойные и прозрач­ные ночи Скиапарелли приходилось предель­но напрягать свое орлиное зрение, чтобы рассмотреть даже самые заметные из них. Новые образования Скиапарелли назвал «каналами», не придавая, впрочем, этому слову какое-нибудь особое значение. Дело в том, что на итальянском языке «каналами» называются как искусственные гидротехни­ческие сооружения, так и созданные приро­дой естественные проливы.

Вскоре выяснилась характерная особен­ность каналов. Они образовывали единую сеть, как бы паутиной покрываюшую лик планеты. Ни один из каналов не обрывался среди пустыни на полпути. Каждый канал непременно упирался своими концами или в «море», или в другой канал, или в пересече­ние нескольких каналов.

Как это нередко бывает, приоритет Скиапарелли в открытии каналов оказался опровергнутым. Еще до Скиапарелли неко­торые из астрономов видели и даже зарисовали отдельные каналы, но им они вовсе не казались такими удивительно правильными и прямолинейными, как Скиапарелли. Да и сам итальянский астроном далеко не сразу и не одновременно наблюдал ту поразитель­ную в своей правильности сеть каналов, ко­торую он потом занес на свои карты.

Чтобы повысить остроту зрения, Скиапа­релли перед наблюдениями Марса некоторое время находился в полной темноте. Для уменьшения контраста между темным фо­ном неба и ярким красноватым диском Мар­са Скиапарелли освещал поле зрения телес­копа оранжевым светом. Наконец в день наблюдения он никогда не употреблял воз­буждающих напитков, к числу которых им было отнесено и кофе.

Только после всех этих тщательных при­готовлений Скиапарелли пытался рассмо­треть на Марсе его неуловимые каналы.

В 1877 году Скиапарелли удалось увидеть в общей сложности около тридцати каналов. Через два года, когда Марс снова близко подошел к Земле, Скиапарелли продолжил начатые им исследования марсианских каналов.

Теперь они казались ему гораздо более тонкими и прямолинейными, чем в год ве­ликого противостояния. Еще через два года, в 1881 году, Скиапарелли нашел, что боль­шинство марсианских каналов тянется по дугам больших кругов, то есть по крат­чайшим направлениям на поверхности Марса.

В тот же год Скиапарелли сделал еще од­но удивительное открытие. Некоторые из каналов, наблюдавшиеся им как одиночные линии, неожиданно оказались двойными. На месте каждого из прежних каналов вид­нелись два параллельных канала, тянущиеся рядом подобно железнодорожным рельсам.

Правда, не все, а только некоторые из ка­налов оказались раздвоенными, причем само раздвоение происходило только в некоторые, вполне определенные сезоны. Оказалось, что раздваиваются только те каналы, которые находятся в экваториальном поясе планеты. Начиналось раздвоение в периоды марсиан­ских равноденствий и продолжалось около четырех — пяти месяцев по земному кален­дарю.

К 1890 году Скиапарелли закончил свои исследования Марса. За тридцать лет им было открыто и занесено на карту сто три­надцать каналов. Любопытно, что некоторым из них Скиапарелли дал имена рек — Ганга, Нила, Инда, Аракса и других.

Протяженность каналов поразительна — среди них есть такие, которые тянутся на четыре тысячи и даже пять тысяч километ­ров! Правда, многие каналы достигают в длину всего трехсот — пятисот километров.

Весьма различна ширина каналов. Наряду с каналами, сравнимыми по ширине с Бал­тийским морем (около трехсот километров), Скиапарелли наблюдал каналы в десять раз более узкие.

Но больше всего поразили Скиапарелли не размеры каналов, а та необыкновенная пра­вильность, которой они обладали. Долгое время он думал, что геометричность сети марсианских каналов вызвана какими-то естественными причинами.

В одной из популярных лекций о Марсе, чтобы охладить пыл слишком увлекшихся слушателей, Скиапарелли решился сравнить его каналы с некоторыми земными образо­ваниями.

«Если вы рассматриваете,— говорил он,— чудные кристаллы обыкновенных и драго­ценных минералов, неужели вам придет мысль, что эти кристаллы отшлифованы на гранильной фабрике? Если вы рассматри­ваете Сатурн с его замечательными кольца­ми, едва ли вам придет мысль утверждать, что они выточены кем-то на каких-то небес­ных токарных станках. Почему же вы ста­нете утверждать, что каналы Марса вырыты жителями Марса?»

Впрочем, в конце концов такая аргумен­тация даже самому Скиапарелли показалась малоубедительной. В 1895 году он опубли­ковал статью, где признал каналы Марса искусственными сооружениями его разумных обитателей — марсиан.

НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ОТКРЫТИЯ ПЕРСИВАЛЯ ЛОВЕЛЛА

Вскоре после того, как Скиапарелли заме­тил на Марсе таинственную сеть каналов, слух о его открытиях стал достоянием широ­кой публики. Интерес к загадочным каналам подогревался газетными писаками, которые, не обладая осторожностью в выводах, свой­ственной ученым, поспешили оповестить мир о необыкновенных инженерных способностях марсиан.

С другой стороны, сама идея об обитаемо­сти планет настолько интересна, так будит творческую фантазию человека, что работы Скиапарелли привлекли к себе серьезное внимание людей, весьма далеких от астрономии.

Трудно было поверить, что молодой аме­риканский консул в Японии, Персиваль Ловелл, которого впереди ожидала блестящая карьера дипломата, заинтересуется канала­ми Марса. Однако неожиданное произошло. В 1892 году, познакомившись с открытиями Скиапарелли, Ловелл бросает дипломатиче­скую службу и принимает решение всю даль­нейшую жизнь посвятить изучению Марса.

Для того чтобы раскрыть тайну марсиан­ских каналов, нужен крупный телескоп и отличные атмосферные условия. В течение двух лет Ловелл отыскивает на Земле под­ходящее место для своей будущей обсерва­тории. Его выбор падает на уединенное селе­ние Флагстафф, расположенное на высоком плоскогорье Аризонской пустыни.

Две тысячи двести метров над уровнем моря, необыкновенно прозрачный, спокойный воздух и, наконец, триста ясных ночей в го­ду — таковы особенности того уголка земно­го шара, где Ловелл на собственные средства построил обсерваторию.

Двадцать лет, проведенных Ловеллом в Аризонской пустыне,— это два десятилетия непрерывных наблюдений Марса, наблюде­ний, которые привели к поразительным открытиям.

Можно смело сказать, что ни один из исследователей Марса не стремился так усо­вершенствовать остроту своего зрения, как это делали Ловелл и его немногочисленные помощники. В их распоряжении находился крупный двадцатичетырехдюймовый (шесть­десят сантиметров) телескоп. Объектив его был изготовлен фирмой знаменитого амери­канского оптика Альвана Кларка и, по мне­нию специалистов, являлся лучшим из всех, которые выпустила эта фирма. Не доволь­ствуясь, однако, отличными качествами те­лескопа и исключительными атмосферными условиями, «аризонские отшельники» (как назвали Ловелла и его помощников) всяче­ски тренировали свое зрение. Они стреми­лись тщательно изучить ошибки глаза, что­бы иметь возможность затем отделить иллюзию от действительности.

Их усилия не пропали даром. «Аризонским отшельникам» удалось увидеть на Марсе то, чего до сих пор никто не видел.

Прежде всего Ловелл открыл множество каналов, неизвестных Скиапарелли. Уже в 1908 году на картах Марса, составленных Ловеллом, имелось пятьсот двадцать два канала, а после великого противостояния 1909 года число каналов возросло почти до семисот.

Удивительные образования казались Ловеллу гораздо более правильными и прямо­линейными, чем Скиапарелли. Выяснилось, что некоторые из каналов свободно прохо­дят по марсианским «морям», причем, пере­ходя с материка на «моря», каналы не из­меняют своего направления.

В местах пересечения каналов Ловелл об­наружил круглые зеленоватые пятна, на­званные им «оазисами». В некоторых из оазисов сходится до семнадцати каналов, причем правильность расположения каналов по отношению к оазисам поразительна.

Посмотрите на рисунок, изображающий один из двойных оазисов. Горизонтальная пара параллельных каналов охватывает со­бою оазисы, между тем как вертикальные, параллельно идущие каналы проходят через их центр. Иначе говоря, охватывающие ка­налы идут параллельно прямой, соеди­няющей центры оазисов, а каналы, проходя­щие через центры оазисов, перпендикуляр­ны этой прямой.

Такую же удивительную закономерность подметил Ловелл и у других оазисов, общее число которых, по его наблюдениям, состав­ляет сто восемьдесят шесть.

Сеть марсианских каналов по Ловеллу.

Оазисы — это не простые утолщения в ме­стах пересечения каналов, как показывают рисунки Ловелла. С другой стороны, на Мар­се нет ни одного оазиса, который бы не на­ходился в месте слияния каналов, и, наобо­рот, в местах пересечения каналов почти всегда видны оазисы.

Схема двойного марсианского оазиса.

Круглая форма оазисов и их расположе­ние заставили Ловелла сделать вывод, что оазисы играют важную роль в системе ка­налов.

Любопытно, что, когда на Марсе насту­пает осень, оазисы блекнут, а зимой от них остаются лишь маленькие темные точки — своеобразные ядрышки. С наступлением вес­ны и лета прежние размеры оазисов снова восстанавливаются.

Ловелл обратил внимание на то, что при вхождении в «моря» некоторые каналы разделяются как бы на ряд отростков, обра­зуя так называемую «вилку» (см. рис.). Та­кой канал с «вилкой» кажется рукой, вычер­пывающей что-то из влажной области мар­сианских «морей».

Однако самым удивительным из открытий Ловелла было другое. Если Скиапарелли от­мечал, что видимость каналов Марса в раз­ные сезоны различна, то Ловеллу удалось обнаружить замечательную закономер­ность в изменениях каналов.

На Флагстаффской обсерватории, когда зарисовывали каналы, всегда отмечали сте­пень их видимости. Почти одиннадцать ты­сяч рисунков были сделаны Ловеллом и его помощниками, прежде чем обнаруженная закономерность стала очевидной.

Оказалось, что каналы видны не всегда. С наступлением зимы в одном из полушарий Марса они блекнут настолько, что заметить их не удается. Зато в другом полушарии, где лето в разгаре, каналы видны отчетливо.

Но вот в том полушарии Марса, которое было сковано зимней стужей, наступает весна. Полярная шапка начинает как бы таять, уменьшаясь в своих размерах. И тог­да прежде всех остальных появляются кана­лы, прилегающие к таюшей полярной шапке планеты. Затем как будто какая-то темная волна расползается по каналам от полюсов к экватору Марса.

Достигнув экватора, эта волна не останав­ливается, а пересекает его и заходит на не­которое расстояние в противоположное по­лушарие планеты. В этот период становятся видимыми все каналы, расположенные в экваториальном поясе Марса, в том числе много двойных каналов, которые встречают­ся только в сухих экваториальных областях планеты и никогда не наблюдаются на фоне марсианских «морей».

Проходит половина марсианского года, и все явления повторяются в обратном поряд­ке. Теперь начинает таять другая полярная шапка Марса, и от нее к экватору с той же средней скоростью (около трех — четырех километров в час) расползается по каналам загадочная темная волна.

Волны, идущие от различных полюсов Марса, встречаются в экваториальном поясе планеты. Вот почему каналы видны там почти всегда, между тем как в умеренных и полярных зонах их можно наблюдать только в периоды таяния соответствующей полярной шапки.

Удивительная, поражающая своей геомет­рической правильностью сеть каналов, по ко­торой, как по артериям, с явно выраженной закономерностью распространяется какое-то темное вещество,— таковы факты, обнаруженные многолетними наблюдениями «аризонских отшельников».

Для объяснения происхождения каналов Ловелл выдвинул увлекательную гипотезу, которой нельзя отказать ни в смелости, ни в логической последовательности.

«Раскрытие истины в небесах,— пишет Ловелл в своей книге «Марс и жизнь на нем»,— помимо предмета, мало чем отли­чается от раскрытия преступления на Зем­ле... В одном случае разыскивают причину, в другом — преступника, но самый процесс разыскивания совершенно тождествен».

Причина удивительной правильности мар­сианских каналов заключается, по мнению Ловелла, в их искусственном проис­хождении, в том, что они являются резуль­татом творчества разумных обитателей Мар­са — марсиан.

Что же заставило марсиан построить ту удивительную исполинскую сеть каналов, которая способна вызвать восхищение любо­го земного инженера?

Жизнь планеты, пути ее эволюции во мно­гом зависят, по мнению Ловелла, от разме­ров планеты. Марс в поперечнике в два ра­за, а по массе в десять раз меньше нашей Земли. Отсюда следует, что на поверхности Марса сила притяжения в 2,7 раза меньше, чем на поверхности Земли. Человек, весящий семьдесят килограммов, очутившись на Марсе, сразу потерял бы в весе сорок че­тыре килограмма, что, впрочем, нисколько не отразилось бы на его здоровье.

Чем слабее притягивает к себе все пред­меты планета, тем быстрее теряет она свою атмосферу. И действительно, в настоящую эпоху атмосфера Марса настолько разре­женна, что даже у его поверхности она гораздо менее плотна, чем на самых высоких земных горах.

От того, насколько быстро теряет свою атмосферу планета, зависит и темп ее эво­люции. Маленький Марс развивался гораздо быстрее, чем более крупная Земля, и потому в настоящую эпоху наш небесный сосед переживает такую стадию развития, которая предстоит Земле еще в далеком будущем.

На Марсе вода и ветер давно уже закон­чили свою разрушительную работу — там нет высоких гор или даже крупных возвы­шенностей. Вся поверхность Марса пред­ставляет собой гладкую песчано-каменистую пустыню, по размерам гораздо боль­шую, чем любая из земных пустынь.

Вместе с атмосферой Марс терял и свою воду. Пары воды, когда-то дававшие обиль­ные дожди, ныне почти полностью улетучи­лись, и остатки влаги встречаются теперь на Марсе главным образом в виде его снежно-ледяных полярных шапок. Но и в них воды так мало, что, даже растаяв полностью, по­лярные шапки Марса смогли бы образовать не море, а только озеро, подобное Ладожскому.

Что же касается тех темных пятен, кото­рые астрономы называют «морями», то, по мнению Ловелла, это лишь дно когда-то бывших на Марсе настоящих морей. Ныне же марсианские «моря» представляют собой неглубокие впадины, покрытые скудными ос­татками растительности. Когда на Марсе наступает весна, его «моря» начинают зеле­неть, а осенью они снова блекнут, что толь­ко подчеркивает их сходство с земной расти­тельностью.

Небо Марса почти всегда безоблачно. Там редко наблюдаются облака, туманы, и толь­ко в холодные утренние часы какая-то мо­розная дымка заволакивает марсианские ландшафты.

Прозрачная атмосфера Марса — одна из причин его сурового климата. Лишенная гу­стых слоев облаков, марсианская атмосфера слабо сохраняет тепло, получаемое поверх­ностью Марса от Солнца. Поэтому климат на Марсе крайне суров и несравненно суровее резко континентального климата самых вы­соких земных плоскогорий.

Мир, гибнущий от жажды, умирающая планета, постепенно леденеющая от холода мирового пространства,— таков Марс по представлению Ловелла.

Как же должна была проявить себя жизнь в столь суровой обстановке?

Возникнув из неорганической природы, жизнь оказывается необычайно стойкой. Трудно указать границы распространенности жизни и степень ее приспособляемости.

На Марсе, по мнению Ловелла, жизнь в своем развитии уже давно достигла стадии мыслящих существ. Больше того, в на­стоящее время марсиане несравненно могу­щественнее и технически совершеннее чело­века. Объединившись в единое государство, единую дружную семью, марсиане решили противопоставить свой разум грозным, но слепым стихиям природы.

Чтобы спасти гибнущую от жажды плане­ту, марсиане построили гигантскую ороси­тельную систему каналов. Эта ирригацион­ная сеть берет влагу от тающих полярных шапок Марса и разносит ее по всей планете.

Строго говоря, самих каналов, то есть вод­ных протоков, мы не видим. Скорее всего, настоящие каналы представляют собой тру­бопроводы, проложенные под поверхностью Марса на небольшой глубине. Иначе и не может быть, так как при недостатке воды было бы неразумно перемещать драгоцен­ную влагу по открытым протокам, из кото­рых она неизбежно бы испарилась.

То же, что мы называем каналами, — это полоски растительности вдоль невидимых трубопроводов, из которых и производится орошение этой растительности. Вот почему так широки некоторые из каналов, то есть полосы растительности по обе стороны неви­димого настоящего канала.

Нечто подобное известно и на Земле. Когда разливается Нил и другие крупные ре­ки, орошаются и огромные области, к ним прилегающие. С Луны, например, сам Нил мы бы не увидели, но орошаемая им полоса побежденной пустыни была бы вполне до­ступна для наблюдения.

Не случайно двойные каналы встречаются только в сухих экваториальных областях, осо­бенно нуждающихся в двойном, усиленном снабжении водой. С другой стороны, «вилки», которыми оканчиваются на морях некоторые из каналов, нужны для того, чтобы из этих влажных областей Марса взять побольше во­ды для других его районов.

Каналы Марса проходят по дну его бывших морей. Следовательно, они были построены в ту эпоху, когда моря Марса перестали быть морями и когда нужда в воде стала особенно острой.

Сеть каналов носит на себе следы посте­пенного строительства своих отдельных звеньев. Значит, гигантская оросительная система была создана не в один день и не од­ним поколением марсиан. Сначала водоснаб­жение носило местный характер — воду бра­ли из близлежащих озер или морей. А затем необходимость заставила доставлять воду из районов, все более и более отдаленных. И на­конец ныне питание водой всей системы каналов происходит почти исключительно за счет тающих полярных шапок Марса.

Не следует думать, что вода по каналам распространяется естественным путем. Нет никаких естественных сил, которые могли бы заставить талые полярные воды течь к экватору Марса. Даже если бы его полярные шапки полностью растаяли, то об­разовавшиеся озера лишь на несколько кило­метров превысили бы поперечник каждой шапки.

Как на Земле ни один из прудов не стре­мится вылиться вон и потечь к экватору, так и на Марсе движение воды по каналам не мо­жет быть вызвано естественными причинами.

Остается лишь одно возможное объясне­ние — система каналов имеет водонапорные станции, которые и гонят воду в нужном на­правлении.

Жизнь на Марсе ныне сосредоточена глав­ным образом около каналов и в его «морях». Круглая форма оазисов, удивительный поря­док вхождения в них каналов заставляет нас признать оазисы Марса его населенными пунктами, или городами. Собственно городом, вероятно, является то ядрышко, которое остается зимой от оазиса, а окружающая его зеленоватая мякоть — это пригород марси­анского города, причем некоторые из приго­родов достигают в поперечнике около ста двадцати километров.

Соседняя к нам планета оказалась насе­ленной существами, стоящими на более высо­ком уровне развития, чем человек. Загадоч­ная сеть марсианских каналов есть, по словам Ловелла, та «печать», которую наложил разум марсиан на лик их планеты.

«Для всех, обладающих космически широ­ким кругозором,— приходит к заключению Ловелл,— не может не быть глубоко поучи­тельным созерцание жизни вне нашего мира и сознание, что обитаемость Марса можно считать доказанной».

Впрочем, этот вывод представлялся бес­спорным только Ловеллу и его немногочис­ленным сторонникам. Загадка марсианских каналов оказалась далеко не такой простой.

СПОР О МАРСИАНАХ

Идеи Персиваля Ловелла были настолько смелы, что многим они показались совершен­но фантастическими. Все здание построенной им гипотезы покоилось на еле видимой, почти призрачной системе марсианских каналов. Естественно поэтому, что был подвергнут сомнению прежде всего сам факт существо­вания этих загадочных образований.

Уже современник Скиапарелли — англий­ский астроном Грин в 1879 году заявил, что, по его наблюдениям, так называемые каналы Марса представляют собой просто границы весьма слабых, почти невидимых пятен.

Несколько позже соотечественник Грина — астроном Деннинг вместо каналов видел какие-то бледные тени с рядом неправиль­ностей и разрывов. Не заметил каналов и ан­гличанин Юнг, наблюдавший Марс в двадцатитрехдюймовый телескоп. Впрочем, иногда при слабых увеличениях ему мерещились какие-то размытые полоски, не имевшие ниче­го общего с геометрически правильными ка­налами Ловелла и Скиапарелли.

В 1892 году, когда наступило очередное великое противостояние Марса, на таинствен­ную планету был направлен мощный тридца­тишестидюймовый рефрактор американской обсерватории Лика. В окуляр исполинского телескопа вел наблюдения Барнард—один из лучших и опытнейших наблюдателей прошло­го века. Однако и ему не удалось обнаружить ту удивительно правильную сеть каналов, ко­торую несколько позже увидел Ловелл.

В 1895 году Барнард решительно заявил, что никакой сети каналов на Марсе не су­ществует.

Постепенно начинало складываться мнение, что каналы Марса — это какая-то странная иллюзия зрения. На поверхности Марса имеется множество мелких деталей — пят­нышек и полосок неправильной формы. Глаз наблюдателя, не различая отдельных деталей, соединяет их мысленно в полоски. Так возни­кают загадочные каналы, в действительности представляющие собой обман зрения.

Сторонники подобных взглядов приводи­ли в качестве доказательств различные ри­сунки, один из которых здесь воспроизве­ден. Посмотрите на рисунок издалека, с расстояния двух — трех метров. На левой части рисунка вы заметите три «канала», образующих треугольник. Приблизьте рису­нок к глазу — и иллюзия тотчас пропадет.

Особенно оживленные споры о марсианах и их каналах разгорелись в 1909 году, ко­гда Марс снова оказался в наибольшей бли­зости от Земли.

Именно в это великое противостояние Марса Ловелл и его сотрудники открыли около двухсот новых каналов.

Между тем другие, казалось не менее опытные, наблюдатели в том же 1909 году никаких каналов на Марсе не видели.

Так, например, французский астроном Антониади сначала в девятидюймовый ре­фрактор видел и наблюдал многие из каналов. Когда же в его распоряжение был пре­доставлен огромный, тридцатитрехдюймо­вый, рефрактор Медонской обсерватории, паутинную сеть каналов будто кто-то смах­нул с диска Марса — никаких следов кана­лов Антониади не обнаружил.

Когда воздух был особенно чист и прозра­чен, глаз французского астронома разли­чал на Марсе множество отдельных темных пятнышек и узелков.

«Если под каналами Марса понимать прямые линии,— писал Антониади,— то ка­налы, конечно, не существуют. Если же под каналами понимать естественно сложные полоски, то каналы существуют».

К таким же выводам пришли и астроно­мы Иеркской обсерватории, располагавшей крупным, сорокадюймовым рефрактором. Они иронически писали, что «Иеркский те­лескоп слишком силен для каналов».

Была сделана попытка рассмотреть кана­лы с еще более крупным, шестидесятидюймовым телескопом — рефлектором обсерва­тории Маунт-Вильсон. Однако и в этот ве­личайший телескоп мира никаких каналов обнаружено не было.

Правда, на некоторых немногочисленных обсерваториях в 1909 году все же видели каналы. Так, например, рассматривая Марс в тридцатидюймовый рефрактор Пулков­ской обсерватории, астроном Н. Н. Калитин вполне отчетливо видел и даже зарисовал многие каналы.

Другой пулковский астроном, Г. А. Тихов, наблюдал Марс через прозрачные цвет­ные стекла — светофильтры — и установил, что каналы Марса имеют такой же зелено­ватый цвет, как и его моря. Больше того, Г. А. Тихову удалось сфотографировать не­которые из каналов Марса, так что их су­ществование, по мнению Г. А. Тихова, не может вызывать никаких сомнений.

Еще раньше первые снимки каналов бы­ли получены в 1901 году сотрудниками Ловелла, что, конечно, было сильным аргумен­том в пользу реального существования ка­налов.

Возражая тем, кто отрицал существова­ние каналов на Марсе, Ловелл указывал, что сезонные изменения в каналах есть луч­шее доказательство их реальности, так как обман зрения не может зависеть от марси­анских времен года. Кроме того, для на­блюдения таких удивительно тонких деталей, как каналы, нужна специальная тренировка глаза, которую не проводили ни Барнард, ни Антониади, ни другие наблюдатели. На­конец, при наблюдении каналов больший телескоп не всегда дает лучшие результаты, так как воздушные волны, бегущие в атмо­сфере, как доказал Ловелл, в больших те­лескопах портят изображения значительнее, чем в меньших. В этом причина неудач тех, кто не видел каналов.

Таким образом, великое противостояние 1909 года не решило спора о каналах Мар­са. Одни астрономы видели и фотографи­ровали загадочные образования, другие не могли обнаружить даже следов их существования.

Когда Марс удалился от Земли, затихли и споры о его разумных обитателях. Однако затишье оказалось временным. В 1924 году Марс снова близко подошел к Земле, и ста­рые споры разгорелись с новой силой.

К этому времени уже не было в живых ни Ловелла, ни Скиапарелли. Первый умер в 1916 году, второй — шестью годами раньше. Тем не менее идеи о марсианских каналах, ими выдвинутые, снова нашли как сторонников, так и противников.

На обсерватории Ловелла продолжал на­блюдать и изучать каналы его ученик и пре­емник Слайфер. «Прозрела» на этот раз и Ликская обсерватория. Пользуясь тем же инструментом, в который Барнард не видел и намека на каналы, астроном Трюмплер и видел, и рисовал, и даже фотографировал эти неуловимые образования. Наблюдались каналы и на других обсерваториях.

Впрочем, Антониади в Медоне по-преж­нему на месте каналов мог рассмотреть только полоски, состоявшие из отдельных мелких пятнышек. Не видели каналов и астрономы, наблюдавшие Марс в величай­шие телескопы мира — Иеркский сорока­дюймовый рефрактор и Маунт-Вильсоновский стодюймовый рефлектор. Снова были выдвинуты гипотезы, объясняющие каналы различными обманами зрения.

Пока астрономы спорили о существова­нии марсианских каналов, широкая публи­ка, подогреваемая популярными книжками и фантастическими романами о Марсе, об­суждала проекты установления прямой свя­зи с марсианами.

В одном из проектов предлагалось по­строить из зеленых насаждений в пустын­ном месте Земли чертеж какой-нибудь тео­ремы. Тогда марсиане, будучи разумными существами, знающими математику хотя бы в объеме средней школы, увидав такой чер­теж, ответят людям чертежом какой-нибудь другой теоремы. Так постепенно жители двух миров и установят связь друг с другом.

Первые фотоснимки поверхности Марса

В другом проекте предлагалось внимание марсиан привлечь иным способом: в неко­торых, заранее выбранных семи городах Земли зажечь огромные прожектора, кото­рые напоминали бы созвездие ковша Большой Медведицы.

Предлагалось также завязать связь с марсианами путем посылки им световых «зайчиков» огромным зеркалом.

Однако все эти проекты остались неосу­ществленными. Ни одно правительство не пошло на сомнительные расходы по устано­влению связи с марсианами.

Так же окончились неудачей предприня­тые в 1924 году попытки установить радио­связь с Марсом.

На позывные, посланные с Земли, Марс не ответил. Эти сигналы или никто не принял, или таинственные обитатели Марса решили по каким-то причинам скрыть свое существо­вание.

ЗАГАДКА ОСТАЕТСЯ НЕРЕШЕННОЙ

Как уже говорилось, в погоне за неулови­мыми каналами астрономы применили фото­графию. Это был настоящий научный подвиг, трудность которого плохо понятна неспециа­листу.

Приходилось ли вам наблюдать, как дви­жется воздух в жаркий летний день над крышами домов или над полотном железной дороги? В этих случаях очертания предмета становятся расплывчатыми, дрожащими, и рассмотреть его мелкие детали не всегда удается.

Для астрономов такая картина — постоян­ное явление. В любой, даже самый малень­кий телескоп всегда заметно движение воз­духа, причем чем большее увеличение мы применим, тем сильнее будет нам мешать атмосфера. Попробуйте-ка в таких условиях сфотографировать крошечный, непрерывно колеблющийся диск планеты! И, конечно, еще несравненно труднее запечатлеть на фо­топластинке такие детали, как каналы.

Мы не будем описывать тех ухищрений, к которым прибегали астрономы, пытавшиеся фотографировать каналы. Скажем только од­но: научный подвиг был совершен — каналы сфотографировали.

Сначала это были такие плохие, такие мел­кие снимки, что отдельные каналы, запечат­левшиеся на негативе, удавалось рассмот­реть только в лупу или в небольшой микро­скоп. А затем, с ростом телескопов, с про­грессом фотографической техники, каналы стали выходить на фотографии все более и более отчетливыми.

В 1924 году Трюмплер на обсерватории Лика получил большую серию прекрасных снимков Марса. На оригинальных негативах удалось отчетливо различить около сотни ка­налов. На рисунке внизу изображена фотокарта Марса, составленная Трюмплером. На ней запечатлены многие из каналов, кото­рые ранее наблюдались простым глазом.

Фотопластинка решительно высказалась в пользу Ловелла и Скиапарелли.

На первой фотокарте каждый сможет уви­деть геометрически правильную сеть кана­лов, покрывающую поверхность Марса.

В свое время сторонники иллюзорности каналов считали одним из наиболее сильных своих аргументов рисунки двойных каналов, полученные Ловеллом и Скиапарелли. Они заявляли, что у защитников марсиан просто что-то двоится в глазах.

В 1926 году на шестидесятидюймовом реф­лекторе Маунт-Вильсоновской обсерватории были впервые сфотографированы двойные каналы, а на современных снимках Марса их видно множество.

Особенно успешно фотографировался Марс в великое противостояние 1939 года.

На снимках, полученных Слайфером, вы­шло свыше пятисот каналов, причем как раз в тех местах, где их раньше различали просто глазом. Больше того, фотопластинка зафик­сировала сезонные изменения в каналах в полном соответствии с выводами Ловелла.

В последние годы каналы Марса наблюда­лись на всех крупных обсерваториях мира. Постепенно «прозрели» одна за другой все те обсерватории, где раньше каналы считались несуществующими.

Фотокарта Марса, составленная Трюмплером.

Ученик Антониади — французский астро­ном Бальде в 1941 году на той же Медонской обсерватории увидел множество каналов, существование которых отрицал его учитель. А на Маунт-Вильсоновской обсерватории в 1954 году были произведены первые попыт­ки кинематографирования каналов.

В наши дни нет никаких сомнений в том, что на Марсе действительно существуют ка­кие-то длинные и, в общем, правильные по­лоски. Они во многих случаях не являются сплошными, а распадаются на ряд отдельных пятнышек. Но в этой «кустистости» марсиан­ских каналов есть замечательная правиль­ность: пятнышки не разбросаны по Марсу как попало. Они образуют длинные, строй­ные ряды, следующие по дугам больших кру­гов, то есть по кратчайшим направлениям на поверхности планеты. По ним каким-то образом распространяется вода, и каналы Марса действительно образуют единую, стройную, геометрически правильную систе­му, соединяющую полярные шапки Марса.

Таково последнее слово современной арео­графии. Нетрудно видеть, что оно полностью подтверждает наблюдения Скиапарелли, Ло­велла и других сторонников искусственного происхождения каналов.

Все попытки объяснить природу каналов естественным путем пока оказались безус­пешными. Ни реки, ни трещины, ни другие естественные образования на поверхности планеты не обладают той замечательной правильностью, которая свойственна каналам. Единственной гипотезой, стройно и логично объясняющей все особенности каналов, остается пока гипотеза Ловелла.

Впрочем, сторонников его взглядов пока еще очень мало. Многим его гипотеза кажет­ся настолько фантастической, что они даже не считают нужным заниматься ее опровер­жением. Больше того, некоторыми из совре­менных крупных ученых поставлено под со­мнение не только существование марсиан, но даже наличие какой бы то ни было органи­ческой жизни на Марсе.

ОТ АСТРОБОТАНИКИ К АСТРОБИОЛОГИИ

Ученым свойственна осторожность. Преж­де чем сделать какой-нибудь вывод, они ста­раются много раз проверить факты, на кото­рых строится этот вывод. Меньше всего они доверяют тому, что «очевидно». Им хорошо известно, что наши глаза подчас видят та­кое, что в действительности не существует - вспомните, например, общеизвестные «об­маны зрения».

Так получилось и с вопросом о жизни на Марсе. «Очевидные» факты подверглись со­мнению и многократной проверке.

Казалось, что может быть «очевиднее», чем снеговая природа полярных шапок Мар­са. Не то ли мы наблюдали и на Земле, ко­гда с наступлением весны снега отступают к полюсам, а зимою полярные шапки Земли снова увеличиваются?

И все-таки нашлись ученые, которые усо­мнились в сходстве белых полярных шапок Марса с земным снегом и льдом. Они заяви­ли, что при исключительно низких темпера­турах, которые господствуют на Марсе, его полярные области могут быть покрыты за­мерзшей углекислотой, внешне вполне напо­минающей обычный снег. А отсюда следует, что полярные шапки вовсе не дают талой во­ды, а значит, Марс, практически полностью лишенный влаги, конечно, необитаем.

Потребовались тщательные и кропотливые определения температуры полярных шапок Марса, чтобы убедиться в ложности такого вывода.

Оказалось, что белый покров вблизи полю­сов Марса сохраняется при температурах, близких к 0°С, между тем замерзшая угле­кислота при тех же температурах давно уже перешла бы в газообразное состояние. Зна­чит, околополярные области Марса покрыты сравнительно тонким слоем льда и снега, ко­торый, тая весной, образует живоносную воду.

Тогда у противников жизни на Марсе воз­никли сомнения в органической природе мар­сианских «морей».

Еще несколько десятилетий назад швед­ский астроном Аррениус высказал предполо­жение, что те области на Марсе, которые мы называем «морями», представляют собой огромные лужи из густой зеленоватой грязи. Весной, овеваемая влажными ветрами, грязь благодаря наличию в ней определенных хи­мических веществ темнеет и становится за­метнее, а зимой засыхает и блекнет.

Мертвая пустыня с ядовитыми, пахнущи­ми сероводородом грязевыми оазисами - таков Марс по представлениям Аррениуса.

В то время когда сторонники искусствен­ного происхождения каналов находили, как им казалось, всё новые и новые подтвержде­ния своим взглядам, противники жизни на Марсе указывали на факты, в корне подрывавшие всякие идеи об обитаемости Марса.

Если «моря» Марса покрыты растительно­стью, говорили они, то тогда она должна иметь свойства, общие с земной растительно­стью. Между тем три из важнейших осо­бенностей земных растений у марсианских «морей» отсутствуют.

Во-первых, земная растительность очень сильно рассеивает невидимые, «тепловые» инфракрасные лучи. Именно поэтому снятые сквозь инфракрасные светофильтры земные растения кажутся как бы покрытыми инеем или снегом. Между тем у марсианских «мо­рей» нет такого инфракрасного эффекта.

Во-вторых, в спектре земных растений хо­рошо видны полосы поглощения, принадле­жащие хлорофиллу — веществу, без которо­го немыслима жизнь растений. В спектре же марсианских растений никаких полос поглощения хлорофилла не обнаружено.

Наконец, в-третьих, земной растительно­сти свойствен зеленый цвет, тогда как, по на­блюдениям многих астрономов, «моря» Мар­са имеют хорошо заметный голубой, синий, а иногда даже фиолетовый оттенки.

Три загадки — три серьезных довода в пользу неорганической природы марсианских «морей». Недавно к ним были добавлены и другие.

В 1954 году известный советский астроном академик В. Г. Фесенков выступил со стать­ей, в которой категорически отверг всякую возможность какой бы то ни было органиче­ской жизни на Марсе. В подтверждение такого вывода он приводит математические вычисления некоторой величины «X», назван­ной Фесенковым «фактором жизненной ак­тивности». По подсчетам ученого, для «мо­рей» Марса величина «X» оказалась равной нулю. Отсюда он сделал вывод, что на Мар­се нет не только марсиан, но и вообще како­го-нибудь органического мира. Если бы на Земле существовали плоскогорья высотой в пятнадцать километров, то есть, иначе гово­ря, находящиеся в стратосфере, то физиче­ские условия, господствующие там, напоми­нали бы то, что есть на поверхности Марса. Между тем на Земле жизнь кончается на значительно меньших высотах. И на верши­нах высочайших земных гор нет представите­лей живого мира — значит, не может их быть и на Марсе.

В свете столь мрачных выводов всякие разговоры о марсианах и их каналах многим стали казаться наивно-детской фантастиче­ской мечтой.

Однако сторонники жизни на Марсе не сдавались.

В 1945 году после многолетнего перерыва к исследованиям Марса вернулся Гавриил Андрианович Тихов. Уже не молодой, начи­нающий астроном, а широко известный ма­ститый ученый, Г. А. Тихов решил найти но­вые доводы в пользу существования жизни на Марсе.

Профессор Г. А. Тихов.

Ему это блестяще удалось. В последующие несколько лет все три загадки марсианских «морей» получили естественное, праводоподобное объяснение. Замечательно, что причи­ной всех трех загадочных фактов было одно обстоятельство — исключительно суровый климат Марса.

В самом деле, инфракрасные лучи несут в себе почти половину тепла, получаемого растениями от Солнца. В сравнительно легких температурных условиях Земли инфракрас­ные лучи для земных растений являются ненужным излишеством, дающим слишком много тепла. Вот почему земная раститель­ность отказывается от этих щедрот Солнца.

Другое дело — растительность Марса. Она, наоборот, как бы впитывая в себя недо­стающее тепло, поглощает инфракрасную часть солнечного спектра.

Так же легко объясняется и вторая особен­ность марсианских «морей». Земным расте­ниям для своей жизни достаточно поглощать только некоторые лучи солнечного спектра — так возникают в нем темные по­лосы поглощения хлорофилла. Страдающие же от холода марсианские растения стремят­ся поглотить почти все лучи видимой части спектра. Из-за этого полосы поглощения хло­рофилла у них растягиваются, «размазыва­ются» почти на весь спектр и потому стано­вятся совершенно незаметными.

Собственно, этим объясняется и третья загадка марсианских «морей» — их голубо­вато-синий оттенок. Поглощая почти все лу­чи видимой части солнечного спектра, мар­сианские растения отражают только те лучи, которые практически не несут с собой ника­кого тепла. Такими «холодными» лучами как раз и являются синевато-фиолетовые лучи.

Данное Г. А. Тиховым объяснение бы­ло подтверждено, как это ни странно, на­блюдениями на Земле. Оказалось, что зем­ные растения, живущие в суровых климати­ческих условиях, по своим оттенкам и свой­ствам напоминают марсианские. У них ослаблен инфракрасный эффект, растянута полоса поглощения хлорофилла, а сами ра­стения имеют маловыраженный синеватый оттенок.

Так родилась новая наука о жизни на других планетах — астроботаника.

Впервые на Земле, в городе Алма-Ате, возник небольшой коллектив ученых, воз­главляемый Г. А. Тиховым, — коллектив, дерзнувший от гипотез о жизни на Марсе перейти к конкретному изучению свойств марсианской растительности.

Название этого коллектива пока весьма скромное — сектор астроботаники Акаде­мии наук Казахской ССР. Но дело, совер­шаемое работниками сектора,— великое и очень нужное. Лучи света, связывающие Марс и Землю, позволяют по оптическим свойствам марсианских растений изучать другие особенности их природы.

Астроботанический атлас марсианских растений — что, казалось, может быть фан­тастичнее! Но именно благодаря успехам астроботаники такой атлас в недалеком бу­дущем может быть создан. В нем мы не найдем фотографий марсианских цветов или деревьев, но классификация марсианских растений по их оптическим свойствам там будет дана.

Как и все новое, астроботаника встречает возражения, порождает споры, дискуссии. Примером может служить упомянутая ста­тья академика Ф. Г. Фесенкова.

На лиц, мало знакомых с астрономией, эта статья произвела сильное впечатление. Многим показалось, что всякие разговоры о жизни на Марсе теперь должны быть пре­кращены.

Вскоре, однако, несостоятельность доводов академика Ф. Г. Фесенкова была доказана рядом других советских ученых. Оказалось, что в расчеты академика вкрались некоторые неточности и необоснованные допущения. В частности, Ф. Г. Фесенков не учел того, что растения Марса не сплошь покрывают его «моря» — сквозь них просвечивает неоргани­ческая поверхность Марса. Она-то и дала для «фактора жизненности» величину, близкую к нулю.

В пользу сторонников жизни закончились и творческие дискуссии, проводившиеся в Алма-Ате и Ленинграде.

На Пленуме Комиссии по физике планет Академии наук СССР, состоявшемся в марте 1955 года, были сформулированы следующие пять главнейших доказательств наличия ра­стительности на Марсе:

Во-первых, сезонные изменения окраски марсианских морей;

Во-вторых, изменение их цвета с увеличе­нием высоты Солнца над данной областью Марса;

В-третьих, изменения очертаний некоторых марсианских морей;

В-четвертых, сходство отражательной спо­собности марсианских морей и земных расте­ний; и, наконец,

В-пятых, устойчивость морей Марса по от­ношению к пылевым бурям, на нем проис­ходящим.

В связи с развитием астронавтики — на­уки о межпланетных путешествиях — в де­кабре 1956 года в Москве состоялось созванное Академией наук СССР совещание круп­нейших советских астрономов и биологов по вопросу о возможности жизни на планетах. Подавляющее большинство участников сове­щания высказалось в пользу наличия на Марсе органической жизни, и совещание при­няло решение о дальнейшем развитии исследований жизни за пределами Земли.

Таким образом, в настоящее время почти все советские и зарубежные астрономы счи­тают, что на Марсе есть растительная жизнь.

«Моря» Марса, его каналы и оазисы дей­ствительно представляют собой области, по­крытые растительностью. Эта растительность во многом отличается от земной, но она су­ществует. А значит, на Марсе, вероятно, есть и животный мир. И не исключена возмож­ность, что органический мир Марса в своем развитии давно уже дошел, по выражению Ф. Энгельса, «до породы мыслящих существ».

Астроботаника неизбежно должна перера­сти в астробиологию.

Научному исследованию должны подверг­нуться все виды органической жизни на Марсе.

Недавно Г. А. Тихов предложил новый спо­соб убедиться в наличии марсиан. Вот что он пишет об этом на страницах первого тома «Трудов Сектора астроботаники» (изд. 1953 г., стр. 13):

«Выберем на Марсе несколько мест, где может существовать растительность, и будем тщательно изучать их цвет при помощи точ­ных способов оптики.

Рассмотрим два случая: 1) место проходит естественный годичный путь без вмешатель­ства различных существ, и 2) в жизнь изу­чаемого места вмешиваются разумные суще­ства.

В первом случае изменение цвета наблю­даемой площади в зависимости от марсиан­ских времен года происходит постепенно, без скачка. Во втором случае, после созревания посева, цвет ее должен очень быстро, в не­сколько дней, перейти почти в чистый цвет почвы. Конечно, это предполагает, что сель­ское хозяйство на Марсе ведется в крупных масштабах»,

Сельское хозяйство на Марсе!

Уборочная кампания, проводимая марсиа­нами!

У скептически настроенных людей эти вы­ражения способны вызвать лишь улыбку.

Но разве в смелой мысли Г. А. Тихова есть что-нибудь нелепое или антинаучное?

Разве обитатели других миров не должны использовать богатства природы для поддер­жания своей жизни? И если мы говорим об этом «земным» языком, то лишь потому, что не имеем иных способов выражения своих мыслей.

Марс — живой мир, где наблюдаются не­сомненные проявления органической жизни. И сейчас, в период близости Марса к Земле, загадка его таинственных каналов привле­кает не только ученых. Миллионы людей, да­леких от астрономии, с нетерпением ждут, что же нового узнают о Марсе астрономы, на­блюдавшие его в 1956 году. Обработка на­блюдений настолько сложна, что обычно она растягивается на многие месяцы и даже годы. Но уже теперь можно подвести некото­рые предварительные итоги наблюдений Марса в 1956 году.

По данным, полученным советскими астро­номами, прошедшее великое противостояние Марса отличалось большой активностью его атмосферы. В августе 1956 года Харьковский астроном проф. Н. П. Барабашов, а за ним и другие обнаружили на Марсе необычные яр­кие движущиеся пятна. Позже выяснилось, что это были сравнительно плотные облака, ранее никогда в таком виде и количестве не наблюдавшиеся.

Отмечались на Марсе и сильнейшие пыле­вые бури, желтоватой дымкой заволакивав­шие отдельные области марсианских морей. Подтвердилась ранее высказывавшаяся до­гадка, что полярные шапки Марса частично образованы облаками и туманами, под кото­рыми скрывается настоящий ледяной покров.

Очень интересные наблюдения выполнил Г. А. Тихов. Наблюдая в 1956 году таяние южной полярной шапки Марса, он снова увидел вокруг нее коричневатую кайму, кото­рая, по мере отступления шапки к полюсу, приобретала зеленоватый оттенок.

Нечто подобное наблюдается и на Земле, когда только что распускающиеся весной ли­сточки деревьев сначала бывают не зелены­ми, а коричневато-оранжевыми. Тем самым подтвержден еще один факт, доказывающий наличие на Марсе органической жизни.

Что касается каналов Марса, то они наблюдались в 1956 году как советскими, так и зарубежными астрономами. После того как все наблюдения будут собраны и обработаны астрономы оповестят мир о результатах на­блюдения каналов и других образований на Марсе.

Нет никакого сомнения в том, что в неда­леком будущем мы станем свидетелями но­вых, интереснейших открытий, которые по­зволят раскрыть многие тайны соседней к нам планеты.

СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Загадка марсианских каналов еще не ре­шена. Вопрос об обитаемости Марса оконча­тельно выяснится только в будущем. Но крылья фантазии уже сейчас способны пере­нести нас в это будущее и помочь предста­вить то, что, может быть, когда-нибудь и совершится.

...Великое противостояние 1973 года мы ожидали с нетерпением. Всего несколько ме­сяцев назад было закончено строительство первой заатмосферной обсерватории. Пять­сот километров высоты, практически абсолютная прозрачность межпланетного про­странства, новые системы телескопов, — все заставляло предполагать, что грядущее про­тивостояние будет ознаменовано великими открытиями.

Уже в начале 1973 года наземные обсер­ватории приступили к наблюдениям Марса. Однако все ждали сообщений с заатмосфер­ной обсерватории, которую в виде крохотной дижущейся звездочки можно было различить на фоне утренних и вечерних зорь. Видимо, астрономы сразу хотят оповестить мир о сво­их открытиях, так как до конца октября они хранили полное молчание.

Во второй половине сентября нам с груп­пой других научных работников разрешили совершить полет на заатмосферную обсерва­торию.

Трудно описать наши ощущения, когда, за­ключенные в сигарообразное металлическое тело ракетоплана, мы ринулись в космос.

Через несколько минут Земля осталась где-то внизу, а впереди, на фоне звездного не­ба, мы заметили приближающиеся огоньки первого Космического института.

Пилот так плавно вел ракету, что вскоре мы освоились с обстановкой и почувствовали себя так же непринужденно, как в кабине обыкновенного самолета.

Около часа продолжался наш полет. Но вот цель достигнута. Ракетоплан догнал дви­жущуюся по круговой орбите обсерваторию. Теперь, «пришвартовавшись» к обсервато­рии, мы по специальным шлюзам перешли в ее главный наблюдательный зал.

В центре зала, на массивной установке, виднелся огромный телескоп. Искусственная тяжесть на обсерватории была небольшой, что позволило конструкторам телескопа не считаться с габаритами. Двадцатиметровое зеркало заатмосферного телескопа в сочета­нии с различными окулярами позволяло увеличивать изображения небесных тел до ста тысяч раз. При таком увеличении на Марсе были видны все предметы с поперечником бо­лее ста пятидесяти метров.

Необычной оказалась и установка теле­скопа. Снабженная особым фотоэлектриче­ским «следящим» устройством, она заставля­ла телескоп быть постоянно направленным на данное светило, хотя пол обсерватории за­метно сотрясался от шагов, а сама обсерва­тория непрерывно вращалась вокруг своей оси.

Нас отделял от мирового пространства за­мечательно прозрачный купол обсерватории. Сделанный из особо прочной пластмассы, он был еле заметен. Создавалось впечатление, что между нами и звездами нет никакой пре­грады, хотя мы прекрасно понимали, что почти невидимый, герметически непрони­цаемый купол сохраняет находящуюся под ним искусственную атмосферу.

Когда мы прибыли на обсерваторию, ее астрономы вели наблюдения Марса. Ослепи­тельная ярко-красная планета здесь, за пре­делами воздушной оболочки Земли, сияла на фоне немерцающих звезд.

Из беседы с директором обсерватории мы поняли, почему астрономы хранили молча­ние. Открытия, сделанные ими, были так необычайны, что сообщить о них широкой публике астрономы решили лишь после многократной проверки всех фактов.

А факты, казалось, рассеивали всякие со­мнения в обитаемости Марса.

Каналы Марса действительно оказались полосами растительности вдоль невидимых водных артерий. В телескоп удалось рассмот­реть не только отдельные «рощи», сгустки искусственно взращиваемой растительности, но и какие-то странные кругообразные соору­жения, расположенные через каждые пять километров вдоль всей линии любого из каналов. Весной можно было заметить, что позеленение растительности вокруг канала начинается именно от этих сооружений, пред­ставляющих собой, по-видимому, какие-то оросительные или водонапорные устройства марсиан.

Выяснилось также, что оазисы Марса, как и предполагал Ловелл, — это крупные насе­ленные пункты соседней с нами планеты. Тон­чайшие ниточки, тянущиеся непрерывно по обе стороны невидимого канала, были уди­вительно похожи на земные шоссейные до­роги.

Впрочем, оазисы — это не главные города марсиан, а только их форпосты в пустыне. Основная же часть населения Марса живет на дне бывших марсианских морей, ныне поч­ти сплошь покрытых растительностью.

Множество круглых пятен, поразительно напоминающих оазисы и заполняющих все пространство «морей» Марса, было открыто еще в 1941 году французским астрономом Камюшелем. Но только теперь, в 1973 году, странная пятнистость марсианских морей нашла объяснение. Оказалось, что это ос­новные, главные населенные пункты марсиан, естественно расположенные в самых благо­приятных для жизни районах планеты.

Метод Г. А. Тихона, применяемый на заатмосферной обсерватории, обнаружил высокий технический уровень сельского хозяйства марсиан.

По словам директора обсерватории, казав­шееся когда-то загадочным появление новых и изменение ранее известных темных обла­стей Марса теперь объяснены.

Перед нами — проявление сельскохозяй­ственной деятельности марсиан, их попытки отвоевать у пустыни новые области для посе­ва полезных культур.

Но где же действующие лица? Почему марсиане не сделают попытки завязать связь с людьми, прилететь на Землю?

Мы пока еще не знаем этого,— отвечает нам директор.— Помните, около четверти века назад на Марсе наблюдались какие-то загадочные вспышки? С тех пор они повторялись с каждым годом всё чаще и чаще.

Нам удалось получить спектр последней вспышки. Представьте себе, он как две капли воды похож на спектры земных атомных взрывов. По-видимому, марсиане только еще вступают в век атомной энергии, без которой немыслим их перелет на Землю.

Я чувствую ваше недоумение. Вы хотите спросить, как же марсиане, опередив в своем развитии людей, удивив нас грандиозной сис­темой своих каналов, отстали от человече­ства в вопросах использования атомной энергии?

Думаю, что причина этого — в небольшой массе Марса. При одном и том же усилии на Марсе можно совершить работу, в семь раз большую, чем на Земле. Вероятно, система каналов была создана с помощью обычной, неатомной техники, и только в самое послед­нее время марсиане почувствовали нужду в атомной энергии...

Можно ли ждать марсиан? Да, мне кажет­ся, что можно. Неделю назад радиостанция нашего Космического института приняла ка­кие-то позывные с Марса. Мы пока не знаем, что они означают. Понять язык марсиан несравненно труднее, чем расшифровать любой иероглиф. И все-таки мы надеемся это сде­лать. Радиосвязь между обитателями двух миров будет установлена.

Наступит время, когда, познакомившись друг с другом, люди и марсиане станут объ­единенными усилиями познавать и покорять природу...

Потрясенные до глубины души, мы возвра­щались на Землю...

---

Так ли будет встречен Марс в его следую­щее великое противостояние — покажет бу­дущее.