вернёмся в начало?
Книжка 7
Февраль-ноябрь 1957 г.
Москва-Гурзуф-Москва

* * *
У Кваши. Говорили о спутнике и о театре. Кажется, со спутником дела идут лучше, чем с театром.

* * *
Сегодня Широков1 сказал, что на днях пустят спутник с собакой. Фантастика!
1Широков Николай Николаевич — кандидат, а потом — доктор технических наук, начальник сектора лаборатории № 4 НИИ-1 Министерства авиационной промышленности.

* * *
С 6 до 10 вечера в «Комс. правде» черкал свою статью о ракетах. Она уменьшается, как шагреневая кожа. Чтобы её напечатали, нужна, оказывается, виза маршала артиллерии. И это при том, что рассказываю я как устроена немецкая трофейная Фау-2, которая всему миру известно вот уже 13 лет.

* * *
Вечером у Хвастунова. Он сказал, что военный цензор-сволочь зарубил мою статью. Первенец мой оказался мертворождённым. Ужасно жалко.
23.11.57

После многоступенчатой цензуры обсосок статьи «Летящие среди звёзд» был опубликован в «КП» только 5.4.58.
Книжка 8
Ноябрь 1957 г.— март 1958 г.
Москва


Георгий Иванович Петров
* * *
Наш академик Георгий Иванович Петров приехал с полигона, пришёл к нам в отдел и начал рассказывать:
— Первый спутник Земли был запущен ночью 4 октября 1957 года. Из-за какой-то технической неполадки старт отложили на два часа. Все волновались, разобрали стереотрубы, бинокли. В момент запуска конструктор N., приехавший больным, почувствовал себя плохо: ему показалось, что ракета качнулась на старте. Но всё было хорошо, ракета взлетела нормально. Когда спутник сделал два оборота вокруг Земли и стало ясно, что он не падает, сообщили в Москву и отправились в гостиницу. Пили коньяк, поздравляли друг друга, заснули уже под утро...

* * *
Сегодня вечером видел спутник. Маленькая звёздочка катилась над площадью Белорусского вокзала, то затухая, то разгораясь вновь.
22.3.58

Не очень доверяю этой записи. Первый и второй советские спутники уже прекратили к этому времени своё существование: первый — 4.1.58, второй — 14.3.58. Последние ступени ракет-носителей сгорели ещё раньше. Первый американский спутник «Explorer» я не мог видеть ввиду его малых размеров.

Книжка 10
Июль— сентябрь 1958 г.
Москва-Гурзуф-Массандра-Симеиз-Москва

* * *
Самолет Можайского много лет валялся в углу механической мастерской Балтийского завода в Питере, а потом его, вероятнее всего, просто выбросили.

Самолет А. Ф. Можайского

Ещё в 1891 году изобретатель Гроховский создал проект какой-то летательной машины, представлявшей, по слухам, помесь аэроплана и геликоптера.
Первый авиационный праздник в Тушино состоялся 18 августа 1933 года. Юрьев летел вверх колёсами. Показывали геликоптер. Демонстрировались затяжные прыжки.
На празднике 18 августа 1934 года мастер парашютного спорта С.Н.Афанасьев продемонстрировал затяжной прыжок, раскрыв парашют в 800 метрах над землёй.
18 августа 1936 года туполевскую машину АНТ-25 (двигатели А.А.Микулина) вели Чкалов, Байдуков и Беляков. Десант из 200 парашютистов. Одновременный прыжок 25 девушек.
Праздником 1958 года командует Герой Советского Союза, генерал-майор авиации Т.Ф.Куцевалов, самолётным отделением командует полковник С.М.Старичевский, вертолётным — полковник Л.Л.Частый, парашютно-планерным — полковник Л.Я.Ошурков. Вообще начальников очень много. Мы с Борисом Базуновым должны написать репортаж с праздника.
Вчера были на репетиции. Шли последние доработки. Четыре МиГа летели строем «ромб». Вдруг самолёт слева от ведущего медленно, неохотно отвалил в сторону и так же неспешо, с раскачкой, начал подать, кок падает с дерева кленовый лист. Только у земли он развернулся носом вниз и упал за рекой, подняв в небо узкий фонтан чёрного дыма. Мы вскочили в машину и помчались в Щукино. Примчались одними из первых, вроде даже милиции ещё не было. Самолёт врезался в большой сарай, в котором хранили сено и разные продукты для лабораторных животных Института вирусологии. На месте сарая была неглубокая воронка. Земля горела. Валялись какие-то куски искорёженного металла. Лётчик погиб. Если бы МиГ пролетел ещё метров 50, то угодил бы как раз в здание института и было бы много жертв.
Вечером я позвонил Микояну, и Артём Иванович рассказал мне, как всё случилось. Все лётчики «ромба» были очень опытными истребителями в званиях подполковников и полковников. Тот, который летел слева, попал краем крыла под струю ведущего самолёта, его рывком качнуло, лётчик ударился головой о фонарь и потерял сознание. Неуправляемый самолёт и падал, как кленовый лист... Я спросил Микояна, грозят ли ему какие-нибудь неприятности.
— Ну, я тут причём? — сказал он. — Это же серийная машина, давно принятая на вооружение. И самолёт не виноват...
На следующий день состоялся праздник. За пять минут до начала все аэродромы доложили о готовности. В Крюково — самолёты, в Тушино — вертолёты, в Малых Вязёмах — планеры, в Павловском — парашютисты. «Начинать!» — команда главного штурмана начальнику парада, тот —оркестру. Фанфары! Салют! На поле 600 тысяч зрителей. Всё прошло благополучно.

* * *
В отделе науки звонит телефон:
- Вы принимаете заявки добровольно лететь на четвёртом спутнике?..

Книжка 14
Июль 1959 г.— март 1960 г.
Москва— Куйбышев— Будапешт— Адонь— Сталинварош— Будапешт—Москва—Таллин

Профессор Борис Васильевич Кукаркин говорил, что искусственная комета, которую зажгли для коррекции «Луны-1» в январе этого года, была ярче той звезды, которая в созвездии Большой Медведицы соединяет ручку ковша с самим ковшом.

* * *
К вопросу о преимуществах молодости. Мне рассказывали, что 49-летний член-корреспондент Академии наук Сергей Николаевич Вернов с помощью нашего третьего спутника, запущенного 15 мая прошлого года, открыл радиационные пояса Земли. Но это было настолько сенсационное открытие, настолько ломало оно все наши представления о природе земного шара, что он сробел и решил все перепроверить. А 22-летний американец Джозеф ван Аллен, получив те же результаты со своего спутника, не сробел и опубликовал статью. И во всём мире пояса эти стали называть радиационными поясами вон Аллена. Потом Вернов вдогонку якобы убедил американцев называть их поясами ван Аллена— Вернова1.
1В последнем издании энциклопедии «Космонавтика» авторство в открытии этих поясов вообще не обозначено.

Книжка 15
Март 1960 г - март 1961г
Москва-Мурманск-Баренцево море-атомоход «Ленин»-Крым-Москва

* * *
Письмо в редакцию. Читатель просит послать его в космос. Пишет: «...к голоду и холоду неприхотлив, знаком с эволюцией человека, слона и коня...»
* * *
Напечатал «У колыбели звездолётов. Репортаж с испытаний двигателей космических ракет». ЮП1 считает, что мы всем «вставили фитиль». Я просто рассказал о том, как в 1953 году (бог весть сколько времени уже прошло!) испытывали двигатели для королёвской «двойки»2. «Сенсация» эта пахнет нафталином. Не говоря уже о том, что «двойка» — никакая не космическая ракета.
1Воронов Юрий Петрович (1929-1993) — поэт, главный редактор «КП».
2Ракета Р-2 конструкции С.П.Королёва изготовлялась в те годы на «Автозаводе», как называли тогда огромный ракетный завод «Южмаш» в Днепропетровске.

Книжка 16
Март — октябрь 1961 г.
Москва— Новосибирск— Новороссийск— Керчь-Севастополь— Форос— Жёлтые Воды—Москва

«У нас производство ракет поставлено на конвейер. Недавно я был на одном заводе и видел, как там ракеты выходят, как колбасы из автомата, ракета за ракетой выходит с наших заводских линий».
Н.С.Хрущёв
Как раз по поводу этой цитаты призвал меня ЮП пред ясные очи свои и спросил, что я об этом думаю. Я сказал, что Никита хватил лишку, и на колбасный автомат это, конечно, не похоже, но железнодорожный состав каждую ночь в Россию гонят. ЮП просил подумать, как об этом можно написать. Похоже, что «Автозавод» в Днепропетровске становится для нас «палочкой-выручалочкой». Репортаж с конвейера космических ракет напечатали 20 августа. Репортаж абсолютно пустой, поскольку цензура лютовала на полную катушку. Но ЮП опять ликует. Меня же совесть гложет: ведь ракеты, которые я видел в Днепропетровске, никакие не космические. Конвейера космических ракет у нас нет, это штучный товар.

* * *
Были с Михвасом у Несмеянова1, который очень мне понравился. Спокойный, видно, что умеет слушать, глаза умные. Удивился, поднял брови, когда я во время разговора без всякого намерения произвести впечатление на президента ввернул что-то про «число Маха». « А вы откуда Маха знаете?» — спросил он с улыбкой. Я сказал, что работал в лаборатории академика Петрова на большемаховых трубах. Это ему понравилось. Разговор, естественно, вращался вокруг Гагарина.
1Несмеянов Александр Николаевич (1899-1980]—химик-органик, академик, президент Академии наук СССР.

* * *

С этим журналом Гагарин летал в космос
Пресс-конференция Юрия Гагарина. Пошёл на него поглазеть. Маленький! Симпатичный. Какой-то ладненький. Очень обаятельный. При этом страшно боится сказать что-то не то, всё время оглядывается на академика Евгения Константиновича Фёдорова1, который выбивается из сил, делая вид, что он якобы имеет самое непосредственное отношение к этому историческому событию. Гагарин мне понравился. Самое интересное, что я узнал на той пресс-конференции, что он весил 69,5 кг.
1Фёдоров Евгений Константинович (1910—1981) — учёный в области геофизики и метеорологии, академик. Герой Советского Союза, участник первой дрейфующей станции «Северный полюс».

* * *
Хрущев на митинге в Тбилиси назвал «Восток» «техническим чудом современности».

* * *
Герман Титов подписал в космосе несколько фотографий, в том числе и президенту АН СССР Мстиславу Всеволодовичу Келдышу, но перепутал и написал: «Всеволоду Мстиславовичу». Ошибка обнаружилась уже при вручении. Келдыш сказал, что это — настоящий сувенир и что он этот снимок Титову ни за что не отдаст.

* * *
После возвращения Титова из космоса, они с Гагариным поехали отдыхать в Форос на дачу Максима Горького. Я поехал туда, чтобы сделать статью за подписью Титова к годовщине запуска первого спутника. Гагарина увидел первый раз на теннисном корте. Он был очень возбуждён и тут же предложил мне сыграть с ним. Юра приехал в Крым с женой, дочками и няней, Герман — один. Купались, загорали, вечером пошли с Германом в пивнушку, которая располагалась в церкви у самых Байдарских Ворот. Герман находился в состоянии непрерывного восторга. В пивнушку он надел лёгкую курточку на молнии, берет, и, когда мы там сидели, всё спрашивал: «Как думаешь, узнают меня?» Ему и хотелось, чтобы непременно всё-таки узнавали, но одновременно хотелось испытать тайное томление Гаруна-аль-Рашида.
Потом появились две делегации: от моряков-черноморцев и от пионеров Артека, обе приглашали в гости. Каманин отказывал, понимал, что всё это для него лишняя головная боль. Космонавты настаивали, потому что на даче они скучали. Сначала решено было ехать в Севастополь. Гагарина и Титова сразу увезли на флагманский корабль, а мы с Жорой Мосоловым1 пошли гулять по городу, потом сидели в ресторане. Космонавты вернулись очень сильно навеселе. В автобусе пели песни. Остановка на Сапун-горе. Тут оба сразу протрезвели, внимательно слушали экскурсовода, Гагарин записывал что-то в Книге почётных гостей, я их фотографировал.
1Мосолов Георгий Константинович — заслуженный лётчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза.

Герман Степанович Титов. Форос, август 1961 года
Наутро я уезжал в Москву, потому что мне надо было доставить к сроку статью, а Юра и Герман собирались в Артек. Я поднялся на верхнюю дорогу, сел в автобус и уехал в Симферополь. На шоссе кавалькада машин с космонавтами меня обогнала. Я не был свидетелем этой злосчастной поездки, пишу со слов других людей.
В Артеке всё было весело и трезво: песни, пляски, красные галстуки. Но туда примчалась делегация из Ялты, приглашали на обед. На обратном пути заехали в Массандру, вина попили. Потом — обед с «отцами города» в Ялте. Герман «положил глаз» на секретаря горкома комсомола — красавицу с толстой косой — и исчез вместе с ней. Юру удалось запихнуть в машину. На Форос вернулись уже под вечер, легли спать. Ночью Юра вспомнил, что в столовой ему улыбалась хорошенькая официантка, и решил её навестить. Валя проснулась — нет «первого в мире»! И бросилась его искать. Комната официантки была на втором этаже. Юра, как истинный джентльмен, выпрыгнул в окно. Под окном была круглая клумба, отороченная кирпичами, стоящими уголком. Ноги Юры зарылись в мягкую землю клумбы, и он со всего маху ударился бровью об острый край кирпича. Когда потом мне рассказывал об этом Каманин, он говорил, что вид у Юры был ужасный: всё лицо в земле и залито кровью. Николай Петрович признался, что хотел застрелиться. Ну, потом Юру отмыли,забинтовали, примчались врачи.
17 октября в Москве открывался XXII съезд партии, и Хрущев задумал, что он будет сидеть в президиуме съезда с Гагариным по правую руку и с Гагановой1 по левую. Теперь все его планы поломались, и Никита Сергеевич пришёл в неописуемую ярость (удивительно, как Каманин уцелел). Тут Каманин вспомнил о Титове и понял, что дело совсем плохо: космонавт № 2 исчез. Немедленно в Ялту были брошены «службы поиска», которые вскоре обнаружили Германа и вернули в Форос.
Съезд продолжался 9 дней, но Гагарин появился день на пятый. Рана была очень заметна, приказано было не фотографировать его анфас. Пашка Барашев2 опубликовал потом в «Труде» коротенькую легенду о том, кок Юра гулял в Крыму в горах с младшей дочкой на руках, оступился и, спасая ребёнка, разбил себе голову. Впрочем, Пашке никто не верил.
1Гаганова Валентина Ивановна — новатор производства из Вышнего Волочка, Герой Социалистического Труда.
2Бapашeв Павел Романович — журналист «КП», потом «Труда» и «Правды».

* * *
Деликатная беседа в кабинете ЮП. Сначала ЮП обрисовал мне ситуацию. Ленинскую премию по журналистике придумал Аджубей и присудил её себе и ещё 10 товарищам за книгу «Лицом к лицу с Америкой». (В тот же год премию дали Шолохову за рассказ «Судьба человека», но Шолохов не поехал в Москву её получать. Из Москвы позвонили секретарю обкома, чтобы он уговорил Шолохова всё-таки приехать. Шолохов пил уже вторую неделю беспробудно. Совершенно пьяный сказал секретарю: «Не хочу получать великую премию вместе с этой футбольной командой...» — их было как раз 11 человек! Потом всё-таки поехал в Москву).
На следующий год долго думали, кому давать, вспомнили, что давно ничего не присуждали прибалтам, и дали Юхану Смуулу1 за «Ледовую книгу». И вот теперь у Васи Пескова собирается хорошая книга «Шаги по росе», но нет в ней идейного стержня, а стержнем таким может стать рассказ о космонавтах. Он, Воронов, это понимает как член Комитета по Ленинским премиям. ЮП убеждён, что Ленинскую премию по журналистике скоро прикроют, и грех не воспользоваться таким случаем. Но понимает он и другое, понимает, что космосом надо заниматься мне, но вот обстоятельства так складываются, что космосом нужно было бы сейчас заняться Васе, и вот он интересуется, что я думаю по этому поводу? Я сказал, что ничего против не имею, всё понимаю и желаю Васе всяческих успехов, только прошу всё это передать Михвасу, чтобы он не считал меня «сачком». ЮП сказал, что с Михвасом у него уже был разговор. На том и порешили...
В.Песков получил Ленинскую премию, написав интересные эссе о четырёх первых наших космонавтах в книгу «Шаги по росе». Но потом он с трудом «соскочил» с космонавтики, поскольку работал хорошо и в ЦК не торопились с оформлением на космодром нового человека, который к тому же ещё окончил ракетный факультет МВТУ имени Н.Э.Баумана и знает больше, чем журналистам знать положено. Поэтому Вася описывал ещё три космических старта, а мне удалось заменить его на Байконуре только в 1967 году. Песков писал об этом в журнале «Журналист».
1Cмyyл Юхан (1922-1971)— эстонский писатель.

Книжка 19
Май-ноябрь 1962 г.
Памирский тракт-Хорог-Ош-Фрунзе-Москва-автомобильное путешествие по Украине и Прикарпатью-Москва-т/х «Феликс Дзержинский»-Одесса-Констанца-Варна-Стамбул-Пирей-Афины-Александрия-Каир-Луксор-Долина царей-Мемфис-Саккара-Гиза-Одесса-Москва

* * *
Прошёл слушок, что обоих К1 будут рассекречивать. Дома у Мстислава Всеволодовича Келдыша я был только один раз в 1959 году, когда написал статью для международного журнала «В защиту мира» о работе инженера НИИ-1 Валентина Черенкова по изменению земного климата. Келдыш был научным руководителем НИИ-1 и должен был разрешить эту публикацию. Он разрешил. В бытность мою в НИИ я наблюдал его на учёных советах. Я знал о нём вроде бы немало, но знания мои были какие-то безжизненные. Поэтому я поехал к старику Келдышу, академику архитектуры, отцу президента. Он живёт рядом с Музеем изобразительных искусств в большой полуподвальной квартире и уезжать оттуда категорически отказывается. Добрый, славный старик.

Братья Келдыши: директор джаза, историк,
музыковед, президент Академии наук
- Послушай, ведь у меня четыре сына, — говорил он мне со смехом. — Четыре! Мстислав — меньшой. Если бы я знал, что он будет такой умный, я бы, конечно, за ним больше наблюдал. А так, что сказать? Весёлый был мальчик... Однажды в Балахне, помню, чуть в бетономешалку не упал... А потом уж я на курорте в Кисловодске познакомился с Чаплыгиным2. Вот он и пригласил Мстислава в ЦАГИ... А так ведь их у меня четверо! Старший — Александр — ещё в Иваново увлекался театром, окончил Институт имени Луначарского, сейчас заведует ансамблем в ЦДКЖ, мне кажется, он самый умный! (Хохочет). Второй был историк, аспирант, погиб в лагере, умер от сыпняка, сейчас реабилитировали... Третий — Юрий — доктор искусствоведения, музыковед, специалист по Глинке, а вот последний стал вдруг президентом Академии наук! Чудеса!..
Был у Юрия Мстиславовича Келдыша. О брате рассказал он мало интересного. Уж больно они разные. Точно не знаю, но не думаю, что они часто видятся...
Слух о рассекречивании академиков оказался лишь слухом. Очерк о Келдыше я написал, он пролежал в сейфе отдела науки 16 лет и был опубликован только 2 июля 1978 года уже после смерти Мстислава Всеволодовича. Потом о М.В.Келдыше я несколько раз писал в «КП». Много страниц посвящено ему и в моей книге «Королёв. Факты и мифы».
1Имеются в виду «Теоретик космонавтики» — президент АН СССР Мстислав Всеволодович Келдыш и «Главный конструктор» — академик Сергей Павлович Королёв.
2Чаплыгин Сергей Алексеевич (1869-1942) - соратник Н.Е.Жуковского, академик, один из основателей ЦАГИ - Центрального аэрогидродинамического института

Книжка 20
Декабрь 1962 г.-февраль 1963 г.
Москва-Ленинград-Москва-Львов-Москва

* * *
Почти вся книжка № 20 заполнена материалами об Андрее Григорьевиче Костикове (1899-1950). Многие часы беседовал я тогда с его женой — женщиной редкого темперамента, читал его архивы в большой квартире знаменитого «дома на набережной», где он жил. В начале 1963 года я написал о нём большую статью (её, помню, поставили очень красиво — высоким «подвалом» сразу на двух полосах газеты: «нараспашку») как об изобретателе знаменитой «катюши» — боевой ракетной установки времён войны. Я был уверен, что всё так и есть, поскольку и через 13 лет после смерти его называли «учеником Циолковского». 9 февраля на этой статье со звонким названием «Огненная стрела» я получил штамп военной цензуры с минимальными поправками и ликовал. Статья стояла в номере, когда утром в редакции появился курьер в полувоенной фуражке, протянул Михвасу пакет и исчез. В пакете оказалось письмо от 15 января 1957 года, адресованное заведующему редакцией истории естествознания и техники БСЭ Немченко:
«В 23-м томе Большой Советской Энциклопедии (второе издание) на С. 126 помещена статья о Костикове Андрее Григорьевиче, отмеченном высокими наградами «за большую заслугу в создании нового типа вооружения». Так как мы работали ряд лет совместно с А. Г. Костиковым и нам доподлинно известна его роль в создании нового типа вооружения, то мы считаем своим долгом сообщить об этом.

Андрей Григорьевич Костиков
В 1937-1938 годах, когда наша Родина переживала трудные дни массовых репрессий советских кадров, Костиков, работавший в институте рядовым инженером, приложил большие усилия, чтобы добиться ареста и осуждения как врагов народа основного руководящего состава этого института, в том числе основного автора нового типа вооружения, талантливого ученого-конструктора, заместителя директора по научной части Г.Э Лангемака. Таким образом Костиков оказался руководителем института и «автором» этого нового типа вооружения, за которое и был сразу щедро награждён в начале войны...
Репрессированные ранее работники института ныне реабилитированы, часть из них, в том числе Г.Э.Лангемак, посмертно.
Просим учесть изложенное при подготовке «Биографического словаря деятелей естествознания и техники» и следующего издания БСЭ.
Член-корреспондент АН СССР, Герой Социалистического Труда
Королёв С.П.
Член-корреспондент АН СССР, Герой Социалистического Труда
Глушко В.П.»

Пожалуй, самое удивительное в этой истории — то, как Королёв и Глушко узнали, что «КП» собирается публиковать восторженную статью о Костикове? Я потом хотел спросить у них, но всякий раз забывал. Так или иначе, но Немченко внял советам ракетчиков: в «Биографическом словаре», изданном год спустя, Костикова нет. Внял и Михвас, сняв мою статью из номера «КП», впрочем, тогда я не понял, что он спасает мою честь и репутацию. Все последующие годы я продолжал интересоваться личностью Костикова. Известен такой факт. Когда после 6 лет заключения в 1945 году Королёв попал в Германию, всем ракетчикам выдавали личное оружие. Разговор у них зашёл вдруг о Костикове, и Королёв, передёрнув затвор пистолета, процедил сквозь зубы: «Пусть я снова сяду, но эту б... я пристрелю!..»
Через 20 лет, незадолго до смерти, Сергей Павлович Королёв навестил вдову расстрелянного в 1937 году директора института И.Т.Клеймёнова. «Когда заговорили о Костикове, — рассказывала мне Маргарита Константиновна, — Сергей Павлович сразу помрачнел. Вы же знаете, он человек суровый, но не злой, а тут говорит: "Таких, как Костиков, добивать нужно! Его счастье, что он умер... Я бы его скрутил в бараний рог..."»
Костикову посвящены многие страницы моей большой книги «Королёв. Факты и мифы» (М: Наука, 1994). Ещё до её выхода, в декабре 1988 года журнал «Огонёк» напечатал мою статью «Лжеотец «катюши»» (№ 50), в которой рассказывалось, какое активное участие принимал Костиков в посадке Королёва и Глушко. У Костикова нашлись защитники: конструктор Л.С.Душкин, инженер Ю.Г.Демянко, историк Ю.В.Бирюков. Назначив сами себя «Комиссией ЦК КПСС», они попробовали устроить мне «проработку», оставшуюся, впрочем, без последствий.
История с Костиковым стала для меня поучительным уроком практической журналистики.

* * *
Во время испытаний «катюш» на фронте аэродинамик Михаил Семёнович Кисенко очень хотел «посмотреть немцам в лицо». Пуля попала ему в лоб. В Рузе осталась жена-татарка...

* * *
1 -й Новоостанкинский проезд1, 46, кв. 8. Александр Леонидович Чижевский2. Говорили о Циолковском, с которым он дружил.
Господи, каким же идиотом я был тогда! Да не о Циолковском надо было говорить с великим учёным, а о нём самом!
1Ныне — улица Аргуновская.
2Чижевский Александр Леонидович (1897- 1964)— выдающийся биофизик, археолог, основоположник гелиобиологии.

1963 год
Из книги Вальтера Дорнбергера «Фау-2 — выстрел во Вселенную». Москва. Изд-во ИНИ. 1954. Тираж 150 экз. (!!):
Дорнбергер родился в 1895 году, в дни первой мировой войны был артиллерийским лейтенантом в рейхсвере. В 1930 году окончил в Берлине Высшую техническую школу. Работал в управлении вооружения армии как ассистент отдела баллистики и боеприпасов. Тогда же ему было поручено проектирование пороховых ракет для армии. Затем Д. — начальник отдела по проектированию жидкостных ракет в Куммерсдорфе под Берлином. В 1935 году защитил докторскую диссертацию. В 1936 году назначен руководителем всех научно-исследовательских работ по созданию и применению ракет в армии. С начала 1943 года — начальник военной испытательной станции в Пенемюнде, с июня — генерал-майор, с осени — руководитель работ по ракете А-4 (Фау-2). С января 1945 года — председатель комиссии по управляемым снарядам министерства боеприпасов. Одновременно занимался разработкой ЗУР1.
Начало немецким работам по ракетной технике положил профессор Беккер (позднее — генерал-лейтенант артиллерии), который сделал в 1929 году доклад по ракетам у военного министра2. В начале 1930 года капитан Хорстиг сконструировал и построил ракету А-1 длиной 1,4 м и диаметром 30 см с тягой 300 кг, которую и испытали в Куммерсдорфе на базе Вест, где построили первый испытательный стенд. В 1934 году был построен ещё один стенд для испытаний двигателей большой мощности. В декабре того же года на острове Бокум начались первые испытания ракеты А-2, высота полёта которой составляла уже 2,2 км.
1ЗУР — зенитные управляемые ракеты.
2После первой мировой войны по Версальскому договору Германии запрещалось вести разработки новых видов военной техники. Но о ракетах в договоре ничего не говорилось, и немцы этим воспользовались.
Там же, в Куммерсдорфе, в 1935 году начались работы над воздушно-реактивными двигателями для самолётов. Первый сделала фирма «Юнкерс» весной 1936 года. Фон Браун сам испытывал его на стенде. Двигатель работал 90 секунд. Его поставили на авиетку «Юниор», а после испытаний — на «Хейнкель-111» в качестве дополнительного двигателя. Первые полёты «Хейнкеля» начались весной 1937 года на запасном аэродроме Нейхарденберг к северо-востоку от Берлина. Самолёт пилотировал капитан Варзиц. Он совершил 2-3 полёта, но во время последнего загорелась проводка в хвосте, Варзиц пошёл на вынужденную посадку и разбил самолёт. Опыты прекратились.
Инженер Делльмейер сконструировал вспомогательные ракетные двигатели для старта тяжёлых бомбардировщиков, которые потом отцеплялись и опускались на парашютах. В 1939-40 годы в Пенемюнде их испытывали на «Хейнкеле-111».
До этого, летом 1938 года в Пенемюнде испытывали первый реактивный истребитель «Хейнкель-176», который сделал несколько кругов над аэродромом. Двигатель, работавший уже 120 секунд, стоял и на новом «Хейнкеле-112».
Ракета А-3 была экспериментальной, лабораторной, А-4 — боевой. А-4 проектировали в КБ Риделя. Долго бились над двигателем. Доктор Тиль, подключив большую группу студентов разных вузов, исследовал работу центробежных форсунок. Фон Браун додумался до форкамер. Автопилот для этой ракеты делала фирма «Сименс», и весной 1940 года его испытывали на самолёте «Дорнье-17М». Один техник-чертёжник предложил делать газовые рули не из жаростойких молибденовых сталей, а из графита. В июле 1936 года доктор Герман привёз из аахенской аэродинамической лаборатории результаты продувок модели А-3 на устойчивость, которые оказались неудовлетворительными. Работы над А-4 свернули.

Германия. Подготовка
к запуску ракеты Фау-2
В конце сентября 1939 года доктор Герман продул третью модель А-3. Результаты были обнадёживающими. Но к А-4 не вернулись, а стали делать ракету А-5 — вариант А-3 с мощным механизмом управления фирмы «Сименс». Модели А-5 делала фирма «Вальтер». Над двигателем для А-5 фирма работала 7 лет. Ещё в декабре 1937 года начались первые запуски с острова Грейфсвальдер-Ойе (1 км в длину, 300 м в ширину). Там А-5 и запустили летом 1938года.
В марте 1936 года Дорнбергер, фон Браун и Ридель в Куммерсдорфе сделали проект испытательной станции Пенемюнде на острове Узедом. Аэродинамическую трубу спроектировал инженер-лейтенант Гесснер, измерительную аппаратуру — инженер Рамм.
Первый удачный запуск А-4 (Фау-2) состоялся 3 октября 1942 года. Присутствовали: полковник Штегмайер (армия), доктор фон Браун (техническое руководство), доктор Штейнгоф (бортовая аппаратура). Наблюдали за полётом в бинокулярные стереотрубы с 10-кратным увеличением доктора Герман и Курцвек.
Фау-2 ударилась о землю с силой 192 миллиона кгм, что соответствует силе столкновения между собой 50 мощных локомотивов, каждый весом в 100 тонн, двигающихся навстречу друг другу со скоростью 100 км/ч1.
1Пример для сравнения явно неудачный, потому что нормальный человек не в состоянии представить себе одновременное столкновение 50 локомотивов: воображение его буксует. Сравнение должно рождать образ безо всякой натуги.
Стоимость Фау-2 оценивалась примерно в 38 тысяч марок. Стоимость бомбардировщика, считая расходы на подготовку лётчиков, была в 30 раз дороже. Широчайшая кооперация: радиопередатчик, который выключал двигатель ракеты, был создан профессором Вольманом в Дрездене. Интеграторы делала фирма «Крейзельгерете» и т.д.
Неудачи с Фау-2 обострились к началу 1944 года. Экспериментальные запуски до августа 1943 года проводились в Пенемюнде, но после грандиозного налёта британской авиации 27 августа 1943 года их перевели на полигон Хейделагере. Наступление русских в конце июля 1944 года заставило свернуть эти работы. Новая позиция Хейдекраут была построена в лесах в 15 км к востоку от Тухеля. Но в конце декабря 1944 года русские заставили свернуть работы и на этой позиции. В январе 1945 года она была эвакуирована. Был ещё полигон Близна между Вислой и Саном в Польше. В Кеслине, на Балтике под командованием полковника Штегмайера была организована школа для подготовки стартовых команд.
С августа 1944 года германская промышленность выпускала 600 ракет в месяц.
Ракеты Фау-2 стали поступать на фронт с 4 сентября 1944 года. С 6 сентября их уже начали применять. До 27 марта 1945 г. Фау-2 запускались из Голландии, они бомбили южную Англию, Лондон и Антверпен. 1500 были выпущены на Англию, 2100 — на Антверпен.
В сентябре 1942 года в ВВС под руководством штабс-капитана Брее был разработан проект воздушной крылатой торпеды Fi-103, известной, как Фау-1. 26 мая 1943 года в Пенемюнде специальная комиссия решала судьбу управляемых снарядов. Два пуска Фау-2 прошли успешно, Фау-1 — упал. Фау-1 применялись в Арденнах и Рейнской области. По Англии было выпущено 9600, но долетело около 6000.
Над ракетой А-9/10 работы велись с весны 1940 года. Её масса — 87 тонн, из которых 62 тонны приходилось на топливо. Двигатель А-10 за 50-60 секунд работы развивал тягу в 200 тонн, и ракета достигала скорости 1200 м/с. Затем включалась вторая ступень — А-9, и скорость возрастала до 2800 м/с. Предполагалось, что эта ракета могла разбомбить Нью-Йорк. Испытания А-9 состоялись в январе 1945 года.
14 ноября 1944 года в Мисдрое на острове Воллин состоялась демонстрация 60-метровой пушки инженера Кёндерсома, построенной на заводах фирмы «Рёхлинг» в Саарбрюкене. Планировалось построить пушку с длиной ствола 150 метров и дальностью стрельбы 170 км, которая могла бы стрелять со скоростью 1 выстрел за 5 минут.
На следующий день проводились испытания пороховой ракеты «Рейнботе» («Дочь Рейна») длиной 11 м, массой 1650 кг с дальностью 160 км, созданной доктором Вюллерсом в фирме «Рейнметалл». Примерно в то же время на заводах Хейнкеля профессор Вагнер сконструировал ракету «Вессерфаль» («Бабочка»).
Существовал проект оснащения подводного флота ракетами. С лета 1942 года пороховые ракеты запускались с подводной лодки. В дальнейшем предполагалось, что подводная лодка будет транспортировать контейнеры с ракетами А-4.
Пороховые ракеты R-4M для самолётов «Мессершмит-109» изготовляли в Любеке на заводах фирмы «Дойче ваффен унд муницион».
Все проектные работы по ракетной технике были прекращены в Германии 3 апреля 1945 года.

Книжка 22
Май — август 1963 г.
Дубна—Москва—Алушта—Ялта—Москва— Белоярская АЭС—Свердловск—Москва

Удивительный человек по фамилии Ципельзон. Приходит в отдел науки пожилой дяденька с портфелем. Маленького роста, плешеват, в довольно засаленном холщовом костюмчике. Просит разрешения принять от него дар обелиску покорителям космоса. Он слышал, что в цоколе обелиска будет музей, и вот хочет этому музею передать свой дар. Более чем затрапезный вид его и многократно повторяемое гордое слово «дар», почти убедили нас с Михвосом, что перед нами — очередной сумасшедший. Но вот посетитель открыл свой портфель и достал 36 тоненьких книжечек: весь прижизненный Циолковский, издававший сам себя в Калуге! Мы с Михвасом чуть в обморок не упали!
Знакомимся. Ципельзон Эммануил Филиппович. Букинист. И начались рассказы!..
Звёздный час Ципельзона. Роясь в книжном развале магазина на Кузнецком мосту, он наткнулся на небольшую книжечку, у которой отсутствовали первые страницы.
— Схватил её, а сам весь дрожу! — рассказывал Эммануил Филиппович.
— По нескольким строкам понял: да, она! Это было первое издание «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева! Ведь весь тираж императрица повелела уничтожить. Чудом несколько экземпляров сохранилось. Смирнов-Сокольский узнал, прибежал ко мне, в ногах валялся. Я ему говорю: «Коля, ну зачем весь этот цирк! Ведь такая удача бывает раз в жизни. Я тебе эту книжку не отдам ни за какие деньги. А главное, ты знаешь, что я не отдам, так что вставай с колен...»
Но потом жена родила мне двойню. Время было трудное, голодное. Возвращаюсь однажды домой, мельком взглянул на полку: нет моего Радищева!! Поверьте, я чуть не умер тогда. А она, оказывается, положила книжку в детскую двухспальную коляску и отвезла Сокольскому. Я к нему, кричу: «Ну, баба! Ну, дура! Ну, должен же ты понять!..» А он мне в ответ:
«Да всё я понимаю! Ну что ты кричишь?! Ты же тоже понимаешь, что эту книжку ни за что, ни за какие деньги я тебе не верну!..»
Массу всяких замечательных баек нам рассказывал.
О Циолковском Эммануил Филиппович говорил, что собирал все его прижизненные калужские издания. Полного комплекта, по его утверждению, нет даже в Ленинке. Поскольку работы в цоколе обелиска ещё не завершились, мы согласились принять дар Ципельзона на хранение. Михвас запер их в сейф, но разрешил мне брать по одной домой, читать и конспектировать. Именно благодаря Ципельзону я неплохо знаю Циолковского.
Во время второго визита вдруг спрашивает меня:
— А вы не Николая ли Николаевича внук?..
— Да, — говорю, — а вы откуда дедушку знаете?
— Ну, как же! Человек «Божественную комедию» перевёл размером подлинника, «Фауста», Байрона, Шиллера переводил, столько книг замечательных написал, от церкви был отлучён за богохульство, и вы смеете предполагать, что я его могу не знать?! Молодой человек, я его читал, когда вас на свете не было! Тут мы совсем подружились.
Однажды Михваса, Димку1 и меня Ципельзон пригласил к себе домой. Жил он у чёрта на рогах, на Можайском шоссе. В маленькой двухкомнатной квартире были только книги, и в окопах среди книг проглядывали фрагменты мебели: кусок клеёнки стола, угол подушки кровати. Показывал свои раритеты. О каждой книге, фотографии с автографом, театральной программке он мог рассказать целую новеллу. Прощаясь, всем подарил подарки. Мне достался «Евгений Онегин» — очень редкое миниатюрное издание...
1Д.А. Биленкин
Музей в цоколе обелиска долго не открывали, и Эммануил Филиппович забрал назад свои книжки. Я признался, что конспектировал их. «Ну и молодец!» — сказал Ципельзон.

* * *
Вчера в Москву вернулись космонавты Быковский и Терешкова. На память записываю некоторые «неофициальные» детали их полёта.
Если все предыдущие старты (Гагарин, Титов, Николаев, Попович) проходили сравнительно спокойно, то Быковскому пришлось отдуваться за всех. Постоянно что-то не ладилось, и старт переносили, Валерия то сажали в корабль, то вытаскивали. Один раз он досидел до 5-минутной готовности, но и после её объявления Быковский просидел в корабле ещё часа три. Всю эту нервотрепку он переносил с удивительным спокойствием и самообладанием, вызывая уважение всех специалистов космодрома.
В домике космонавтов три комнаты — для мужчин, одна — для женщин. В мужских поставили итальянские кондиционеры, а в женской пока нет.
Накануне полёта Б.В.Раушенбах1 и К.П.Феоктистов2 часа три сидели с Терешковой и объясняли ей, что ничего страшного не произойдёт. Когда Б.В. спросили: «А что, она боялась?», он ответил с улыбкой: «Да нет, мы боялись...»
1Раушенбах Борис Викторович — начальник отдела в ОКБ С.П.Королёва, лауреат Ленинской премии, будущий Герой Социалистического Труда и академик.
2Феоктистов Константин Петрович — заместитель начальника отдела в ОКБ С.П.Королева, будущий доктор технических наук, лауреат Ленинской и Государственной премий. Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР.
Сидя в корабле, Терешкова очень волновалась, резко подскочил пульс, но перегрузки на активном участке полёта ракеты она перенесла лучше всех мужчин, без умолку тараторила, все очень удивлялись. И в первые сутки полёта она была очень оживлена, потом притомилась, неохотно отвечала на вопросы.
На одном из витков Быковский доложил: «Был космический стул». Слово «стул» услышали как «стук», и все очень переполошились. Когда корабль ушёл из зоны радиовидимости, все специалисты бросились искать причину стука, а когда Быковский снова вошёл в зону, передали на борт:«Постарайтесь по возможности выяснить причину стука». Теперь уже Быковский ничего не понял. Земля и «Ястреб» долго выясняли отношения, пока Быковский не назвал всё с ним случившееся, не прибегая к медицинской терминологии.
Терешкова садилась в грозу при низкой облачности. Подбежавших к ней мужчин просила помочь снять с неё скафандр. Те робели: им казалось, что под скафандром она голая. Когда Быковскому сообщили, что Терешкова благополучно приземлилась, он был вне себя от радости, громко кричал «ура!»
Полёт Валерия был рассчитан на 4-10 суток, но корабль недобрал высоты и, чиркая об атмосферу, тормозился, внося свои коррективы в сроки полёта. Физически Быковский чувствовал себя хорошо. В Кремле на длительном полёте не настаивали, давая понять, что разрыв в сроках приземления должен быть минимальный, чтобы вместе отпраздновать победный финиш. Ведь для Хрущёва вся эта космическая медицина и её проблемы были как китайская грамота, главное — фанфары на весь мир!
После приземления Быковского долго искали. Генерал, ответственный за поиски, услышав доклад «вижу два тёмных предмета», переданный с поискового вертолёта, кричал: «Мне не предметы нужны, а космонавт!» Первый человек, увидевший его после приземления, испугался и убежал. Потом к нему прыгнули два парашютиста, наладилась радиосвязь. На вопрос о самочувствии Валерий отвечал: «Моё-то отличное, а вот один парашютист зацепился за дерево и висит. Сейчас пойдём его выручать...»

Москва, 22 июня 1963 года.
Торжественная встреча
Валерия Быковского и
Валентины Терешковой
Во время рапорта Хрущёву во Внуково Терешкова запнулась. Пауза была очень долгой, мне её стало жалко, захотелось помочь. Но она овладело собой и доложила всё до конца без запинки.
Пропагандистский полёт Терешковой («Первая в мире женщина-космонавт — наша, советская.!») я бы не назвал удачным. Вся предстартовая энергия Валентины Владимировны быстро испарилась, она стала апатична и инертна, просила оставить её в покое, сдвигала выполнение программы на более поздние сроки. Ни одна её попытка сориентировать корабль не удалась. «Карапь не слушается...», — так дразнил Терешкову потом Герман Титов, вспоминая её доклады с орбиты. Когда почти всё «рабочее тело» — газ, необходимый для ориентации, — было израсходовано, Королёв вынужден был отказаться от дальнейших попыток сориентировать корабль вручную и решил посадить «Восток-6». Во время приземления по оплошности Терешковой металлический срез скафандра оцарапал её лицо. Королёв был крайне раздражён результатами полёта Терешковой, и дома в сердцах сказал жене: «Бабам в космосе делать нечего!»
Если Валерий Фёдорович Быковский и после своего второго космического полёта в сентябре 1976 года, и после третьего — в августе — сентябре 1978 года оставался неизменно приветливым и дружески расположенным к нам, журналистам, человеком, то Валентина Владимировна, заняв высокие посты в партии (член ЦК КПСС!), став председателем Комитета советских женщин, вице-президентом Международной демократической федерации женщин, председателем Президиума Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами, а в последние годы — руководителем Российского центра международного и культурного сотрудничества, от обилия столь высоких и одновременно столь мало ответственных должностей совсем было уверовала в свою уникальность. Среди всех наших космонавтов она отличалась капризностью, нетерпимостью и надменностью, граничащей с грубостью. Я всегда говорил, что насколько нам повезло с первым мужчиной в космосе, настолько с первой женщиной не повезло...

Книжка 25
Ноябрь 1963 г.-март 1964 г.
Ленинград—Москва— Валдай-Новгород - Таллин -Москва - Обнинск —Москва

1964 год

* * *
Напечатал в журнале «Юность» повесть «Кузнецы грома»1. Вся построена на реалиях моего недавнего ракетного прошлого, но, чтобы притупить внимание цензуры, космонавты в повести летят аж на Марс. Цензура спохватилась, когда на «Правде» уже пошёл тираж. Остановили машины. Ночью мне позвонил Борис Полевой2 и умолял что-нибудь предпринять. Наутро я позвонил помощнику К (Характерно, что даже в записной книжке, находясь под гнётом секретности, я не рискую называть главного конструктора космической техники Сергея Павловича Королёва!)Юрию Николаевичу Орешкину, купил две бутылки коньяка и поехал к нему. Он обещал решить вопрос у К. Как рассказал мне Орешкин, он передал вёрстку журнала К вечером, а наутро тот, не раздеваясь, зашёл к нему в кабинет и, не здороваясь, спросил:
— Кто этот парень? Откуда он всё знает?
Орешкин объяснил и спросил, можно ли это печатать?
— Можно, — сказал К и ушёл.
Орешкин вернул мне вёрстку. На ней я не нашёл ни единой пометки, ни ручкой, ни карандашом. Как прошла команда в цензуру, я не знаю, но машины на «Правде» заработали...
1«Юность» №1 за 1964 год.
2Полевой (Кампов) Борис Николаевич (1908-1981)— писатель, в те годы — главный редактор «Юности».

Книжка 28
Июнь — октябрь 1964 г.
Москва— Мозжинка—Весьегонск— Орёл— Москва—Рига—Оренбург


В «Правде» 16 июня большая статья Бориса Полевого. И про меня написал:
«Ярослав Голованов, автор повести «Кузнецы грома», впервые рассказал о тех молодых людях, что под руководством великих наших ученых и инженеров создают космические корабли.
Человек, которого в сообщениях ТАСС именуют «Главный Конструктор», при всей своей занятости прочёл эту повесть за одну ночь, нашёл время дать автору советы. Эту повесть печатают молодёжные газеты стран народной демократии. Её срочно издаёт солидное буржуазное издательство. А наши критические «орудия» молчат, и автор может пока судить о том, удалась ли эта вещь, лишь по читательским письмам. Разве это правильно? Почему наша критика разучилась радоваться новым литературным явлениям, приветствовать новые литературные имена?» Во как!
Полевой кое-что напутал. Королёв «прочёл эту повесть за одну ночь» только потому, что самого Полевого прищучила цензура, а я лишь помог ему выпутаться (см. записную книжку № 25). «Нашёл время дать автору советы» (и очень дельные советы!) Сергей Павлович гораздо позднее, когда повесть вышла летом 1964 года в издательстве «Советская Россия» отдельной книжкой. В странах народной демократии какие-то газеты что-то переводили и печатали, но ни о каком «солидном буржуазном издательстве» мне неизвестно. После такого «укора» в «Правде», равносильного тогда приказу, начали спешно «радоваться» и «приветствовать» меня «Известия», «Литературка», «Сов.культура», журнал «Вопросы литературы» (в просторечии — «Вопли») и даже «сам» журнал «Коммунист». Потом меня с ходу приняли в Союз писателей. На «Мосфильме» затеяли снимать кино по этой повести, но это отдельная история...
назад
далее
Уточняю:
1. Ни 1-й ИСЗ, ни «Explorer» невооруженным глазом увидеть было почти невозможно (тем более в большом городе).
2. Размеры ИСЗ «Explorer» были не меньше, чем у первого ИСЗ, т.к он не отделялся от РН, но его нельзя было увидеть с территории СССР из-за низкого наклона его орбиты.
3. Последняя ступень РН 2-го ИСЗ не могла сгореть "ещё раньше", т.к она не отделялась от ИСЗ
4.Дата схода 1-го ИСЗ- 4.01.58 получена весьма приблизительными вычислениями.
5. 2-й ИСЗ сошёл с орбиты только 14.04.58 и вполне мог наблюдаем 22.03.58 над Белорусским вокзалом. -Хл.
8 суток-Хл
Реклама
на epizodsspace.narod.ru		Закрыть [x]