Въ блестящемъ и пустомъ свѣтѣ, въ которомъ живемъ мы, въ такой мѣрѣ преданномъ поклоненiю внешности, обыкновенно преклоняются предъ знатностью, выдвигаютъ на первый планъ людей сильныхъ и могущественныхъ, а приниженныхъ и слабыхъ оставляютъ въ забвенiи. Гнушаясь столь печальнымъ примѣромъ, мы откроемъ нашъ спектакль одною изъ самыхъ скромныхъ, представляемыхъ природою, сценъ. Но прежде чѣмъ оставить земной шаръ со всѣмъ относящимся къ нему, мы посѣтимъ нашего ленника и вассала, или, выражаясь съ бóльшимъ великодушiемъ, нашу сосѣдку и союзницу. Съ давнихъ уже поръ, спутникъ этотъ, словно бдительный стражъ ходитъ вокругъ палатъ нашихъ, не позволяя себѣ ни малѣйшаго уклонения, ни малѣйшей оплошности, ни малѣйшаго упущенiя. Итакъ, первый визитъ къ нему. Это страна сосѣдняя, государство намъ сопредѣльное; телеграмма дошла бы туда и чрезъ нѣсколько минутъ мы получили-бы отвѣтъ, слѣдовательно, не познакомиться съ природою этого прибрежнаго острова — непростительно! Итакъ, станемъ ногою на землю свѣтила этого (слѣдовало-бы сказать: на Луну), и раскинемъ сеть нашихъ наблюденiй въ ровной или гористой, спокойной или бурной странѣ, дарованной Богомъ господамъ Селенитамъ.
Мы еще и не обратились къ обитателямъ Луны съ разспросами на счетъ ихъ астрономическихъ системъ и успѣховъ наукъ въ ихъ странѣ, какъ повидимому уже становимся въ то самое положенiе, въ какомъ находился нѣкогда Макбетъ, обратившiйся къ вѣдьмамъ съ слѣдующимъ нѣлепымъ вопросомъ: „Существуете-ли вы?“ Чтобы унять тревогу людей, сомнѣвающихся въ существованiи Селенитовъ, мы готовы обратиться къ послѣднимъ съ этимъ вопросомъ, причемъ будемъ крайне польщены, услышавъ, что едiногласно они отвѣтятъ намъ силлогизмомъ Декарта: „Cogito, ergo sum“ — мы мыслимъ, слѣдовательно мы существуемъ. Замѣтимъ по поводу Картезiанской метафизики, что обитатели Луны преисправнѣйшимъ образомъ могутъ существовать и сознавать себя существующими, не будучи однакожъ въ состоянiи формулировать силлогистическое умозаключенiе: „Cogito, ergo sum“.
Но если-бы, не взирая на этотъ чрезвычайно своеобразный вопросъ, удовлетворившiй-бы даже самого Декарта, инымъ астрономамъ вздумалось пойти еще дадьше и наивно спросить у Селенитовъ, возможно-ли существовать въ мiре въ которомъ нельзя открыть ни одной капли воды, ни малѣйшаго слѣда атмосферы, то мы съ полнѣйшимъ самоотверженьемъ обратились-бы къ Селенитамъ и съ этимъ новымъ вопросомъ, причемъ навѣрное послѣдние не упрекнули-бы насъ в нашихъ непомѣрныхъ притязанiяхъ и въ заносчивомъ желаньи заключать о вселенной согласно съ несовершенствами нашей природы, принимать жизнь земную за типъ жизни всемiрной и упорно признавать истiннымъ лишь то, что попадаетъ въ тѣсный кругъ нашихъ наблюденiй.
Послѣ этого чисто-братскаго наставленiя, очень полезнаго людямъ, занимающимся изученьемъ природы, мы никакъ уже не решимся сомнѣваться въ существованьи Селенитовъ, а тѣмъ паче отрицать существованье это и, проникнувшись сознанiемъ той безконечной силы, которая, при всѣхъ возможныхъ условiяхъ, съ древнѣшихъ временъ мiра вызываетъ къ жизни мiрiады существъ, удовольствуемся мыслью: что во всѣхъ мiрахъ живыя существа родятся сообразно съ физiологическими условiями этихъ мiровъ.
Въ видахъ смягченiя того, что положенiе это могло-бы заключать въ себѣ слишкомъ много утвердительнаго на счетъ обитателей Луны мы прибавимъ: если нѣтъ жизни и интеллекта на видимой сторонѣ луннаго мiра, то могутъ они существовать въ противоположномъ его полушарiи; если лунный мiръ въ настоящее время не озаряется свѣтомъ жизни и дѣятельности, то озарялся имъ прежде, или будетъ озаряться впослѣдствiи *). Мiры созданы для обитанiя, подобно тому какъ почки розы созданы для того, чтобы распускаться.
Луна — это небольшая планета, получающая отъ Солнца, при равныхъ поверхностяхъ, столько-же теплоты и свѣта, какъ и Земля. Дiаметръ ея равняется 870 лье, считая въ каждомъ лье четыре километра, слѣдовательно объемъ ея въ сорокъ девять разъ меньше объема Земли. Масса ея равна 1/84 массы Земли, если принять массу последней за 1; плотность ея составляете 5/9 плотности Земли. Луна движется по орбите, удаленной отъ насъ почти на 60 земныхъ радiусовъ, т. е. на 96,700 лье, а въ апогее удаляется отъ Земли больше чѣмъ на 100,000 лье. Движенiе ея по орбитѣ совершается въ 27 дней, 7 часовъ 43 минуты и 11 секундъ. Время это употребляется Луною для совершенiя движенiя своего по окружности небесной сферы, но какъ въ теченьи того-же времени Земля проходитъ извѣстное пространство, то чтобы занять относительно послѣдней прежнюю точку Лунѣ потребно около двухъ дней. Такимъ образомъ, ея синодическое кругообращение совершается въ 29 дней, 12 часовъ, 14 минутъ и 3 секунды.
*) Есть нѣсколько поводовъ полагать, что нѣкогда Луна была обитаема, но что нѣсколько уже вѣковъ нѣтъ на ней жизни. Астрономическими наблюденiями доказано, что жизнь удалилась со светила этого. Подтверждая фактъ этотъ, теорiя вмѣстѣ съ тѣмъ устанавливаетъ, что незначительность объема луннаго мiра, недостатокъ на немъ водъ и атмосферы необходимо ускорили его охлажденiе, такъ что первоначальная теплота Луны израсходовалась путемъ свободнаго лучеиспусканiя въ пространство, прежде чѣмъ температура Земли понизилась на столько, чтобы человѣкъ могъ пребывать на земномъ шарѣ. Не смотря однакожъ на это, мы сочувствуемъ теорiи, быть можетъ слишкомъ смѣло изложенной въ концѣ настоящей главы.
Луна представляетъ два отдѣльныхъ полушарiя, свойства которыхъ, какъ относительно насъ, такъ, быть можетъ, относительно всего мiра, чрезвычайно различны: это ея видимое и невидимое полушарiя. Такъ какъ спутникъ нашъ всегда обращенъ къ намъ одною и тою-же стороною, то съ Земли никогда не видѣли и никогда не увидятъ противоположнаго полушарiя и сторона Луны, которую привѣтствовалъ нѣкогда прародитель нашъ Адамъ въ земномъ раю (если только земной рай не находился на Лунѣ, какъ уверяли некоторые ученые эллинисты), — сторона эта, говоримъ мы, совершенно тождественна съ тою, которую узритъ послѣднiй человѣкъ при кончинѣ Земли.
Прежде всего поговоримъ объ обитателяхъ обращеннаго къ намъ иолушарiя.
Въ своей „Astronomia lunaris“ Кеплеръ называетъ „Subvolves“ тѣхъ Селенитовъ, которые обитаютъ въ обращенной къ намъ части Луны, а живущихъ въ другомъ полушарiи онъ именуетъ „Privolves“, т. е. лишенными Земли. Наименованiя эти заимствованы отъ латинскаго слова „volva“, вертящаяся; такъ, по Кеплеру, Селениты должны называть Землю. (Если вспомнимъ объ „Апокалипсисѣ“ Ньютона и „Подражанiи“ Корнеля, то легко простимъ великому Кеплеру эту невинную фантазию).
Для Селенитовъ „Subvolves“, т. е. живущихъ на видимой сторонѣ Луны, всѣ звѣзды представляются движущимися съ востока на западъ вокругъ оси, проходящий чрезъ центръ земного шара. Движенiе это совершается очень медленно; время, протекающее между двумя послѣдовательными восхожденiями звѣзды, равняется, приблизительно, 27 днямъ и 8 часамъ, такъ что кажущаяся скорость движенiя звѣздъ, находящихся даже въ экваторiальныхъ областяхъ, не превосходитъ даже скорость полярной звѣзды относительно насъ. Какая медленность сравнительно съ быстротою, съ которою звѣзды ведутъ себя у насъ, гдѣ двѣнадцати часовъ имъ достаточно для прохожденiя надъ всѣмъ полушарiемъ!
Движенiе Солнца еще медленнѣе. Въ то время, какъ на Юпитерѣ можно слѣдить „простымъ глазомъ“ за движенiемъ тѣни, производимой этимъ свѣтиломъ, на Лунѣ все кажется неподвижнымъ. Все совершается тамъ съ такою медленностiю, что съ прекрасной горы Аристилла (Aristillus), напримѣръ, находящейся, какъ извѣстно, на западъ отъ „Моря дождей“, можно видѣть Солнце десять минутъ послѣ заката. Поднимитесь надъ Клавiемъ (58° южной широты и 15° восточной долготы), кольцеобразною горою въ 7,091 метровъ высоты и 227,129 метровъ въ окружности, и вы увидите, какъ долины станутъ засыпать у ногъ вашихъ, а надъ вами, между тѣмъ, будетъ еще разлитъ солнечный свѣтъ. Для обитателей Луны дневное свѣтило восходитъ одинъ только разъ въ мѣсяцъ, слѣдовательно, дни ихъ и ночи въ пятнадцать разъ продолжительнее нашихъ.
Пятнадцать сутокъ — день, и пятнадцать сутокъ — ночь, — вотъ движенiе Солнца черезъ-чуръ ужъ медленное, а суточныя перемѣны слишкомъ продолжительныя въ сравненiи съ нашими земными порядками! Но таковъ законъ спутниковъ: длинные дни и длинныя ночи. Но то-ли будетъ еще, если мы побываемъ на восьмомъ спутникѣ Урана, дни и ночи котораго длятся по три съ половиною месяца? Что будетъ, когда перенесемся мы на Кольца Сатурна, гдѣ втеченiи тридцати летъ бываетъ одинъ только день и одна ночь? Какое различiе въ условiяхъ существованiя нашей планеты и мiровъ этихъ! Какое разнообразiе началъ и органическихъ отправленiй! Какъ знать? Быть можетъ, на этихъ таинственныхъ Кольцахъ Сатурна время распадается на перiоды жизни и смерти; быть можетъ, въ первый годъ солнечнаго восхода повсюду возникаютъ тамъ живыя существа и открываютъ эру жизненной дѣятельности; быть можетъ, органическiя силы ослабѣвают на пятнадцатомъ году и наступаетъ эпоха, когда вся природа погружается въ усыпленiе съ послѣднимъ лучемъ всевозраждающаго свѣтила. Пятнадцать лѣтъ жизни и свѣта, пятнадцать лѣтъ смерти и мрака! Послѣ этого, Сатурнъ — это первый министръ вѣковъ, суровый податель драгоцѣннаго, но никогда не возвращающегося времени!
Итакъ, Луна имѣетъ попеременно пятнадцать послѣдовательныхъ сутокъ света и пятнадцать последовательныхъ сутокъ ночи. Полагали, что скопленiемъ солнечныхъ лучей, втеченiи столь продолжительнаго времени, на Лунѣ долженъ обусловливаться палящiй зной, превышающiй жаръ самыхъ знойныхъ экваторiальныхъ дней на Землѣ. Подобное мнѣнiе высказано Джономъ Гершелемъ въ его „Outlines of Astronomy“, гдѣ онъ говоритъ, что по всѣмъ вѣроятiямъ на Лунѣ господствуетъ температура, превосходящая температуру кипящей воды. Но отсутствiе атмосферической оболочки вокругъ спутника нашего, какъ кажется, препятствуетъ такому накопленiю жара. Лишенная воздуха, Луна не можетъ ни образовать, ни удержать на своей поверхности доставляемый ей солнцемъ теплородъ, свободно выдѣляющiйся путемъ безпрерывнаго лучеиспусканiя. Соображенiе это перетянуло вѣсы на сторону холода и теперь вообще полагаютъ, что Луна — холоднѣйшая изъ красавицъ небесныхъ пространствъ и что ея ледяная температура способна понизить термометръ до 40° ниже нуля. Увѣряли даже, что наша студеная Фебея испускаетъ холодный жаръ: парадоксомъ этимъ злоупотребилъ самъ Араго. Опыты Тширнгаузена, де-ля-Гира и Бугэ (Bouguer) клонились къ отрицанiю теплоты Луны, но съ того времени итальянецъ Меллони доказалъ несомнѣное дѣйствiе теплоты этой, направивъ ее, при помощи громаднаго стекла, на чрезвычайно чувствительный термо-электрическiй приборъ и констатировавъ такимъ образомъ теплотворныя свойства лунныхъ лучей. По изслѣдованiямъ Пьяцци, это нѣчто въ родѣ теплоты горящей свѣчи, теплоты, полученной въ разстоянiи восьми метровъ отъ свѣтящагося предмета.
Можемъ быть однакожъ уверены, что Селениты, не взирая на свой двухмѣсячный календарь, пользуются соотвѣтствующею ихъ организацiи теплотою и, не утверждая вмѣстѣ съ Гюйгенсомъ, будто они поставлены въ условiя китобоевъ на берегахъ Исландiи, будемъ вполнѣ убѣждены, что живется Селенитамъ очень привольно въ широтахъ, подъ которыми они родились.
Нельзя однакожъ не сознаться, что намъ, привыкшимъ къ великолѣпию нашего дивнаго небосклона, небо Селенитовъ кажется очень печальнымъ. Нѣтъ тамъ разноцвѣтныхъ облаковъ на вечернемъ небосклонѣ; нѣтъ сумеречнаго свѣта при захожденiи царственнаго свѣтила; нѣтъ тѣней и полусвѣта; нѣтъ облаковъ на небѣ и даже самаго неба нѣтъ! Нѣжная или оттѣненная дивными формами синева, раскинувшаяся надъ полями нашими, замѣняется на Лунѣ безотрадною и печальною безпредѣльностiю, пустотою недосягаемой глубины и мрачными покровами, гдѣ взоры теряются въ лонѣ вѣчнаго однообразiя.
Но — о непостижимые дары природы! — это небо безъ воздуха и безъ покрововъ — самое богатое изъ звѣздныхъ небесъ. Изъ числа всѣхъ планетъ Луна самое удобное мѣсто для наблюденiя надъ свѣтилами небесными. Солнце не враждебно тамъ звѣздамъ и не царитъ оно, какъ у насъ, въ эгоистическомъ величiи своемъ; это властелинъ благодушный, который, за невозможностiю поступать иначе, позволяетъ сосѣдямъ своимъ, другимъ царямъ пространства, господствовать въ предѣлахъ того-же неба и не помрачаетъ второстепенныхъ владыкъ. День и ночь по мрачному небу носятся тамъ свѣтлыя звѣзды, менѣе блестящiя, чѣмъ у насъ, но за то спокойныя и въ большемъ количествѣ.
Обитатели Луны видятъ на своемъ небѣ громадное свѣтило, вѣчно неподвижное и стоящее на одной высотѣ. Для нихъ шаръ этотъ въ двѣнадцать разъ больше Солнца и отличается отъ послѣдняго тѣмъ, что изъ числа всѣхъ свѣтилъ онъ только одинъ вiситъ надъ головами Селенитовъ всегда въ одномъ и томъ-же мѣстѣ. Онъ представляетъ имъ фазы, подобныя представляемымъ намъ Луною и проходитъ чрезъ всѣ градацiи отъ Новой до Полной Земли. Свѣтило, о которомъ мы только что упомянули, это обитаемая нами Земля.
Селениты, принадлежащiе къ центральному населенiю и живущiе у средиземнаго бассейна луннаго диска, видятъ нашу Землю въ зенитѣ, вѣчно носящеюся среди звѣзднаго неба. Для однихъ она представляется на высотѣ 70°, для другихъ — 45°, что зависитъ отъ болѣе или менѣе центральнаго ихъ положенiя на видимомъ полушарiи. Для живущихъ у окраинъ этого полушарiя, Земля кажется лежащею на горахъ; нѣсколько дальше видна только половина земной поверхности, а еще дальше, въ противоположномъ полушарiи, Земля навсегда уже исчезаетъ изъ вида.
Земля представляетъ Лунѣ зрѣлище болѣе прекрасное и полезное*), чѣмъ послѣдняя намъ и если Селениты истолковываютъ законъ причинности съ пристрастiемъ, равнымъ нашему, то съ бóльшею еще степенью мнимаго права они могутъ считать вселенную, слѣдовательно и Землю, созданными спецiально для нихъ, Селенитовъ.
Земля есть громадная сфера, дающая Селенитамъ въ тринадцать разъ больше свѣта, чѣмъ сама она получаетъ его отъ полной Луны. Во время двадцати-четырехъ-часоваго обращенiя вокругъ оси своей, земной шаръ представляетъ Селенитамъ всѣ части своей поверхности, будучи и въ этомъ отношенiи великодушнѣе вѣчно на половину спрятанной Луны. Вслѣдствiе движенiя этого, Селениты находятся, относительно наблюденiй надъ земнымъ дискомъ, въ положенiи превосходномъ и даже предпочтительномъ пребыванiю на четырехъ первыхъ лунахъ Сатурна, съ которыхъ нельзя обнять взоромъ всей поверхности планеты. Такимъ образомъ, наблюдать Землю для Селенитовъ гораздо удобнее, чемъ обитателямъ Земли наблюдать какое-бы то ни было другое изъ свѣтилъ небесныхъ.
Видимая съ Луны, Земля представляется вообще зеленоватою, какъ вследствiе громаднаго количества покрывающихъ ея поверхность водъ, такъ и по причинѣ лѣсовъ Новаго Свѣта, ея полей и цвѣта ея атмосферы. По временамъ, большiя сѣрыя или желтыя пятна испещряютъ ея поверхность. Прежде всего, на восточной сторонѣ земнаго диска выдѣляется рельефъ высокихъ Кордильеровъ, представляющихся въ видѣ длинной, бѣловатой, иззубренной черты; въ такомъ видѣ представляется намъ съ Земли, на западъ отъ „Океана Бурь“, горный кряжъ лунныхъ Карпатовъ. Противъ этихъ горныхъ вершинъ, въ теченьи нѣсколькихъ часовъ разстилается огромное темное пятно, болѣе даже темное, чѣмъ зеленое трехугольное пятно на югѣ: это Великiй Океанъ. Слѣдуютъ затѣмъ два серых пятна, сливающiхся по виду въ одно очень удлиненное: это два острова Новой Зеландiи. После этого показывается прекрасный Австралiйскiй материкъ, оттѣненный тысячами красокъ, съ островами Новой Гвинеи, Борнео, Явы и Филиппинскаго архипелага. Въ то-же время разстилается сѣрая Азiя съ ея бѣлыми полярными пустынями и затѣмъ Африка, пересѣченная млечнымъ путемъ своихъ песковъ. На сѣверъ отъ Сахары видно маленькое зеленое пятно, изрѣзанное по всѣмъ направленiямъ, со множествомъ развѣтвленiй: это Средиземное море, повыше котораго хорошiе глаза могутъ различить почти незамѣтную, крошечную Францiю. Сфера вращается, материки исчезаютъ, огромное пятно Атлантическаго океана снова вступаетъ въ свое перiодическое движенiе. а Селениты, спокойно смотрящiе во время безмолвныхъ ночей на зеленыя и сѣрыя пятна Земли, и не подозрѣваютъ войнъ, которые ведутъ между собою далекiе народы послѣдняго свѣтила.
Земля можетъ служить постоянными часами для обитателей Луны и это не малая польза, которую она приносить Селенитамъ. Вслѣдствiе неизмѣннаго движенiя Земли, постоянныя точки, служащiя для опредѣленiя различныхъ градусовъ долготы, составляютъ часы луннаго меридiана. Каждая страна земнаго шара, отличаясь особымъ видомъ, можетъ такимъ образомъ служить постоянною точкою. При естественномъ раздѣленiи Земли, имѣлось въ виду распредѣлить видимое полушарiе на двѣ равныя части и провести четыре главные градуса долготы, отдѣленные одинъ отъ другаго шестичасовымъ промежуткомъ времени. Каждое изъ дѣлетний этихъ, чрез двадцать четыре часа возвращается къ лунному меридiану, отъ котораго оно начало свое движение. Если Селениты догадались воспользоваться этими естественными астрономическими часами, то для опредѣленiя времени по сказаннымъ дѣленьямъ, они слѣдуютъ тѣмъ самымъ прiемамъ, къ которымъ прибѣгаемъ мы, говоря, что подъ пятнадцатымъ или тридцатымъ градусомъ восточной долготы теперь часомъ или двумя больше, чѣмъ подъ нашимъ градусомъ.
Фазы, представляемыя Землею Лунѣ, равнымъ образомъ могутъ служить Селенитамъ календаремъ. Очень вѣроятно, что составляя главнѣйшую основу луннаго календаря, фазы эти служатъ пополненiемъ фазъ, представляемыхъ намъ Луною: когда Луна бываетъ для насъ Полною Луною, тогда мы для Селенитовъ Новая Земля; когда они даютъ намъ Новую Луну, мы даемъ имъ Полную Землю. Въ мiрѣ не можетъ быть взаимности болѣе совершенной и постоянной.
Но фазы Земли существенно разнятся отъ лунныхъ тѣмъ, что сила первыхъ — мы не говоримъ: ихъ величина — два раза сряду не представляются въ одномъ и томъ-же видѣ. Феноменъ этотъ чисто-земнаго происхожденiя и свойства наши давно уже поняты Селенитами: можемъ быть въ этомъ уверены. У нихъ все спокойно, тождественно, постоянно: у насъ — во всемъ разнообразiе. Не говоря уже о перемѣнахъ въ степени блеска различныхъ частей земнаго шара, зеленые материки наши, голубыя моря, желтыя пустыни, сѣрыя ланды, атмосфера наша — все это беспрестанно измѣняется. Земля, покрытая сегодня облаками, посылаетъ Лунѣ бѣлый, ровный свѣтъ; завтра — ясно-прозрачная, она позволяетъ падать солнечнымъ лучамъ на поглощающую светъ зелень полей нашихъ, но чрезъ нѣсколько времени представляется уже изборожденною горами и разноцвѣтною мозаикою. Такимъ образомъ, светъ, получаемый Селенитами отъ Земли, светъ, который мы называемъ пепельнымъ и который можно распознать втеченiи первыхъ дней новолунiя, безпрестанно измѣняется въ своей силѣ.
Это непостоянство и безпрестанное измѣненiе вида Земли, вѣроятно внушили Селенитамъ мысль о необитаемости земнаго шара. И въ самомъ дѣлѣ, на чемъ могутъ они установить предположенiя, клонящiяся въ пользу обитаемости Земли? Почва, на которой они живутъ, надежна, прочна; но ничего подобнаго не замѣчается на Земле. Могутъ-ли разумныя существа жить въ этомъ постоянномъ атмосферическомъ слоѣ, окружающемъ земной шаръ? Упади туда селенитъ, и онъ непремѣнно утонетъ... Возможно-ли жить на этой зеленой пеленѣ охватывающей бóльшую половину Земли, или на облакахъ этихъ, то появляющихся, то исчезающихъ, по сто разъ въ день? Къ тому-жъ, Земля вращается съ такою быстротою, такъ разнообразна въ своемъ составѣ!.. Много-много если можно допустить, что обитатели ея — существа невесомыя, составляющiя нѣчто среднее — Богъ вѣсть только какимъ образомъ — между неподвижною и подвижною стихiями. Но возможно-ли допустить существование такихъ тварей?
Итакъ, если Селениты разсуждаютъ столь-же правильно, какъ и мы, то давно уже убѣдились они въ необитаемости Земли.
Такова, въ нѣсколькихъ чертахъ, родина Селенитовъ, обитающихъ на видимой стороне Луны. Посѣтимъ теперь невѣдомыя страны обитателей противуположнаго полушарiя.
Во время долгихъ и безмолвныхъ ночей, безмолвныхъ въ полномъ значенья слова этого, такъ какъ ихъ вечная тишина не нарушается ни единымъ вѣяньемъ, Селениты, обитающiе на видимой сторонѣ луннаго диска, поднявъ глаза къ небу, могутъ издали созерцать Землю, дѣвственное свѣтило. Для нихъ Земля то-же самое, что для насъ Луна: свѣтило таинственное, источникъ поэзiи. Селениты, живущiе на освѣщенномъ полушарiи Луны, пользуются отъ Земли множествомъ благотворныхъ влiянiй и счастливѣе они земныхъ поэтовъ, которые, подобно статуѣ Барта у палэрояльскаго бассейна, по цѣлымъ ночамъ могутъ созерцать Луну, не добившись отъ нея ни малѣйшаго вдохновенiя. Но — увы! — не при такихъ условiяхъ живутъ несчастные обитатели противоположнаго полушарiя. Наша Земля не привлекаетъ ихъ взоровъ, не освѣщаетъ ихъ ночей, не опредѣляетъ ихъ календаря, не даетъ имъ разнообразныхъ картинъ, представляемыхъ ихъ антиподамъ вертящимся кругомъ Земли.
Въ то время какъ на одной сторонѣ Луны не бываетъ вполне темныхъ ночей, такъ какъ после солнечнаго заката Земля загорается среди мрака самымъ яркимъ свѣтомъ и меркнетъ только на разсвѣтѣ слѣдующаго дня; въ то время какъ на одной сторонѣ небо украшается этимъ несравненнымъ светиломъ Земли, предметомъ безконечныхъ наблюденiй — надъ противоположнымъ полушарiемъ Луны раскинуть пологъ темнаго, однообразнаго неба, покрывающаго мiръ мрачною ночью, равною пятнадцати нашимъ ночамъ.
Те изъ счастливыхъ смертныхъ, которые покидаютъ на нашей Землѣ небо Европы, отправляются подъ тропики и, пройдя за экваторъ, вступаютъ въ южное полушарiе, — тѣ изъ смертныхъ, говоримъ мы, не могутъ вообразить себѣ ничего великолѣпнѣе зрѣлища, которое представляется имъ на южномъ небе, когда наша полярная звѣзда начинаетъ склоняться къ сѣверу, а Южный Крестъ сверкнетъ среди небесъ... Столь-же, если не больше, счастливы Селениты, приходящiе изъ далекой родины своей въ обращенное къ намъ полушарiе, чтобы взглянуть на свѣтило Земли.
На первыхъ порахъ они не вѣрятъ глазамъ своимъ и спрашиваютъ у туземцевъ: не призракъ-ли этотъ небесный шаръ, не случайное-ли это явленiе? Затѣмъ, поднимаются они къ центру видимаго полушарiя, причемъ замѣчаютъ, что и Земля поднимается вмѣстѣ съ ними. По наступленiи ночи они съ изумленьемъ смотрятъ на это второе Солнце, помѣщенное на небѣ божественнымъ Провидѣньемъ для освѣщения ихъ путей. Тогда нѣтъ уже предѣловъ ихъ удивленiю и они возсылаютъ къ нашему мiру ѳимiамъ молитвъ, молитвъ, исполненныхъ лиризма и болѣе восторженныхъ, чѣмъ всѣ молитвы, съ которыми мы обращаемся къ Лунѣ, не исключая даже баллады Альфреда Мюссэ:
| Lune, quel esprit sombre Proméne au bout d'un fil |
Если-бы Асмодей, хромой бѣсъ, служившiй Лесажу проводникомъ и чичероне во время странствованiй его по мiру, вспомнилъ о Селенитахъ, живущихъ на невидимой сторонѣ Луны, то онъ не преминулъ-бы привести донъ-Клеофаса-Леандро-Перецъ-Замбуло д'Алькала на Дорфельскiя горы, разграничивающiя оба полушарiя, гдѣ и объяснилъ-бы послѣднему значенiе молитвы взирающихъ на Землю Селенитовъ. Въ самомъ дѣлѣ, очень прискорбно, что упустилъ онъ изъ вида этотъ уголокъ панорамы.
По возвращенiи на родину, обитатели невидимаго полушарiя Луны избираютъ Землю предметомъ разсказовъ, разговоровъ, анекдотовъ и, быть можетъ, самыхъ неправдоподобныхъ толковъ, точь-въ-точь какъ случается это и съ нашими туристами. И чего только не толкуютъ тамъ о нашемъ мiрѣ! По всѣмъ вѣроятiямъ, Селениты только съ похвалою могутъ отзываться о земномъ шарѣ, но если-бы кто-либо изъ числа неблагонамѣренныхъ, подобно нашимъ мизантропамъ, сталъ непочтительно говорить о Землѣ, то будемъ великодушны: Parce eis, Domine!
Очень можетъ быть, что рѣзкое различiе, существующее между невидимой и видимой сторонъ Луны, различiе вполнѣ клонящееся въ пользу жителей видимаго полушарiя, составляетъ также причину существенныхъ нацiональныхъ особенностей Селенiтовъ. Быть можетъ, обитатели привиллегированнаго полушарiя — дворяне, а ихъ антиподы — простолюдины. По этимъ соображенiямъ, странствованiя по Землѣ представлялись-бы еще болѣе важными и, быть можетъ, были-бы даже запрещены простому народу. Впрочемъ, разсуждать объ этомъ мы не станемъ. Есть, однакожъ, одно болѣе серьезное соображенiе, клонящееся въ пользу допущенiя существенныхъ различiй между обитателями обоихъ полушарiй, а именно: каждая изъ сторонъ Луны можетъ различаться одна отъ другой своимъ физическимъ строениемъ.
Будучи вполнѣ уверены, что Луна никогда не повернется къ намъ и во вѣки вѣковъ не покажетъ того, что до сихъ поръ она такъ скромно таила отъ насъ, нѣкоторые изъ писателей съ пылкимъ воображенiемъ составили множество гипотезъ на счетъ ея таинственной стороны. Дѣло дошло до того, что стали утверждать, будто Луна вовсе не имѣетъ другаго полушарiя и — часъ отъ часу не легче — будто она пуста, какъ шапочка, обращенная къ намъ своею вогнутою стороною. Творцы измышленiй этихъ упустили изъ вида два важные, достойные вниманiя пункта: во-первыхъ, либрацiями своими Луна представляетъ намъ около 7° 53' съ востока и запада и 6° 47' съ сѣвера и юга, что составляетъ четырнадцать сотыхъ ея невидимаго полушарiя. Такимъ образомъ, въ сущности намъ неизвѣстны только сорокъ три сотыхъ всей лунной сферы. Во вторыхъ: упущено также изъ вида, что съ Земли мы усматриваемъ спутниковъ Юпитера, равнымъ-же образомъ обращенныхъ къ своей планете одною и тою-же стороною, но сферическихъ, подобно самому Юпитеру. Не подражая философамъ этимъ, мы выскажемъ, однакожъ, нѣсколько мыслей на счетъ физическаго строенiя Луны.
Гюйгенсъ полагалъ, что въ силу своего движенiя, нашъ спутникъ съ первыхъ-же минутъ своего существованiя не могъ быть однороденъ по составу, такъ какъ тяжелыя составныя части его были заброшены центробежною силою въ невидимое полушарiе. Слѣдовательно, послѣднее состоитъ изъ тѣлъ плотныхъ и твердыхъ, а видимое — изъ очень легкихъ.
Такова теорiя Гюйгенса, но мы высказываемся въ пользу противоположной теорiи. Дѣлаемъ мы это не вслѣдствiи духа противорѣчiя такъ какъ не будучи еще знакомы съ этимъ ученымъ астрономомъ мы высказывали уже мнѣнiя, совершенно противоположные только что изложеннымъ.
Итакъ, мы говоримъ, что вслѣдствiе притягательной силы Земли, тяжелыя тѣла могли занять мѣсто въ нижнемъ полушарiи Луны, вѣчно висящемъ надъ нашими головами, а тѣла легчайшие, газообразные и жидкiя, — въ другой ея сторонѣ, обращенной къ звѣздамъ.
Такимъ образомъ, Луна подобна тѣмъ пробочнымъ игрушкамъ, которыхъ основанiе наполнено свинцомъ, чтобы онѣ могли стоять и Луна какъ-бы стоитъ на Землѣ, въ разстоянiи 96,000 лье отъ послѣдней.
По этой гипотезѣ, на видимой сторонѣ Луны очень немного или даже вовсе нѣтъ воздухообразныхъ теченiй, такъ какъ тѣла жидкiя и газы находятся въ другомъ полушарiи, что и подтверждается неполными, производимыми надъ Луною наблюденiями.
Изъ этого следуетъ, что двѣ существенно различныя природы раздѣлили между собою обладанiе луннымъ мiромъ. Если на обращенной къ намъ сторонѣ нѣтъ атмосферы, слѣдовательно и водъ, такъ какъ послѣднiя не могутъ существовать безъ атмосферическаго давленiя, то сторона эта или обитаема организмами, существенно разнящимися земныхъ, или роковымъ образомъ она неудобна къ обитанiю и, слѣдовательно, необитаема. Если-же противоположная сторона орошается водами и покрыта какою-либо атмосферою, то организация ея обитателей можетъ представлять большую аналогiю съ организацiею обитателей Земли: они почерпаютъ условiя своего существованiя во вдыхаемомъ ими воздухѣ и въ твердыхъ или жидкихъ принимаемыхъ въ пищу, тѣлахъ, въ то время какъ сосѣди ихъ въ противоположном полушарiи дышатъ и питаются не одинаковымъ образомъ. Слѣдовательно, каждое полушарiе имѣетъ свою собственную физiологiю и физiологiи эти на столько различны по ихъ сущности, что изъ одного полушарiя нельзя безнаказанно переселиться въ другое. Физическiя условiя обоихъ полушарiй тоже должны разниться въ основахъ своихъ. Въ то время, какъ вѣчно мрачное небо обращеннаго къ намъ полушарiя до скончанiя вѣковъ будетъ хранить безмятежность свою и однообразное спокойствiе, метеорологическiя явления другаго полушарiя проявляются во всемъ разнообразiи; въ то время какъ въ первомъ полушарии, люди, глухiе и нѣмые вслѣдствии условий обитаемой ими среды, изъясняются только при помощи символическихъ знаковъ и ничѣмъ не нарушаютъ вѣчнаго безмолвiя его сурового величiя, — въ другомъ полушарiи звуковыя волны устанавливаютъ царство звуковъ, членораздѣльной речи и упоительной музыки; въ то время, какъ по одной стороне Луны неизвѣстны сумеречные явленiя, такъ великолѣпно обставляющiя восходъ и закатъ дневнаго свѣтила; въ то время, какъ нѣтъ тамъ переходовъ отъ свѣта къ мраку и ночь, по мѣрѣ уменьшенiя земной фазы, дѣлаясь все и мрачнѣе и мрачнѣе, мгновенно разсѣевается при первомъ лучѣ денницы, — другое полушарiе наслаждается всѣмъ великолѣпiемъ утренней зари и сумерковъ, всѣмъ богатствомъ явленiй, разливающимся къ концу дня въ высшихъ слояхъ атмосферы и на столько различнымъ отъ нашего, на сколько составъ лунной атмосферы различенъ по свойствамъ своимъ и отношенiямъ отъ состава атмосферы земной.
Быть можетъ, это атмосфера красная, зеленая или желтая; видоизмѣняя свѣтовыя, видимыя на Земле явленiя, она окрашиваетъ на Лунѣ облака зеленымъ или голубымъ цветомъ, позлащаетъ небо дня и усѣеваетъ голубыми звѣздами небо ночи, сообщаетъ деревьямъ изумрудный оттѣнокъ, покрываетъ ихъ сапфировыми цвѣтами; поля могутъ быть тамъ красныя, а въ сѣрыхъ берегахъ, быть можетъ, волнуется оранжевое море, съ пурпуровыми и золотистыми волнами. Въ такой мѣрѣ могутъ разниться между собою два полушарiя Луны, которая, несмотря на относительную незначительность объема своего, представляетъ два существенно различные мiра. Но, повторяемъ, это не больше, какъ предположенiя, которыми воображенiе можетъ тѣшить себя втеченiи нѣсколькихъ мгновенiй, но которыя не имѣютъ ничего общаго съ духомъ науки. Какъ скоро вступаемъ мы въ неизвѣстное полушарiе Луны, которое, по всѣмъ вѣроятiямъ, никогда и не будетъ намъ извѣстно, то волею-неволею приходится поубавить своей спѣси и на нѣсколько минутъ оставить важную мантiю для болѣе простаго костюма.
Многiя замѣчанiя, съ которыми обращались къ намъ по обитаемости мiровъ, заключали въ себѣ вопросъ: почему никогда не упоминаемъ мы о ростѣ обитателей планетныхъ мiровъ? Такъ какъ въ настоящихъ бесѣдахъ нашихъ, въ разрѣзъ нашимъ обычнымъ бесѣдамъ, мы позволяемъ себѣ то вправо, то влѣво уклоняться отъ очень узкаго пути (болѣе узкаго, чѣмъ вообще думаютъ) опытной науки, то, быть можетъ, мы могли-бы зайти и дальше и воспользоваться цвѣтами, которыхъ мы даже не касались. Но въ этомъ именно и заключается ошибка: мы не можемъ вполнѣ сойти съ дороги нашей и хоть одною ногою должны стоять на ней. Поэтому именно мы не слѣдуемъ ни примѣру древнихъ мудрецовъ, ни примѣру новѣйшихъ очень извѣстныхъ ученыхъ, которые полагали, что у нихъ имѣются достаточныя основанiя для опредѣленiя роста обитателей планетъ. Независимо отъ того, что достаточныхъ для этого основанiй у насъ не оказывалось, одинъ разительный примѣръ отклонилъ насъ отъ подобнаго намѣренiя въ то именно время, когда мы стали размышлять о предметѣ этомъ. Однажды мы получили объемистое сочиненiе по части умозрительной астрономiи, присланное намъ авторомъ и, по его мнѣнiю, необходимо долженствовавшее слѣдовать за книгою нашею „О множественности обитаемыхъ мiровъ“. Раскрывъ книгу, мы увидѣли слѣдующую фразу: „Обитатели Солнца выше насъ ростомъ въ 426,000 разъ“. Всякiй разъ, какъ только вспоминаемъ мы объ этомъ, авторъ сказанной книги — не называемъ его по имени, но онъ легко узнаетъ приведенную выше фразу, если только по какому-либо случаю она попадется ему на глаза — тотчасъ-же приходить намъ на умъ вмѣстѣ съ двумя другими, еще живущими писателями, по примѣру германца Вольфа до послѣдняго вершка опредѣлившими ростъ обитателей Юпитера, Сатурна и Селенитовъ. Это удерживаем насъ отъ поползновенiй къ подобнаго рода опредѣленiямъ. Съ полнѣйшимъ смиренiемъ сознаемся, что намъ положительно невозможно сказать что-либо о ростѣ обитателей планетъ и хотя очень это прискорбно, но мы считаем обязанностью возложить на себя долгъ подобнаго самоотреченiя. Впрочемъ, изъ настоящей книги выяснятся впослѣдствiи нѣкоторые пункты, стоящiе въ связи съ этимъ, въ настоящее время неразрѣшимымъ вопросомъ.
Возвращаясь къ Лунѣ, скажемъ, что астрономiя ея обитателей — дѣло очень запутанное и такъ какъ для уразумѣния истинной системы мiра, Селенитамъ необходима величайшая проницательность, то и позволительно думать, что они находятся подъ влiянiемъ обмана чувствъ. Они видятъ себя неподвижными въ средоточiи вселенной; Солнце обращается для нихъ въ 29 съ половиною дней, а звѣзды — въ 27 дней съ четвертью. Хотя темъ изъ Селенитовъ, которые видятъ Землю, свѣтило это представляется почти неподвижнымъ въ одной точкѣ пространства, но все-же они должны замѣтить, что Земля совершаетъ полный путь по небу втеченiи 29 дней; движенiе это приписуется ими или Землѣ, или небу. Но дойти до мысли, что обращаются они сами, что Земля составляетъ средоточiе ихъ движенiй, подобно тому какъ Солнце образуетъ центръ движенiя Земли и другихъ планетъ — дойти до мысли этой, какъ уже сказано, Селенитам, очень не легко. Нигдѣ видимыя движенiя не представляются столь сложными, какъ на спутникахъ.
Находясь въ менѣе благопрiятныхъ условiяхъ, чѣмъ Селениты обращенной къ Землѣ стороны Луны, для которыхъ переходъ отъ перiода ночи къ перiоду дня равняется переходу отъ сильнаго къ болѣе слабому свѣту и для которыхъ не существуетъ полной темноты, — для обитателей невидимаго полушарiя Луны полная ночь длится пятнадцать сутокъ. Изъ опытовъ Бугэ, Ламберта и изъ теорiи Роберта Смита слѣдуетъ, что среднее отношенiе свѣта солнечнаго къ свѣту лунному находится въ пропорцiи 300,000 къ 1, а среднее отношенiе между свѣтомъ Солнца и свѣтомъ Полной-Земли, относительно Селенитовъ, выразится отношенiемъ 23,000 къ 1. Изъ этого видно, что Земля для нихъ луна благосклонная. Но, быть можетъ, втеченiи полугода они освѣщаютъ свою неизведанную атмосферу искусственными солнцами; быть можетъ, сама природа позаботилась снабдить ихъ приличнымъ освѣщенiемъ, въ родѣ сѣверныхъ сiянiй, озаряющихъ блескомъ своимъ наши полярныя страны; быть можетъ, глаза ихъ приспособлены къ жизни дневной и ночной; быть можетъ, подобно суркамъ, они спятъ втеченiи мрачной полумѣсячной ночи. Все это только предположенiя; несомнѣнно однакожъ, что природа не преминула приличнымъ образомъ устроить обитателей Луны и если-бы кому-либо изъ Селенитовъ привелось провести у насъ свой зимний перiодъ, то очень-бы онъ изумился этому громадному земному шару, который столь обильно снабжаетъ насъ днями и ночами и, точно взрослый ребенокъ, всю жизнь заставляетъ насъ играть въ прятки.
Сколько предположенiй, сколько идей цѣлыми роями возникаютъ въ умѣ, когда подумаешь о природѣ Луны, столь различной отъ нашей природы и, вмѣстѣ съ тѣмъ, столь похожей на нашу — о продолжительности существованiя Селенитовъ, — объ условiяхъ ихъ жизни, — о перiодахъ ихъ бодрствованiя и сна (если только, подобно намъ, они проводятъ третью часть жизни во снѣ — объ ихъ языке в умственныхъ и нравственныхъ силахъ, — объ ихъ исторiи, идеяхъ, ихъ общественномъ строѣ! Что это за существа, чѣмъ занимаются они, думаютъ-ли они о насъ? Вопросы важные для насъ, обитателей Земли, повелительницы Селенитовъ, что бы тамъ они ни говорили! Но почему нѣтъ отвѣта на вопросы эти, почему должны мы остановиться на вопросительномъ знакѣ?