Излагая астрономию различных планет нашей солнечной системы и разсматривая, в каком виде представляется вселенная наблюдателям, находящимся на различных планетах, мы не выходили из пределов одной и той-же системы феноменов. Все наши планеты почерпают теплоту и свет из одного источника; каждая из них озаряется одинаким светом, их жизненная деятельность возбуждается, в различных степенях напряженности, одинакими силами, их существование и существование находящихся на них тварей подчиняется одним и тем-же законам. Это один город, части котораго различаются между собою, но единство котораго остается неизменным. На Марсе, на Земле, на Юпитере и на Венере восходит и заходить наше единственное Солнце, разливая плодородие на пути своем; облака носятся в воздухе и орошают поля дождями; дуют ветры, чередуются времена года, природа питается однеми и теми-же стихиями, живет одною и тою-же жизнью.

Но все изменится, как скоро оставим мы эти области с целью посещения других частей вселенной. Вполне новыя картины представятся взорам нашим и свет, к которому мы привыкли, исчезнет пред новым светом. Перспективы изменятся, новый мир откроется пред нами и если-бы не дивная универсальность законов природы, свидетельствующих - как здесь, так и везде — об единой руке и единой мысли, то можно-бы подумать, что перенеслись мы в державу другаго Творца.

Отправимся, например, на одну из планет, соседних с звездою α в, созвездии Центавра. Известно, что эта звезда наша соседка: она гораздо ближе к нам, чем следующая за нею, 61 в созвездии Лебедя, удаленная на разстояние в два раза бóльшее. Одним словом, она находится от нас в разстоянии 8 трильонов, 603 мильярдов и 200 миллионов лье — в дистанции столь малых размером, что луч света, пробегая в секунду 70,000 лье, употребляет три с половиною года для прохождения пространства, отделяющаго нас от этой звезды.

Итак, мы находимся на планете, относящейся к α в созвездии Центавра. Здесь очень уже изменяются некоторыя перспективы; наши созвездия представляются в несколько другом виде; видимыя движения звездной сферы не имеют никакого соотношения с движениями, которыя мы наблюдаем с Земли и даже наше Солнце представляется уже звездою, вошедшею в состав созвездия Персея. Что-же касается нас и всех планет, лун и комет нашей системы, то нечего и говорить, что все это не существует для этого мира.

Но что больше всего покажется нам странным, едва ступим мы ногою на эту планету, то это факт, что освещать будет нас не одно солнце, а два великолепных светила, поочередно занимающия тысячи положений на своих относительных зодиаках. И в самом деле, покинуть нашу Землю и вдруг очутиться в мире, освещенном двумя солнцами — что может быть поразительнее этого? Смотря по наклонению планеты, два упомянутыя солнца могут чередоваться в правильной последовательности: одно может восходить в ту минуту, когда заходит другое, причем их движения и свет, пересекаясь в момент кульминаций, следуют по общему пути, сохраняя между собою разстояние, периодически то увеличивающееся, то уменьшающееся. Во время прохождения своего над горизонтом, они комбинируются тысячами различных способов, а цвета их, находясь в более или менее близком между собою разстоянии, могут производить неизвестную для нас игру света.

Если — как и по всему следует заключать — каждое из этих Солнц составляет центр группы известных планет, то самый факт одновременнаго существования двух Солнц должен вызывать в среде миров этих невообразимое многоразличие в деятельности природы. В нашей солнечной системе нет ни одной силы, которая, не ограничиваясь ежедневными явлениями теплоты и света, управляла-бы тайным ходом жизни в каждом из относящихся к ней миров. Наши правильныя времена года не представляют ни малейшаго сходства с часто повторяющимися временами года, обусловливаемыми положением и наклонением планет к их орбитам, относительно положения, которое занимают два озаряющия их светила. Планеты, ближайшия к одному из солнц, подчиняются его преобладающему влиянию, причем действие другаго солнца оказывается ничтожным. Для планет промежуточных первое влияние уничтожается силою противодействующею, а для крайних — действия солнц комбинируются, сочетаются или борятся между собою, вызывая таким образом строй жизни, несовместный с тем, который нам известен.

Солнца эти не одинаковой величины и не одинаковой силы действия. Удаление их значительно, так как большая полуось орбиты, видимая с Земли перпендикулярно, подставляется стягивающею угол в 12". Размеры, определяемые этою величиною (относительно разстояния α от Центавра), кажутся нам слишком необычайными; поэтому поговорим о них. Малое солнце обращается вокруг большаго в 78 наших лет, необходимо увлекая за собою свою планетную систему. Для большей точности следовало-бы сказать, что центры обеих систем вращаются вокруг их общаго центра тяготения и центр этот есть ничто иное, как математическая точка, лежащая в пространстве между двумя светилами. Такое движение повидимому свойственно всем двойным звездам и всем звездным системам. Законы тяготения управляют миром. Звезды, составляющия двойную группу, не могут оставаться и не остаются неподвижными. Если точно обозначить положение бóльшей звезды, то меньшая окажется движущеюся вóкруг большей, находясь порою то как-раз на востоке или на западе, а иногда на севере или на юге и запаздывая на пол-оборота.

Блестящее доказательство всеобщности законов притяжения Ньютона! Первые изследователи, занимавшиеся наблюдением сложных звезд, и не подозревали, что последния образуют действительную систему; звезды эти казались астрономам светилами независимыми, случайно помещенными на двух зрительных линиях, недалеких одна от другой и только вследствие перспективы кажущихся очень соседними. Даже Уильям Гершель, которому мы обязаны почином в деле серьезнаго изучения звездной астрономии вообще, а этой отрасли ея в особенности, и не воображал в начале своих изследований, что между сложными звездами существует неизменная связь. Он только старался отыскать способ для определения разстояния, в котором находится от Земли самая яркая звезда, а между тем нашел то, чего собственно не искал. Впрочем, случается это нередко. Благодаря ему и его преемникам мы знаем, что действие мировых законов тяготения — как в безднах пространства, так и вокруг нас — совершается в прямом отношении масс и в обратном отношении квадратов разстояний. Это факт капитальный, полезность котораго не уступает его важности и прежде чем он был констатирован, мы не имели никакого права утверждать, что притягательная сила присуща материи и что последняя не может существовать без первой в неведомых пространствах вселенной.

Вместе с тем, это вопрос, относящийся к области физики и философии, бывший некогда сомнительным, но теперь вполне доказанный. Не упоминая о его философском значении, скажем только, что его математическия последствия очень важны. Пусть будут даны: угловая скорость движения малой звезды вокруг большой и радиус ея орбиты и из этого легко уже выводится числовая величина ея падения, в секунду, к центральному светилу. Из сравнения этой величины с законами падения на Земле или на Солнце, выводится отношение массы большой звезды к массе Земли, или к массе Солнца. С той минуты, как определится разстояние двойной звезды, звезда эта будет так-же взвешена, не смотря на ея громадное удаление, как взвешены Луна и планеты. Есть поводы думать, что в таком положении находится уже 61 звезда созвездия Лебедя и что ея масса (считая обе составныя звезды) равна 0,353, если массу Солнца примем за 1.

Разстояние двойных звезд от Земли определяется при помощи наблюдения последних и сравнения времен, втечении которых лучи света достигают к нам от второй звезды, смотря по тому, находится-ли она в части своей орбиты самой близкой, или самой удаленной от Земли.

В виду чрезвычайно важных результатов, которыми во многих отношениях мы обязаны или будем обязаны познанию этих далеких систем, мы не можем воздержаться, чтоб не вспомнить о неправильном толковании принципа конечных причин. В 1779 году аббат Майер написал брошюру о звездных группах, брошюру, мало достойную ея автора. Николай Фусс, член С.-Петербургской Академии Наук, решился опровергнуть некоторые явные промахи брошюры этой и в числе их тот, который помещает спутников на многие градусы угловаго разстояния от их планет. Но оружие, которое употребил Фусс и которое не следовало-бы ему употреблять, состояло все-таки в вопросе: cиe bono? „К чему светлым телам обращаться вокруг им подобных? говорить он. Солнце — это единственный источник, из котораго планеты почерпают теплоту и свет. Там, где целыя солнечный системы подчиняются другим солнцам, их близость или их движения не имеют уже цели, их лучи — пользы. Солнцам нет нужды заимствоваться от посторонних тел тем, чем они обладают и сами. Если второстепенныя звезды суть светлыя тела, то в чем состоять цель их движений?" Прекрасные выводы ума умеющаго претензию видеть дальше, чем дозволяется это его силами! Сколько раз своим обманчивым миражем они задерживали нас в следовании по прямому пути!

Сложность естественных явлений, усматриваемая нами в системах двойных звезд, еще усилится, когда перенесемся мы в систему звезд тройных. Отдел последних меньше отдела первых. Из числа 120,000 звезд, видимых на небе, 3,000 звезд принадлежат к отделу двойных, следовательно на одну двойную звезду, средним числом приходится 40 простых. Нам известно около 50 тройных звезд. Миры, подчиняющиеся подобным системам и различным пертурбациям, производимым солнцами, соседними к солнцу миров этих, должны образовать систему, к которой мы не можем приравнять ничего аналогичнаго. В большей части тройных звезд одна звезда занимает преобладающее положение и находится в видимом центре тройственной системы; ея спутник — двойная звезда. Первая есть центральное солнце, вокруг котораго вращаются остальныя; вторая, составляя центральное светило для третьей, увлекает последнюю в своем кругообращении. Это все равно, как если-бы Земля и Луна были малыми Солнцами. Хватило-бы только охоты придумывать планетную систему для каждаго из этих трех светил — и можно-бы создать мир, далеко выходящий за пределы всего, что только может измыслить самое причудливое воображение.

Что сказать, наконец, о четверных звездах, о звезде ε в созвездии Лиры — светиле, которое на первых порах кажется двойным, в сущности-же каждая из его составных частей есть двойная звезда? Что сказать о системах еще более богатых, например о ο Ориона, состоящем из четырех главных звезд, расположенных в четырех углах трапеции, причем две звезды, находящияся в основании, имеют еще по одному лучезарному спутнику?

Люди, заключающее о вселенной на основании видимаго ими на Земле, очень далеки от истины. Если-бы изучение сложных звезд не имело другой цели, кроме обнаружения заблуждений людей этих, то это одно заслуживало-бы уже нашей признательности. Пусть поборники абсолютнаго в природе взглянуть на небо нашими глазами. Это будет для них полезнейшим занятием и предохранит их от исключительных теорий, идущих вразлад с великою гармониею вселенной.

Но насколько это невообразимое разнообразие явлений природы в мирах, относящихся к малым солнечным плеядам, должно еще увеличиться вследствие различий в силе, величине и цвете замечаемых в каждом из солнц? Вот, например, система α в созвездии Овна: большое солнце белаго цвета, малое — голубаго;; в системе γ Андромеды: большое солнце — оранжевое, другое — изумрудно-зеленое; в системе ρ Персея: одно солнце ярко-красное, другое — темно-голубое; в системе σ Змеи: оба солнца — голубыя, 8 звезда Единорога состоит из большаго желтаго солнца и малаго — пурпуроваго; в α Кассиопеи: большое солнце — красное, малое — зеленое и проч. Это разнообразие оттенков — факт и не происходить оно, как можно подумать на первых порах, вследствие оптическаго обмана. Какою причиною обусловливается такое множество цветов? Не возраст-ли это светил, проходящих, от перваго дня своего существования до последняго, известною градациею различных видов? Однакож много голубых звезд и звезд временных (те, например, которых появление и кончину вы видели в 1572, 1604 годах и проч.), не проходили этого градациею оттенков. Но, быть может, временный звезды, по природе своей одинаковы со звездами неподвижными? Едва-ли: атмосферы, столь различныя по своим поглощающим свет свойствам, не различным-ли образом влияют на действия звезды, свет которой оне возбуждают? Какое влияние оказывают друг на друга два солнца, различныя по физическому строению своему и обладающия неравною степенью лучезарности? Опытами нашими поставлены в соотношение с действием Солнца только тела земныя и тут попрежнему исчезает уже всякаго рода аналогия. Когда мысленно переносимся мы в далекие пределы неба и духом присутствуем при зрелище дивных миров, освещаемых многими различно окрашенными солнцами; когда видим мы, что разливая в пространстве всевозможных оттенков свет, за голубым солнцем следует солнце красное, за золотистым шаром — шар изумрудно-зеленый; когда к этим великолепным светилам присоединяются еще цветныя луны, носящияся на небе своими многоцветными дисками, — и разнообразие явлений этой природы представляется нам удаленным от нашей природы на столь громадное разстояние, что земное естество, со всем относящимся к нему, меркнет в тени и исчезает в своем ничтожестве! Что это за миры, где нет ни дней, ни ночей, ни месяцев, ни годов; где время не отпечатлевает следов своих, отмечающих у нас дорогу жизни и где бытописания истории пишутся кистью Ириды? Таинственная природа неба, какия тайны хранишь ты еще и как безконечно-малы являемся мы, когда мысль наша возносится к тебе из бездны нашего ничтожества!