роман
Рис. А. ПОБЕДИНСКОГО
| Н |
а широкой дуге указателя направления белая толстая стрелка медленно, но упорно сползала вправо — курс звездолета изгибался вокруг железной звезды по эллиптической кривой. Скорость падала, словно незримая веревка тянула корабль к жуткому, невидимому для человеческих глаз светилу.
Эрг Ноор, дрожа от напряжения и слабости, уселся с помощью астронавигатора за счетную машину. Планетарные двигатели утихли, отключенные от робота-рулевого.
— Ингрид, что такое железная звезда? — тихо спросил Кэй Бэр, все это время недвижно простоявший за спиной астронома.
— Невидимая звезда спектрального класса Т, погасшая, но еще не остывшая окончательно или не разогревшаяся снова. Она светит длинноволновыми колебаниями тепловой части спектра — черным, для нас инфракрасным светом — и становится видимой через электронный инвертор лишь на сравнительно близком расстоянии. Сова, воспринимающая тепловые инфракрасные лучи, могла бы ее увидеть...
— Почему же она железная?
— На всех, какие сейчас изучены, в составе преобладает железо — больше, чем на Земле, Поэтому, если звезда велика, то её масса и поле тяготения огромны... Боюсь, что мы встретились именно с такой...
— Что же теперь?
— Не знаю. Видишь сам, у нас почти нет горючего. Если мы вырвемся, то наш корабль будет описывать вокруг звезды спираль и постепенно приближаться к ней... пока не упадет! — Ингрид нервно дернула головой, и Бэр ласково погладил её по руке.
Начальник экспедиции перешел к пульту управления. Молчали все, не смея дышать, молчала и только что проснувшаяся Низа Крит, инстинктивно поняв всю опасность положения. Прошло около трех часов, и Эрг Ноор, наконец, решился. Снова «Тантра» наполнилась невыносимой вибрацией анамезонных моторов. Наивыгоднейший момент отрыва уже рассчитали, медлить было нельзя, так как с большой потерей скорости звездолету становилось все труднее вырваться из могучего притяжения железной звезды.
Ход корабля ускорялся, эллиптическая кривая выпрямлялась. Час, другой... страшное коричневое светило исчезло из переднего экрана, переместилось на боковой. Незримые цепи тяготения продолжали тянуться за убегавшим кораблем, отражаясь в приборах. Третий, четвертый час — и два круглых красных глаза загорелись над головой Эрга Ноора. Он рванул рукояти к себе — двигатели остановились.
— Вырвались! — с облегчением шепнул Пел Лин. Начальник медленно перевел на него взгляд и покачал головой:
— Еще неизвестно. Кончился анамезон!
— Что же делать?
— Ждать! Идет борьба между тяготением звезды и скоростью «Тантры».
Эрг Ноор откинулся в кресле и опустил руки на колени. Молчали люди, тихо пели приборы. Другая, нестройная и оттого казавшаяся угрожающей, мелодия вплеталась в песнь настройки навигационных приборов. Почти физически ощутимый зов железной звезды, реальная сила ее черной массы, гнавшейся за терявшим свою скорость кораблем.
Щеки Низы Крит горели, сердце учащенно колотилось. Девушке становилось невыносимым это бездейственное ожидание.
Один, другой, пятый... медленно проходили часы. В центральном посту появлялись проснувшиеся члены экспедиции. Все четырнадцать человек оказались в сборе.
Замедление полета шло слишком резко, для того чтобы «Тантра» ушла от железной звезды. Возобновить борьбу звездолет не мог. Курс «Тантры» искривлялся все более, пока корабль не понесся по первому далекому витку неумолимой спирали. Судьба «Тантры» стала ясна каждому.
Внезапный вопль заставил всех вздрогнуть. Астроном Пур Хисс вскочил и взмахнул руками. Его исказившееся лицо стало неузнаваемым, не похожим на лицо человека эры Кольца. Страх, жалость к самому себе и жажда мести исказили лицо ученого. — Он, это он! — завопил Пур Хисс, показывая на Пела Лина. — Тупица, пень, безмозглый червяк... — астроном захлебнулся, стараясь припомнить давно вышедшие из употребления бранные слова пращуров. Стоявшая рядом Низа брезгливо отодвинулась. Эрг Ноор поднялся.
— Осуждение товарища ничему не поможет. Прошли времена, когда ошибки могли быть намеренными. А в этом случае, — Ноор небрежно повертел рукоятками счетной машины, — как видите, вероятность ошибки тридцать процентов. Если добавить к этому потрясение от раскачки звездолета, я не сомневаюсь, что вы, Пур Хисс, сделали бы ту же ошибку!
— А вы? — с яростью выкрикнул астроном.
— Я — нет. Мне пришлось видеть недалеко такое же чудовище в тридцать шестой звездной. Я виноват больше всех: надеясь сам вести звездолет в неизученном районе, я не предусмотрел всего, ограничившись простой инструкцией.
— Как вы могли знать, что они без вас заберутся в этот район? — воскликнула Низа.
— Я должен был это знать, — твердо ответил Эрг Ноор, — но об этом есть смысл говорить лишь на Земле...
— На Земле! — завопил Пур Хисс, и даже Пел Лин озадаченно нахмурился. — Говорить это, когда все потеряно и впереди только гибель!
— Нет, впереди не гибель, а большая борьба, — твердо ответил Эрг Ноор.
Низа обменялась улыбкой с биологом — торжествующей, несмотря на всю безнадежность момента.
— У звезды, несомненно, есть планета, я предполагаю — даже две. Планеты большие и, следовательно, обладают атмосферой. Но нам нет необходимости садиться: у нас большой запас атомарного твердого кислорода. — Эрг Ноор умолк, собираясь с мыслями. — Мы станем спутником планеты, описывая вокруг нее орбиту. Если атмосфера планеты окажется годной и мы израсходуем свой воздух, планетарного горючего хватит, чтобы сесть и чтобы позвать на помощь, — продолжал он, — за полгода мы вычислим направление, передадим результаты Зирды, вызовем вспомогательный звездолет, спасем себя и корабль...
— Если спасем... — покривился Пур Хисс, сдерживая загоравшуюся радость.
— Да, если спасем! — согласился Эрг Ноор. — Но это ясная цель, и всем надо собрать силы на ее достижение... Вы, Пур Хисс и Ингрид, ведите наблюдения и расчеты размеров планет, Бэр и Низа, по массе планет вычислите скорость убегания, а по ней — орбитальную скорость и оптимальный радиант.
Исследователи стали готовиться на всякий случай и к посадке. Биолог, геолог и врач готовили к сбрасыванию разведочную станцию — робот, механики настраивали посадочные локаторы и прожекторы, собирали ракету-спутник для передачи сообщения с поверхности планеты...
После испытанного ужаса и безнадежности работа шла особенно споро, прерываясь лишь на время качания звездолета в завихрениях гравитации. Но «Тантра» уже сильно сбавила скорость, и ее колебания не были столь убийственны для людей.
Пур Хисс и Ингрид определили наличие двух планет. От приближения к внешнем пришлось отказаться: огромная, холодная, окутанная мощной, вероятно ядовитой, атмосферой, она грозила гибелью. Если выбирать род смерти, то, пожалуй, лучше было бы сгореть у поверхности железной звезды, чем утонуть во тьме аммиачной атмосферы, вонзив корабль в тысячекилометровую толщу льда. Такие же страшные исполинские планеты были в солнечной системе — Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун.
«Тантра» неуклонно приближалась к звезде. Через девятнадцать суток выяснились размеры внутренней планеты: она была больше Земли. Находясь от своего железного солнца на очень близком расстоянии, планета с бешеной скоростью неслась по своей орбите — ее год был вряд ли больше двух земных месяцев... Невидимая звезда Т, вероятно, достаточно обогревала ее своими черными лучами — при наличии атмосферы там могла быть жизнь. В этом случае посадка становилась особенно опасной... Чужая, развивавшаяся в условиях иных планет, другими путями эволюции жизнь, в той же форме белковых тел, была чрезвычайно вредна для обитателей Земли. Защитные приспособления организмов, выработанные за миллионы веков на нашей планете от болезнетворных бактерий, были беспомощны против чужих форм жизни на других планетах.
Основная деятельность животной жизни: убивая — пожирать и пожирая — убивать, при соприкосновении животных разных миров проявлялась с удручающе обнаженной жестокостью. Невероятные болезни, молниеносные эпидемии, чудовищно размножившиеся вредители сопутствовали первым исследованиям обитаемых, но безлюдных планет. Да и населенные мыслящими людьми миры предпринимали множество опытов и предварительной подготовки, прежде чем вступить в прямую звездолетную связь. На нашей Земле, удаленной от центральных, обильных жизнью зон Галактики, еще не бывало гостей с планет других звезд, представителей иных цивилизаций. Совет Звездоплавания только недавно закончил подготовку к приему друзей с недалеких звезд из Змееносца, Лебедя и Райской Птицы.
Эрг Ноор, озабоченный возможной встречей с жизнью, распорядился извлечь из дальних кладовых средства биологической защиты, которыми он запасся в изобилии в мечте посетить Вегу.
Решительный момент, наконец, подошел вплотную: «Тантра» уравняла свою орбитальную скорость с внутренней планетой железной звезды и начала вращаться вокруг нее. Расплывчатая, бурая, с отсветом огромной кроваво-коричневой звезды поверхность планеты, вернее ее атмосфера, становилась видимой только в электронном инверторе. Все без исключения члены экспедиции были заняты у приборов.
— Вращение вокруг оси приближенно двадцать суток.
— Локаторы дают наличие воды и суши.
— Толщина атмосферы тысяча семьсот километров.
— Уточненная масса три целых две десятых земной.
Сообщения поступали непрерывно. Эрг Ноор сводил получаемые цифры, собирая материал для вычисления орбитального режима. Три и две десятых — планета была велика. Сила ее тяготения придавит корабль к почве. В беспомощных пресмыкающихся превратятся люди...
Начальник экспедиции вспомнил страшные рассказы, полулегенды, полубыли, о звездолетах, по разным причинам попадавших на громадные планеты. Рев моторов и судорожное содрогание корабля, который, не в силах вырваться, прилипал к поверхности планеты и тут же раздавливался собственной тяжестью... Если тяжесть была не слишком велика, то звездолет оставался целым и хрустели только ломавшиеся кости людей, пытавшихся ползать в корабле. Неописуемый ужас большой тяжести, переданный в отрывочных воплях последних сообщений, прощальных передач...
Экипажу «Тантры» не грозила такая участь, пока корабль будет вращаться вокруг планеты. Но если придется сесть на ее поверхность, то только очень сильные люди смогут таскать тяжесть своего живого веса в этом будущем их пристанище. Пристанище, назначенном им на десятки лет жизни... Смогут ли они выжить в таких условиях? Под гнетом изнурительной тяжести, в вечном мраке инфракрасного черного солнца, в плотной атмосфере? Но как бы то ни было, это надежда на спасение, это не гибель, и выбора нет!
«Тантра» описывала свою орбиту близко к границе атмосферы. Сотрудники экспедиции не могли упустить случая исследовать доселе неведомую планету, находившуюся сравнительно недалеко от Земли. Освещенная, вернее нагретая, сторона планеты отличалась от теневой не только гораздо более высокой температурой, но и громадными скоплениями электричества, мешавшими даже мощным локаторам, показания которых искажались до неузнаваемости. Эрг Ноор решил вести изучение планеты с помощью бомбовых станций. Сбросили физическую станцию, и автомат вскоре доложил о поразительном наличии свободного кислорода в нижних слоях криптоново-азотной атмосферы, присутствии водяных паров и температуре в двенадцать градусов тепла. Эти условия были в общем сходны с земными. Только давление толстой атмосферы превышало нормальное давление Земли в один и четыре десятых раза.
— Здесь можно жить! — слабо улыбнулся биолог, передавая начальнику сообщения станции.
— Если мы можем жить, то, наверное, уже кто-нибудь живет.
К пятнадцатому обороту звездолета подготовили станцию-бомбу с мощным телепередатчиком. Однако вторая физическая станция, сброшенная в тень, когда планета повернулась на сто двадцать градусов, исчезла, не подав сигналов.
— Угодила в океан! — закусив губу от досады, констатировала геолог.
— Придется прощупать главным локатором, прежде чем сбрасывать робот-телевизор.
«Тантра», испуская пучок направленного радиоизлучения, неслась над планетой, прощупывая смутные из-за искажений контуры материков и морей. Обрисовались очертания огромной равнины, вдавшейся в океан или разделявшей два океана почти на экваторе планеты. Звездолет описывал лучом зигзаги, захватывая полосу в двести километров шириной. Внезапно экран локатора вспыхнул яркой точкой. Свисток, хлестнувший по напряженным нервам, подтвердил, что это не галлюцинация.
— Металл! — воскликнула геолог. — Открытое месторождение!
Эрг Ноор покачал головой.
— Как ни мгновенна была вспышка, я успел заметить определенность ее контуров. Это или большой кусок металла — метеорит, или...—
— Корабль! — одновременно вмешались Низа и биолог.
— Фантастика! — отрезал Пур Хисс.
— Может быть, действительность, — возразил Эрг Ноор.
— Все равно спор бесполезен, — не сдавался Пур Хисс, — ничем нельзя проверить. Не будем же мы садиться...
— Проверим через три часа, когда придем снова к этой равнине. Обратите внимание, металлический предмет находится на равнине, которую выбрал бы и я для посадки... Мы сбросим телевизионную станцию именно туда. Поставьте луч локатора на шестисекундное упреждение!
План, намеченный начальником экспедиции, удался, и «Тантра» вторично ушла в трехчасовой облет темной планеты. Теперь при подходе к материковой равнине корабль встретило донесение телеробота. Люди впились в загоревшийся экран. Щелкнул, включившись, и незаметно заметался зрительный луч, подобно человеческому глазу, очертивший контуры предметов там, далеко внизу, в тысячекилометровой темной бездне. Кэй Бэр отчетливо представил, как поворачивается похожая на маяк головка станции, высунувшаяся из твердого панциря. В зоне, освещенной лучом автомата, бежали по экрану тут же фотографируемые контуры невысоких обрывов, холмы, черные извивы промоин. Внезапно через экран пронеслось видение сверкающего рыбообразного тела, и снова расстелилась отброшенная лучом тьма с вырванными из нее уступами плоскогорья.
— Звездолет! — выдохнули сразу несколько ртов. С нескрываемым торжеством Низа посмотрела на Пура Хисса. Экран погас, «Тантра» снова отдалилась от телепередатчика, но биолог Эон Тал уже фиксировал ленту электронного снимка. Дрожащими от нетерпения пальцами он сунул ленту в проектор гемисферного экрана.
Знакомые плавные очертания носового отсека, расширенная кормовая часть, высокий гребень приемника равновесия... Как ни невероятно было зрелище, немыслимая, невозможная встреча на планете тьмы — это действительно был земной звездолет! Он стоял горизонтально, в положении нормальной посадки, опираясь на мощные стойки, неповрежденный, как будто только что опустился на планету железной звезды.
«Тантра», описывая свои круги, очень быстрые из-за близости к планете, посылала сигналы, остававшиеся безответными. Прошло несколько часов. В центральном посту снова собрались все четырнадцать человек. Эрг Ноор, сидевший в глубоком раздумье, встал и произнес:
— Я предполагаю посадить «Тантру». Может быть, наши братья нуждаются в помощи, их корабль поврежден и не способен идти к Земле. Тогда мы возьмем у них анамезон, спасем их и спасемся сами.
— А если они очутились здесь из-за нехватки анамезона? — осторожно спросил Пел Лин.
— Тогда у них должны остаться ионные планетарные заряды: корабль посажен правильно. Мы возьмем планетарное горючее, взлетим снова и, перейдя на орбитальное положение, будем звать и ждать помощи с Земли. В случае удачи пройдет всего десять лет.
— Остается риск посадки на тяжелую планету и риск пребывания на ней, — проворчал Пур Хисс. — Страшно подумать об этом мире мрака!
— Риск, конечно, остается. А планета, на которой сидит наш звездолет, не так уж плоха! Только бы сохранить корабль!
Эрг Hoop кинул взгляд на циферблат уравнителя скоростей. С минуту начальник экспедиции стоял перед рычагами и верньерами управления. Пальцы его больших рук шевелились, лицо каменело.
Низа Крит подошла к начальнику, смело взяла его правую руку и приложила ладонью к своей щеке, горячей от волнения. Эрг Ноор благодарно кивнул, погладил пышные волосы девушки и выпрямился,
— Идем в нижние слои атмосферы и на посадку! — громко сказал он, включая сигнал. Вой пронесся по кораблю и люди поспешно разбежались по местам, замкнув себя в гидравлические плавающие сиденья. Загремели удары планетарных двигателей, и звездолет кинулся вниз, навстречу скалам и океанам неведомой планеты. Локаторы и инфракрасные отражатели прощупывали первозданный мрак внизу, красные огни горели на шкале высоты у заданной цифры — пятнадцати тысяч метров. Гор выше десяти километров не приходилось ожидать на планете, где вода и тепло черного солнца работали над выравниванием поверхности, как и на Земле.
Первый же облет обнаружил на большей части планеты вместо гор лишь незначительные возвышенности, немного большие, чем на Марсе.
Эрг Ноор передвинул ограничитель высоты полета на три тысячи метров и включил мощные прожекторы. Под звездолетом простирался огромный океан. Черные волны вздымались и опадали над неведомыми глубинами.
Вот блестящая чернота воды сменилась на черноту матовую — началась суша. Скрещенные лучи прожекторов распахивали узкую дорогу между стенами тьмы. На ней проступали неожиданные краски: то желтоватые пятна песка, то серовато-зеленая поверхность скалистых пологих гряд.
«Тантра», послушная искусной руке, понеслась над материком...
Наконец Эрг Ноор обнаружил ту самую равнину. Из-за незначительной высоты ее нельзя было назвать плоскогорьем. Но было очевидно, что возможные приливы и бури темного моря не могут достичь равнины, поднимавшейся над более низменными участками суши на высоту примерно ста метров.
Передний локатор левого борта дал свисток. «Тантра» нацелилась прожекторами. Теперь совершенно отчетливо стал виден звездолет первого класса. Покрытие его носовой части из кристаллически перестроенного анизотропного иридия сверкало в лучах прожектора, как новое. Около корабля не было видно временных построек, не горело никаких огней: темный и безжизненный стоял звездолет, никак не реагируя на приближение собрата. Лучи прожекторов пробежали дальше, сверкнули, отразившись, словно от синего зеркала, от колоссального диска, стоявшего наклонно, на ребре, и частично погруженного в черную почву. На мгновение наблюдателям показалось, что за диском торчат какие-то скалы, а дальше сгущается непроницаемая тьма. Там, вероятно, был обрыв или спуск куда-то на низменность...
Оглушительный вой «Тантры» сотряс ее корпус. Эрг Ноор хотел сесть поближе к обнаруженному звездолету и предупреждал людей, которые могли оказаться в смертоносной зоне радиусом около тысячи метров от места посадки. Слышимый даже внутри корабля, прокатился чудовищный гром планетарных моторов, в экранах появилось облако раскаленных частиц почвы. Пол стал круто подниматься вверх и заваливаться назад. Бесшумно и плавно гидравлические шарниры повернули сиденья кресел перпендикулярно к ставшим отвесными стенам. Гигантские коленчатые упоры отскочили от корпуса и, распрямившись, приняли на себя первое прикосновение к почве чужого мира. Толчок, удар, толчок — «Тантра», раскачиваясь носовой частью, замерла одновременно с полной остановкой двигателей. Эрг Ноор поднял руку к пульту, оказавшемуся над головой, повернул рычаг выключения упоров. Медленно, короткими толчками, звездолет стал оседать носом, пока не принял прежнего горизонтального положения. Посадка окончилась. Как всегда, она давала сильную встряску человеческому организму. Словно после тяжкой болезни, люди едва могли приподняться. Однако неутомимый биолог успел взять пробу воздуха.
— Годен для дыхания, — сообщил он, — сейчас произведу микроскопическое исследование!
— Не нужно, — отозвался Эрг Ноор, расстегивая упаковку посадочного кресла. — Без скафандров нельзя покидать корабля. Здесь могут быть почти неуловимые, но очень опасные споры и вирусы.
В шлюзовой каюте у выхода были заранее приготовлены легкие биологические сканфандры и «прыгающие скелеты» — стальные, обшитые кожей каркасы с электродвигателем, пружинами и амортизаторами для индивидуального передвижения при увеличенной силе тяжести, которые надевались поверх скафандров.
Всем не терпелось почувствовать под ногами землю, пусть чужую, после шести лет скитания в межзвездных безднах. Кэй Бэр, Пур Хисс, Ингрид, врач Лума и два механика-инженера должны были оставаться в звездолете, чтобы вести дежурства у радио, прожекторов и приборов.
Восемь путешественников собрались в переходной камере и остановились в ожидании.
— Включите воздух! — скомандовал Эрг Ноор оставшимся в корабле, которых уже отделила непроницаемая стена.
Только после того как давление в камере стало значительно выше наружного, гидравлические домкраты выдавили плотно присосавшуюся дверь. Давление воздуха почти выбросило людей из камеры, не давая ничему вредному из чужого мира проникнуть внутрь. Дверь стремительно захлопнулась. Луч прожектора проложил яркую дорогу, по которой исследователи заковыляли на пружинных ногах, едва волоча свои тяжкие тела. В конце светового пути возвышался огромный корабль. Полтора километра показались необычайно длинными и от нетерпения и от жестокой тряски неуклюжих скачков по неровной, усеянной мелкими камнями почве, сильно нагретой черным солнцем.
Сквозь толстую атмосферу, изобилующую влагой, звезды просвечивали бледными расплывчатыми пятнами.
В окружающем глубочайшем мраке корабль делался особенно рельефным. Толстый слой силикатно-циркониевой окраски на обшивке местами сильно истерся: вероятно, звездолет долго странствовал в космосе.
Эон Тал издал восклицание, отдавшееся во всех телефонах. Он показал рукой на открытую дверь, зияющую черным пятном, и спущенный вниз малый подъемник. На почве около подъемника и под кораблем были, несомненно, растения. Толстые стебли поднимали вверх черные параболические чашки, зазубренные по краю, точно шестерни — не то листья, не то цветы — на высоту почти метра. Скопище черных неподвижных шестерней выглядело зловеще. Еще больше настораживало немое зияние двери. Нетронутые растения и открытая дверь — значит, давно уже люди не пользуются этим путем, не охраняют свой маленький земной мирок...
Эрг Ноор, Эон и Низа вошли в подъемник, и начальник повернул пусковой рычаг. С легким скрежетом лифт послушно поднял троих исследователей в раскрытую настежь переходную камеру. Следом поднялись и остальные. Эрг Ноор передал на «Тантру» просьбу погасить прожектор. Мгновенно маленькая кучка людей затерялась в бездне тьмы. Мир железного солнца надвинулся вплотную, как будто желая растворить в себе слабый очаг земной жизни, приникшей к почве громадной темной планеты.
Зажгли вращающиеся фонарики, прикрепленные наверху шлемов. Дверь из переходной камеры внутрь корабля оказалась закрытой, но не запертой и легко подалась. Исследователи вошли в средний коридор, свободно ориентируясь во тьме проходов. Конструкция звездолета отличалась от «Тантры» лишь в незначительных деталях.
— Корабль построен несколько десятков лет назад, — сказал Эрг Ноор, приближаясь к Низе. Девушка оглянулась. Сквозь силиколл шлема полуосвещеннее лицо начальника казалось загадочным.
— Невозможная мысль. — продолжал Эрг Ноор, — вдруг это...
— «Парус»!— воскликнула Низа.
Группа разведчиков проникла в главное помещение корабля — библиотеку-лабораторию — и затем ближе к носу, в центральный пост управления. Ковыляя в своем скелетообразном каркасе, шатаясь и ударяясь о стены, начальник экспедиции добрался до главного распределительного щита. Освещение звездолета оказалось включенным, но тока не было. В темноте помещений продолжали светиться лишь фосфоресцирующие указатели и значки. Эрг Ноор нашел аварийную клемму, и загорелся тусклый свет. Должно быть, он вспыхнул и над подъемником, потому что в телефонах шлемов зазвучал голос Пура Хисса, осведомившегося о ходе осмотра. Ему ответила геолог, тогда как начальник застыл на пороге центрального поста. Проследив глазами за его взглядом, Низа увидела наверху, между передними экранами, двойную надпись на земном языке и кодом Великого Кольца: «Парус». Ниже под чертой были галактические позывные Земли и координаты солнечной системы.
Исчезнувший восемьдесят лет назад звездолет нашелся в неведомой ранее системе черного солнца, так долго считавшейся лишь темным облаком...
Осмотр помещений звездолета не помог понять, куда делись люди. Кислородные резервуары не были исчерпаны, запасов воды и пищи могло хватить еще на несколько лет, но нигде не было следов экипажа «Паруса».
Странные темные натеки виднелись кое-где в коридорах, в центральном посту и в библиотеке. На полу в библиотеке тоже было пятно, оно отслаивалось толстой пленкой, как если бы здесь высохло что-то пролитое. В кормовом машинном посту перед распахнутой дверью задней переборки свисали оборванные провода, а массивные стойки охладителей из фосфористой бронзы сильно погнулись. Так как в остальном корабль был совершенно цел, то эти повреждения, требовавшие большой силы удара, остались непонятными. Исследователи выбились из сил, но не нашли ничего, что могло бы объяснить исчезновение и несомненную гибель экипажа "Паруса".
Попутно пришло другое, чрезвычайно важное открытие: запасы анамезона и, планетарных ионных зарядов, сохранившиеся на корабле, обеспечивали взлет «Тантры» с тяжелой планеты и путь до Земли. Теперь предстоял огромнейший труд по перегрузке контейнеров с анамезоном. Нелегкая сама по себе задача, здесь, на планете с тройной тяжестью, превращалась в дело, требовавшее высокой инженерной изобретательности. Но люди эпохи Кольца не боялись трудных умственных задач, а радовались им...
Биолог вынул из магнитофона в центральном посту незаконченную катушку полетного дневника. Эрг Ноор с геологом открыли плотно запертый главный сейф, хранивший результаты экспедиции «Паруса». Люди потащили на себе значительный груз: множество рулонов фотонно-магнитных фильмов, дневники, астрономические наблюдения и вычисления. Сами будучи исследователями, члены экспедиции не могли даже на короткий срок оставить столь драгоценную находку.
Едва живые от усталости разведчики встретились в библиотеке «Тантры» с горящими нетерпением товарищами. Здесь, в привычной обстановке, за удобным столом под ярким светом, могильная тьма окружавшего мира и мертвый, покинутый звездолет стали видением ночного кошмара. Только не снимаемое ни на секунду давило каждого тяготение страшной планеты, да при каждом движении то один, то другой из исследователей морщился от боли. Без большой практики было очень трудно приспособить собственное тело к движениям механизмов стального «скелета». Даже из короткого похода люди вернулись в изнеможении. У геолога Бины Лед, по-видимому, получилось легкое сотрясение мозга, но и она, тяжело привалившись к столу и сдавливая виски, отказалась уйти до прослушивания последней катушки корабельного дневника. Низа ожидала от этой восемьдесят лет хранившейся в мертвом корабле записи чего-то невероятного. Ей представлялись хриплые призывы о помощи, вопли страдания, трагические прощальные слова. Девушка вздрогнула, когда из аппарата раздался звучный голос.
Неизвестный голос излагал события, случившиеся семь месяцев спустя после передачи сообщения на Землю. Еще четверть века до этого, при пересечении метеоритного пояса в системе Веги «Парус» был поврежден. Повреждение в кормовой части удалось исправить и продолжать путь, но оно нарушило точнейшую регулировку защитного магнитного поля моторов. После длившейся двадцать лет борьбы двигатели пришлось остановить. Еще пять лет «Парус» летел по инерции, пока не потерял скорости, прорезая неизвестные силовые поля. Тогда было послано первое сообщение. Звездолет приближался к Солнцу и собирался послать второе сообщение, но попал в поле тяготения железной звезды, получилось как и с «Тантрой», с той лишь разницей, что корабль без ходовых моторов совсем не мог сопротивляться. Он не смог сделаться спутником планеты, так как ускорительные планетарные моторы тоже разрушились. «Парус» благополучно сел на низкое плато вблизи моря. Экипаж принялся выполнять три стоявшие перед ним задачи: попытку отремонтировать двигатели, посылку призыва на Землю и изучение неведомой планеты. Не успели еще собрать ракетную башенку, как люди начали непонятным образом исчезать. Посланные на розыски тоже не возвращались, Исследование планеты прекратили, покидать корабль для строительства башенки стали только все вместе и подолгу отсиживались в наглухо запертом корабле в перерывах между невероятно изнурительной от силы тяжести работой. Торопясь отправить ракету, они даже не предприняли еще изучения чужого звездолета поблизости от «Паруса», по-видимому находившегося здесь уже давно.
«Это диск!» — мелькнуло в уме Низы. Она встретилась глазами с начальником, и тот, поняв ее мысли, кивнул утвердительно головой.
Из четырнадцати человек экипажа «Паруса» осталось в живых восемь, но после принятых мер исчезновение людей прекратилось. Дальше в дневнике следовал примерно трехдневный перерыв, после которого сообщение передавал высокий молодой женский голос.
— Сегодня, двенадцатого числа седьмого месяца 723 года Кольца, мы, все оставшиеся, закончили подготовку ракеты-передатчика. Завтра, в это время...
Кэй Бэр инстинктивно взглянул на часовую градуировку вдоль перематывавшейся ленты: пять часов утра по времени «Паруса» и, кто знает, сколько по этой планете...
— Мы отправим надежно рассчитанное... — голос прервался, затем снова возник, более глухой и слабый, как если бы говорившая отвернулась от приемника. — Включаю! Еще... Прибор смолк, но лента продолжала перематываться. Слушавшие обменялись встревоженными взглядами.
— Что-то случилось! — начала Ингрид Дитра.
Из магнитофона полетели торопливые, сдавленные слова:
— Спаслись двое... Лаик не допрыгнула... подъемник... дверь, не смогли закрыть, только вторую! Механик Сах Ктон пополз к двигателям... ударим планетарными...
Лента некоторое время вращалась беззвучно, затем тот же голос заговорил снова:
— Кажется, Ктон не успел. Я одна, но я придумала. Прежде чем начну, — голос окреп и зазвучал с убедительной силой: — Братья, если вы найдете нас, предупреждаю, не покидайте корабля никогда! — Говорившая громко вздохнула и сказала негромко, как бы самой себе: — Надо узнать про Ктона, вернусь, объясню подробнее. Его окружает тьма, ничто...
Щелчок — и лента продолжала сматываться до конца катушки. Но напрасно ожидали внимательные уши, неизвестной не пришлось ничего объяснить, как, вероятно, не пришлось и вернуться.
Эрг Ноор выключил аппарат и обратился к своим товарищам.
— Наши погибшие сестры и братья спасают нас! Мы получили предупреждение о какой-то смертельной опасности, подстерегающей здесь гостей иных планет. Я не знаю, что это такое, но, наверное, это чужая жизнь.
— Как вы думаете запастись горючим, не выходя из корабля? — спросил Кэй Бэр.
— Почему не выходя из корабля? Нам придется выходить и работать снаружи. Но мы предупреждены и примем меры...
— Я догадываюсь, — сказал биолог Зон Тал, — барраж вокруг места работы.
— Не только, но и на пути между кораблями! — добавил Пур Хисс.
— Конечно! Так как мы не знаем, что нас подстерегает, то барраж сделаем двойной: излучением и током. Протянем провода, по всему пути создадим световой коридор.
Голова Бины Лед со стуком ударилась о стол. Врач и второй астроном придвинулись, преодолевая тяжесть, к бесчувственному товарищу.
— Ничего! — объявила Лума Ласва. — Сотрясение и перенапряжение. Помогите мне дотащить Бину до постели!
И это простое дело не выполнили бы быстро, если бы механик Тарой не догадался приспособить автоматическую электротележку. С помощью ее всех восьмерых разведчиков развезли по постелям: пора было отдохнуть, иначе перенапряжение неприспособленного к новым условиям организма обернулось бы болезнью.
Вскоре две тележки-робота, сцепленные вместе, принялись выравнивать дорогу между звездолетами. Мощные кабели протянулись по обеим сторонам намеченного пути. У обоих звездолетов установили временные наблюдательные башенки с толстыми колпаками из силикобора. В башенках сидели наблюдатели, посылавшие время от времени веера смертоносных жестких излучений из пульсационных камер. Сильный свет прожекторов во время работы не угасал ни на секунду. В киле «Паруса» открыли главный люк, разобрали переборки и приготовили к спуску на тележки четыре контейнера с анамезоном и тридцать цилиндров с ионными зарядами. Погрузка их на «Тантру» являлась гораздо более сложной задачей. Звездолет нельзя было открыть, как мертвый «Парус», и тем самым впустить в него все, возможно, убийственные, порождения чужой жизни. Поэтому люк только подготовили и, раскрыв внутренние переборки, перевезли с «Паруса» запасные баллоны со сжатым воздухом. По задуманному плану с момента открытия люка и до окончания погрузки контейнеров приемную шахту следовало непрерывно продувать сильным напором сжатого воздуха. Кроме того, по борту корабля устанавливалось защитное излучение.
Люди постепенно осваивались с работой в стальных скелетах, немного привыкли к силе тяжести: ослабели нестерпимые боли во всех костях, начавшиеся вскоре после посадки.
Прошло несколько земных дней. Таинственное «ничто» не появлялось. Температура окружающего воздуха стала резко падать. Поднялся ураганный ветер, крепчавший с каждым часом. Это заходило черное солнце. Охлаждение было не резким, но все же к середине планетной «ночи» наступил сильный мороз. Работы продолжались с включенными обогревателями скафандров. Первый контейнер удалось спустить из «Паруса» и довезти до «Тантры», когда на «восходе» разбушевался новый ураган, гораздо сильнее «закатного». Температура быстро поднялась выше нуля, плотные струи воздуха несли огромное количество влаги. Ураган стал настолько силен, что звездолет вздрагивал от напора чудовищного ветра. Все усилия людей сосредоточились на укреплении контейнера под килем «Тантры». Устрашающий рев урагана нарастал, на плоскогорье крутились опасные вихри, очень похожие на земные торнадо. В полосе света вырос огромный смерч из влаги, снега и пыли, упиравшийся воронкой вершины в пятнистое темное небо. Под его напором провода высокого напряжения оборвались, голубоватые вспышки замыканий замелькали среди сворачивавшихся кольцами проволок. Желтоватый огонь прожектора у «Паруса» погас, как задутый ветром.
Эрг Ноор отдал распоряжение укрыться в корабле, прекратив работу.
— Но там остался наблюдатель! — воскликнула геолог Бина Лед, указывая на едва заметный огонек силикоборовой башенки,
— Я знаю, там Низа, и сейчас отправлюсь туда, — ответил начальник экспедиции.
— Ток выключился, и «ничто» вступило в свои права, — тревожно предупредила Бина.
— Если и ураган действует на нас, то, несомненно, он действует и на это «ничто». Я уверен, что пока буря не ослабеет, опасности нет. А я здесь так тяжел, что меня не сдует, если я, прижавшись к почве, проползу... Давно уже хотелось подстеречь «ничто» в башенке!
— Разрешите мне с вами! — подпрыгнул к начальнику биолог.
— Пойдемте, но больше никого.
Два человека долго ползли, цепляясь за неровности и трещины камней, стараясь не оказаться на дороге вихревых столбов. Ураган упорно силился оторвать их от почвы, перевернуть и покатить. Один раз это ему удалось, но Эрг Ноор ухватил катящегося Эона, навалился животом и уцепился руками в когтистых перчатках за край большого камня...
Низа открыла люк своей башенки, и ползуны по очереди протиснулись в него. Здесь было тепло и тихо, башенка стояла прочно, надежно укрепленная в мудром предвидении возможных бурь. Рыжекудрая девушка и хмурилась и радовалась приходу товарищей. Низа честно призналась, что провести сутки наедине с бурей на чужой планете страшно.
Эрг Ноор сообщил на «Тантру» о благополучном переходе, и прожектор корабля погас. Теперь в первобытном мраке светился только слабенький огонек внутри башенки. Почва дрожала от порывов бури и шествия грозных смерчей. Низа сидела на вращающемся стуле, спершись спиной на реостат токоприемника. Начальник и биолог уселись у ее ног на кольцевидный выступ основания башенки. Толстые в своих скафандрах, они занимали почти все место.
— Предлагаю поспать, — негромко зазвучал в телефонах голос Эрга Ноора. — До черного рассвета еще верных двенадцать часов, только тогда ураган стихнет и станет тепло...
Его товарищи охотно согласились. Придавленные тройной тяжестью, скорчившиеся и сжатые жесткими скафандрами, в тесной башенке, сотрясаемой бурей, люди спали. Так велики приспособляемость человеческого организма и скрытые в нем силы сопротивления...
Время от времени Низа просыпалась, передавала дежурному на «Тантре» успокоительные сведения и дремала снова. Ураган заметно слабел, содрогания почвы прекратились. Теперь могло появиться «ничто» или, вернее, «нечто». Наблюдатели в башенке приняли ПВ — пилюли внимания.
— Мне не дает покоя чужой звездолет. — призналась Низа,— так хочется узнать, откуда и как он попал сюда...
— И мне тоже, — ответил Эрг Ноор, — только почему он сюда попал, это ясно... Давно уже по Великому Кольцу передавались рассказы о железных звездах и их планетах-ловушках. Но в окрестностях Солнца до сих пор не было известно ни одной железной звезды, мы открыли первую...
— Вы думаете предпринять исследование звездолета-диска? — спросил биолог.
— Обязательно! Дисковые звездолеты в смежных с нами населенных областях неизвестны. Это какой-то дальний, может быть странствовавший в Галактике несколько тысячелетий после гибели экипажа или непоправимой порчи. Может быть, многие передачи по Кольцу станут нам понятнее после получения тех материалов, которые мы доставим с этого дисковидного корабля. Как только кончим разгрузку «Паруса», займемся им. Сейчас никого нельзя оторвать.
— Но мы обследовали «Парус» за несколько часов...
— Я рассматривал диск в стереотелескоп. Он заперт, нигде не видно никакого отверстия. Проникнуть внутрь любого космического корабля, надежно защищенного от сил, много более могучих, чем все земные стихии, очень трудно. Попробуйте пробиться в запертую «Тантру», сквозь ее броню из металла с перестроенной внутренней кристаллической структурой. Еще труднее, когда корабль совершенно чужой, с незнакомыми принципами устройства. Но мы попытаемся его разгадать!
Эрг Ноор умолк и прислушался. Даже чуткие микрофоны не доносили ветрового шума: буря стихла. Но снаружи сквозь почву слышался скрежещущий шорох, передававшийся стенкам башенки.
Начальник двинул рукой, и понявшая его без слов Низа выключила освещение. Мрак в нагретой инфракрасным излучением башенке казался плотным, как черная жидкость, будто это сооружение человеческих рук стояло на дне океана. Сквозь прозрачную твердь силикоборового колпака замелькали вспышки коричневых огоньков, отчетливо видимых людьми. Огоньки загорались, на секунду образуя маленькую звездочку с темно-красными или темно-зелеными лучами, гасли и опять появлялись. Звездочки вытягивались цепочками, которые изгибались, свивались в кольца и восьмерки, беззвучно скользили по гладкой, твердой как алмаз поверхности колпака. Люди в башенке ощутили странную резь в глазах, острую мгновенную боль вдоль крупных нервов тела, точно короткие лучи коричневых звездочек иглами втыкались в нервные стволы.
— Низа, — прошептал Эрг Ноор, — передвиньте регулятор на полный накал и сразу включите свет.
Башенка осветилась пронизывающе ярким голубым земным светом. Ослепленные им люди не увидели ничего, вернее почти ничего. Низа и Эон успели заметить, или это только показалось? Мрак с правой стороны башенки не сразу исчез, а на мгновение остался каким-то огромным, усаженным щупальцами сгустком. Это длилось одно мгновение. «Нечто» молниеносно вобрало в себя щупальца и отпрыгнуло назад вместе со стеной тьмы, отброшенной светом.