Не можем закончить наших изследований по части астрономии обитателей солнечной системы, не поглядев хоть несколько мгновений на центральное светило — источник теплоты, света и плодородия миров. Не имея намерения, в большей против прежняго мере об­суждать условия его обитаемости (это значило-бы возвращаться к прежним занятиям нашим), мы хотим только определить, в каком виде внешний мир представлялся-бы жителям Солнца, будь оно обитаемо разумными существами.

Резюмируя в нескольких словах прения, длящияся еще и те­перь по поводу физическаго строения Солнца, скажем. что не взирая на множество превосходных наблюдений, невзирая на искусство неутомимых наблюдателей, не смотря на чрезвычайно несходныя между собою теории, возникшия за последнее время, — по вопросу об обитаемости Солнца и ныне нельзя ничего сказать ни pro, ни contra. Хотя выяснение этой тайны и подвинулось вперед, но полное разрешение ея находится в том-же положении, в каком находи­лось оно во времена Гершеля.

„Если-бы мне предложили вопрос: „Обитаемо-ли Солнце“? говорил Араго, — то я ответил-бы: ничего я не знаю; но пусть меня спросят, могут-ли жить на Солнце существа одинаковой организации с теми, которыя населяют наш мир, и не колеблясь я буду отвечать утвердительно''.

В настоящее время Араго поколебался-бы: в прогрессивном ходе своем, наука не следует по прямому пути, но часто отходить назад и вместе с поступательным движением своим, по временам как-бы возвращается к своей точке отправления. В настоящее время трудно было-бы утверждать, что Солнце оби­таемо органическими существами, подобными живущим на Земле, особенно если вспомним о жаре, равняющемся жару, про­изводимому горением слоя каменнаго угля, окружающаго всю поверхность Солнца и имеющаго семь лье в высоту. (Светило это больше Земли почти в 1,500,000 раз). С другой сто­роны, находясь в слишком большом неведении на счет физических и химических свойств солнечнаго ядра и его оболочек для того, чтобы позволить себе какия-бы то ни было предположения отно­сительно его обитаемости, мы смело можем однакож сказать, что Солнце может быть обитаемо существами отличными от нас и организация которых приспособлена к условиям жизни, свойственной этому миру. Мы в очень малой мере допускаем мысль, что Солнце будет обитаемо разумными существами только в эпоху, когда, вследствие истощения света своего, оно сделается обыкновенною планетою: удовольствоваться подобною гипо­тезою, значило-бы оказаться слишком робким и даже допустив ее, все-таки потребовалось-бы еще указать, каким Солнцем будет то­гда освещаться потухшее светило. Вообще, будет гораздо сообразнее с указаниями природы, если мы допустим безконечное разнообразие в проявлениях жизненных сил.

Если, как полагает Гершель, глубина солнечной атмосферы, в которой совершается химическая световая реакция, равна миллиону лье, то светозарность самой поверхности Солнца не превосходит света обыкновенных северных сияний. Что-же касается новейшей теории, представляющей Солнце жидким, раскаленным и необитаемым шаром, то не заключает она в себе ничего абсолютнаго. Нам неизвестны ни свойства солнечнаго огня, ни происхождение, ни состав таинственнаго светила этого, следовательно нельзя утвер­ждать, основываясь только на законе лучеиспускания, чтобы ядро Солнца находилось в состоянии белаго каления. Гипотеза эта опро­вергается доводами Гершеля, а еще положительнее в этом отношении изследования о. Секки понижения температуры в тех точках солнечнаго диска, в которых появляются пятна. Во всяком случае, очень может быть, что отражающая оболочка, обладающая неизвестными физическими свойствами, дана Солнцу для предохранения его от зноя фотосферы и отражения в пространство потоков света и жара.

Как-бы то ни было, но первое замечательное явление, усматрива­емое в природе Солнца, состоит в том, что неизменная световая оболочка окружает его вечным блеском и что мрак и холодá на­ши никогда не нарушают его неизменной лучезарности. Это пер­вая отличительная черта, полагающая радикальную преграду между этим миром и нашим и поражавшая воображение, переносив­шееся на поверхность Солнца с целью обозрения и описания пос­ледней. Послушайте астронома Боде, помещавшего на Солнце самые высокие умы нашей солнечной системы: „Блаженные обитатели этаго избраннаго мира нисколько не нуждаются в переменах ночи и дня, чистый и неугасимый свет вечно блестит для их очей и среди солнечнаго сияния, под сенью крыльев Всемогущаго, они наслаждаются прохладою и спокойствием“.

Одни и те-же явления поражают нас различно и нередко истолковываются самым противоположным образом. Так, например. германец Боде и его соотечественник Кант считают Солнце великолепною обителью, а Фонтенель, не смотря на свое воображе­ние, никого не находить там, кроме слепцов, которым вполне неизвестна вселенная. В этом отношении он представляет два соображения, из которых второе, говоря по справедливости, не лишено основания. — Лучезарный блеск Солнца ослепляет обитате­лей светила этого, а окружающая его оболочка скрывает от их взоров всю вселенную.

Действительно, трудно объяснить, каким образом обитатели темнаго солнечнаго ядра могли-бы проникать взором дальше верхних и ярких слоев, которые со всех сторон окружают их и за пределами, этого неизменнаго света наблюдать планеты нашей системы и затерявшияся в глуби неба звезды. Так как сила света звезд несомненно слабее блеска атмосферы, окружающей обитателей Солнца, то почему свет этот не помрачается для их глаз? Не допустить-ли, что они не видят неба и даже не подозревают о существовании планет, нашей Земли, комет и вообще всех малых светил, подлежащих власти Солнца? Печальная-же это власть, если не знаешь, над чем собственно властвуешь! Не допустить-ли, что мрачныя отверстия, которыя кажутся нам пят­нами, составляют единственныя окна, которыми взоры обитателей Солнца порою проникают в безпредельныя пространства, следя за каким-либо миром? Но что станется с подобною гипо­тезою, если отверстия эти, как мы уже сказали*), произведены волканическими переворотами и сильными атмосферическими возмущениями? В таком случае, не допустить-ли, что таинственныя существа эти, одаренныя непонятными силами зрения поднимаются над светозарными и знойными пространствами и, быть может, основывают обсерватории в небольших мирах, соседних с Солнцем? Тайна и тайна! Но можно-ли предположить, чтобы это прекрасное Солнце было миром второстепенным, негостеприимною обителью, или громадным светильником, который предвечная рука держит в пространстве для освещения путей странствующих миров? Нетъ! На Солнце есть неизвестныя и непостижимыя существа!

Для них вся система звезд кажется движущеюся вокруг Солнца и совершающею свое кругообращение в период, равный, приблизительно, 25 нашим дням — система звезд, одинаковая с представляющеюся нам на Земле. Но экватор неба для них не таков, как для нас, равно и их полярныя звезды — не наши полярныя звезды.... Экватор этот проходит чрез две диаметрально противоположныя точки, отстоящия от нашей равноденственной точки на 75° и 255°. Звезды восходят и заходят там, следуя с востока на запад и служат обитателям Солнца основанием для измерения времени. Действительно, звездный день — это единственная величина, к которой они могут все приравнивать, но которая далеко не обладает свойствами наших суток, состоящих из дневных и ночных периодов: один и тот-же неизменный свет, не уменьшаясь и не возобновляясь, постоянно озаряет атмосферу солнечнаго мира. Обитатели Солнца не имеют ни наших годов, ни наших времен года, не знают никаких перемен и живут на лоне вечной неподвижности.

Движенье планет по созвездиям совершается в одном и том-же направлении, но с неравными скоростями, по которым обитатели Солнца не могут определять отношения разстояний. Для них не существует ни стояний, ни возвратных движений, ни вообще никаких затруднений, обременявших нашу древнюю астрономию и так долго задерживавших полет науки. Кроме того, нет для них замечаемых нами фаз Венеры, Меркурия и других пла­нет. Они видят только освещенныя стороны вращающихся сфер и не имеют возможности определить: сами-ли собою светятся эти сферы или освещаются оне лучами Солнца. Следовательно, неслож­ность явлений далеко не содействует прогрессу и нередко составляет причину невежества, в то время как многоразличием наблюдаемых феноменов вызываются диспуты и обусловливаются успехи познаний.

Для обитателей Солнца известныя нам планеты распадаются на три отдельный группы. Меркурий, Венера, Земля и Марс принадлежат к первой группе; эти четыре малыя планеты, соседния с центральным светилом, совершают свои кругообращения втечении по­чти 24 часов. Ко второй группе относятся планеты телескопическия, пересекающияся своими орбитами. Громадные миры Юпитера, Сатур­на, Урана и Нептуна, с их лунными системами, составляют третью группу и мало удалены от небеснаго экватора. Что касается комет, то оне появляются на небе обитателей Солнца, то в виде огромных скоплений паров, за которыми тянутся длинныя светящияся полосы, то в виде слабых туманностей, опускающихся как-бы хлопьями и затем поднимающихся, чтобы изчезнуть в пространстве.

Поверхность Солнца в 12,000 раз больше поверхности Земли; диаметр его равняется 360,000 лье, а окружность больше чем 1.000,000 лье. Для того, чтобы объехать вокруг Солнца (кругосветное путешествие длится у нас три года), потребовалось-бы, за сохранением всех условий, в которых находятся земные мореплаватели, около трехсот лет. Поверхность Солнца, в 12,557 раз бóльшая поверхности Земли, круглым числом равна 6 трильонам и 400 бильонам квадратных километров. Объемом Солнце пре­восходить Землю в 1.407,187 раз и содержит в себе громадное количество 1 квинтильона, 520 квадрильонов, 996 трильонов и 800 бильонов кубических километров. Если-бы на Солнце жизнь не длилась несравненно дольше, чем на Земле, то человек во весь век свой не мог-бы войти в сношения со всеми современными ему народами. Законы тяжести на Солнце действуют с гораздо большею силою, чем на Земле: в первую секунду падения, тела пробегают у нас 4^мет. 90 сант., а на Солнце — 144 метра. Из этого следует, что существа, подобныя нам и животныя, в роде наших слонов, лошадей, собак, весили-бы на Солнце в 27 раз больше, чем у нас и были-бы неподвижны, как-бы прикованы к земле. Мы весили-бы приблизительно 2,000 кило. Следовательно, обитатели Солнца — существа, вполне отличныя от нас, но да сохранит нас Господь от предположений на счет их вида! С давняго уже времени делается такое множество гипотез подобнаго рода, что к подражанию мы не имеем ни малейшей охоты.

Вероятно Солнце тоже имеет свои годы, определяемые его движением вокруг центральнаго светила. Но что это за годы! Наши века — это секунды годов этих и дуга громаднейшей, описываемой Солнцем окружности, едва-ли выразится миллионами миллионов. Каса­тельная к дуге, по которой движется теперь Солнце, направляется к созвездию Геркулеса. Но когда будет измерена часть этой дуги? Как определится другая касательная, которая должна наступить за настоящею? Когда найдется центр этой громадной окружности? Все, относящееся к Солнцу, отмечено таким величием; на всем лежит печать преобладания над нашими малыми мирами и его державнаго господства в порядке небеснаго творения. Величина, объем, периоды, движение, свет — все это царственные элементы, принадлежащее к его светлой державе. Почему-же неизвестныя, обитающия на его поверхности существа, не могли-бы находиться, по отношению к нам, в положении, которое нельзя сравнивать с нашим положением? Почему их физическое строение не может находиться вне земных, известных нам законов? Почему условия их жизни во всем не отличались-бы от наших, начиная альфою и кончая омегою их существования?